— Мы за тобой давно следим, — радостно ухмыляясь щербатым ртом, поведал спаситель, показывая, куда идти. — Еще когда она тонуть начала, — он кивнул на Шандар.

— А чего катер не послали? — у Ильи не было сил возмущаться, хотелось просто узнать.

— Мы ж не спасатели. Нам ничего такого не положено.

— И чего ж вы тут делаете?

— Живем мы тут. Существуем. Город — он не для всех, — человек неожиданно помрачнел, и Илья предпочел дальше не расспрашивать, хотя один вопрос выяснить следовало:

— Как к вам обращаться?

— Кордвайер я. Корд, — он от чего-то засмущался, затеребил рубаху и приостановился. Весь его вид никак не вязался с образом правительственной планеты: босой, с длинными прямыми черными волосами, с ссадинами на руках, в потертых полотняных штанах, потерявших изначальный цвет, и в такой же рубашке с открытым воротом. Ни тебе пиджака, ни галстука, ни стандартного делового переговорника в ухе.

— Нам бы в помещение, а? Попить чего-нибудь.

— Конечно-конечно, — засуетился Кордвайер. — Сейчас всё будет… Девушку сами донесете или помочь?

— Сам, — отрезал Илья.

«Сейчас руки оторвутся», — подумал Илья отстраненно, удивляясь сам себе. Ведь человек помощь предлагает, а он упрямится. Но почему-то ужасно не хотелось даже на мгновение выпустить из рук зель. Казалось, отпусти, и она пропадет навсегда, растворится в небытие, исчезнет, будто ее и не было. А такого Илья хотел меньше всего. Хотел ли он чего-нибудь еще? В тот момент — нет. Он сфокусировался на сиюминутной цели: не допустить гибели зель. И ни что не могло отвлечь его от этого. Всё ради цели. Ради Шандар.

Илья внес зель под навес у неказистой одноэтажной хижины, выкрашенной белой краской, и чуть не упал. Еле удержался и положил Шандар на деревянный настил. Глаза отмечали необычные для этой планеты предметы, но это всё проскальзывало мимо сознания.

Зель от толчка шевельнулась и открыла мутные от боли глаза.

— Воды… — из последних сил просипела Шандар.

Илья выхватил из рук Корда кружку, неловко повернулся и с размаху всю ее вылил на лицо зель. Шандар глубоко втянула в себя воду и попросила:

— Еще.

Корд подал вторую, которую он принес для Ильи. Ну, разве будет мужчина пить, если женщина просит воды? Илья аккуратно поднес кружку к губам зель. Она резко отхлебнула и судорожно закашлялась. Вода полилась обратно изо рта и носа, тут же высыхая белыми ручейками.

— Мало… — сказала Шандар таким голосом, будто у нее в горле клокотала фумарола, пробиваясь сквозь толщу воды.

— Кордвайер! — просяще позвал Илья.

Но Корд уже сам сообразил, явившись с запотевшим кувшином.

— Лей… — попросила Шандар. Ей стало заметно лучше, но всё же недостаточно хорошо. Только в темных глазах зелеными горящими точечками таилась жизнь — ничто другое упрямо не подчинялось хозяйке.

Корд ушел за очередным кувшином, и Шандар слегка кивнула, призывая Илью наклониться к ней ближе.

— Ты должен сделать всё сам. Я не смогу тебе помочь, — Шандар едва говорила, и солёная корочка на ее губах трескалась и слетала мелкими чешуйками. — По сути, меня надо промыть, — зель невесело улыбнулась, — в основном дыхательный аппарат.

Илья примерно знал, как осуществить лечебную процедуру для растворения лишних солей, но слушал внимательно: физиологию зель он представлял смутно. Шандар виновато посмотрела на него.

— Больно. Кристаллы внутри царапаются. Теперь я не могу тебя защищать. Ты должен делать это сам.

— Молчи. Я всё сделаю.

Во-первых, надо было облегчить доступ воды к телу Шандар. Илья ухватился за застежку на груди, и зель прикрыла глаза, разрешая расстегнуть ее. Конечно, можно было и полюбоваться открывшимися формами, но не сейчас. Времени не хватало.

А во-вторых…

Ему была нужна пресная вода. Много. Для начала — целая ванна.

— Сколько? — удивился Корд, услышав пожелание Ильи. — У меня и ванны-то нет. Воды найду, пожалуй. Куда ее лить-то?

— На нее.

Кордвайер покачал головой, но сомнения оставил при себе. Пришлые — странные люди, и наверняка лучше него знают, как им лечиться.

— Если столько, это надо насосом качать. У меня насос там стоит, — Корд махнул рукой куда-то за дом, — прямо из ручья беру. Я начну качать, а ты сам лей, куда нужно. Только, наверно, досюда не дотянется. Может ее в ту ложбинку перенести?

Илья согласился и как можно быстрее потащил Шандар. За это время Кордвайер отыскал в кладовке старый резиновый шланг.

Он дал его Илье, зашел за дом, простучав по деревянным ступенькам, громыхнул чем-то металлическим и заскрипел рычагом. Почти сразу побежала вода. Сначала ржавая, а потом просто мутная.

Илья направил мундштук на Шандар, обливая ее с ног до головы. Зель глотала воду, хрипя и выплевывая ее обратно, и опять глотала, давясь. Илья свободной от шланга рукой разгонял воду по телу Шандар, стараясь не обделить ни одного сантиметра. Зель лежала в естественном каменном углублении, и под ней начала скапливаться вода. Но это не смутило ее.

— Хорошо… — прошептала она. — Так даже лучше.

Илья всё поливал и поливал, пока Шандар не ухватила его за руку, обозначая, что процедуру надо заканчивать.

Воды натекло много — целая лужа. И посередине этой лужи лежала зель, судорожно дыша, так что даже волны ходили. Постепенно дыхание выровнялось, зель порозовела и аккуратно застегнула магнитную молнию на груди.

Шандар оживала.

— Всё! — крикнул Илья. — Достаточно!

Лязг насоса прекратился. Струйка воды текла всё слабее, пока совсем не прекратилась. Застучали шаги по лестнице.

Зель поднялась и, уже твердо ставя ступни, вышла на сухой теплый камень. Илья поспешил за ней — вдруг ей еще понадобится помощь? Мало ли, рецидив какой, или что-нибудь в этом роде? Но ничего страшного больше не происходило.

Илья наконец-то мог вздохнуть спокойно. Но что-то беспокоило. Что-то, происшедшее ранее, совсем недавно. Оно ворочалось внутри тяжелым комом, выпуская ложноножки и тычась ими куда попало, создавая пустоту, которая наливалась светящимся пламенем с температурой абсолютного нуля. Сейчас вакуум полностью заполнит его, и он схлопнется сам в себя, ужимаясь в точку, которой ни до чего нет дела…

Илья вспомнил. Лена. Те слова, что она говорила. То, как именно она говорила. И суть постепенно открывалась перед ним.

Об этом нельзя было думать. Надо было забыть — немедленно и тот час же. Чтобы ничем не выдать, как ему плохо. Это казалось важным. Не показать другим того, что чувствуешь. Заняться насущными делами, отрешиться от прошлого, думать даже не о настоящем, а о будущем. Иначе он не выживет.

Больше всего хотелось завыть, ударить раза два головой о камень, на котором сидел, чтобы потекла кровь; чтобы стало больно. Заглушить внутреннюю боль.

Илья тяжело прикрыл глаза и ухватился двумя руками за неровную поверхность голой скалы. На плечо легла теплая рука Шандар и неуверенно пожала.

— Как ты?

Илья попытался ответить, что всё хорошо, всё нормально. Но вдруг пересохшее горло издало лишь невнятное сипение.

— Это пройдет.

— Конечно, пройдет, — сипло ответил Илья. — Всё проходит. Я сейчас. Только отдохну. Не предполагал… Это всегда так бывает? Скажи, Шандар.

— Всегда, — грустно ответила зель. — Всегда, Илюша.

И от этих слов, от этого непривычно мягкого голоса Шандар, Илья вдруг заплакал. Он прижал ее ладони к своим глазам и тихо сидел, неосознанно покачиваясь. Прямой и жесткий. Потерявший слишком многое.

Соленая влага жгла зель ладони. Но ни в коем случае их нельзя было убрать. Никто не может видеть, как плачет Властитель, никто не должен знать, что он способен на это. Шандар прижалась к спине Ильи и стала тихо напевать без слов. Песню покоя, которую ей пела мама на Зельде, когда непослушная девчонка не хотела ложиться спать, а требовала то синих кракеров, то зеленых свистунов, а то и красных лемцев, хотя их сезон давно прошел. Трудно было маме. И только песня покоя усмиряла неуемные желания дочки, которую люди назовут Шандар.