Напускным весельем я старался убить скуку, которая охватывала меня от этих разговоров с Нейдаром, совершенно не обратившего внимания на мою выходку.

— А вот и нет — не куда угодно. Только туда, где ты уже побывал, или к тем людям, с которыми ты имеешь чувственный контакт. Машине же — всё равно куда лететь. Задавай направление с расстоянием и перемещайся. Хоть в центр Вселенной.

— Предлагаешь мне таким образом свести счеты с жизнью?

— Ты всегда был твердолобым, — рассердился Нейдар. — Пока тебя не разобьют лоб прописной истиной, не примешь ее. Я тебе предлагаю отправиться туда, куда ты хочешь. Понимаешь?

— Откуда ты возьмешь машину?

— Ее возьмешь ты, — норан улыбнулся. Странно было видеть ее на почти всегда серьезном нечеловеческом лице. — Позаимствуешь у изобретателя.

— Перед тем, как ее отправят на свалку? Бред! Что же тогда утилизируют?

Нейдар пожал плечами.

— Подменишь старым, никому не нужным скутером.

— Но я ведь знаю, что было не так! Я сам видел! — я вдруг забеспокоился.

— Мало ли чего люди видят. Далеко не всегда то, что происходит на самом деле. Обычно то, что им хочется. Или то, что их заставляют видеть.

Я раздумывал. Какой-то резон в словах норана был. Как он говорил — выходило всё просто. Но наверняка не обойдется без проблем, которые сейчас не только не предвидишь, но и не можешь представить, что такие вообще бывают.

— Допустим, я получу машину в целости и сохранности, а тот прежний «я» ничего не заметит. А дальше что?

— Отправишься в ту точку, где находятся твои родители. Ты же этого хочешь? Или я ошибаюсь?

Я насупился, глянул исподлобья и сказал немного зло:

— Куда лететь-то?

— Ну, знаешь, Илья! Хоть что-то ты должен сделать сам. У тебя есть все факты. Думай.

— Я могу подумать и в другое время. Потом. Всё равно машины времени у меня пока нет.

— Будет, — усмехнулся Нейдар.

Я опять вернулся на Тсаворит.

«Все пути приводят к дому», — я не помню, кто это сказал, но теперь могу признать, что он был прав.

И как в первый раз, я не узнавал поселок, в котором родился и вырос — настолько крепко отпечатался у меня в голове его образ: провинциальные улицы, узкие петляющие тропинки, заросшие дворы. Теперь — асфальт, заборы, современные здания, выпрямленные дорожки и облагороженные места отдыха. Стерильность и стандартность. Рай для туристов, которым не надо привыкать к новым условиям на очередной планете. Достопримечательности, конечно, не тронуты, лишь почищены и подновлены. Но всё, что не входит в их число, подогнано под типовой образец, с легким местным колоритом, типа завитков на углах крыш или непременно кирпично-красной черепицы на крутых кровлях. На Тсаворите такой фишкой сделали цвет стен — непременно зеленого оттенка, различного в зависимости от улицы.

«Изумрудный город, — буркнул я, — осталось выдать гражданам зеленые очки».

Шандар забавлялась, то поднося руку к зеленому побегу на невысоком кусте, то отводя ее. Побег страшно пугался, когда к нему приближались, и дергался назад, стараясь избежать жуткого прикосновения. Зель каждый раз подхихикивала, но продолжала игру с неразумным растением.

— Оставь цеплялу, — сказал я, — он, может, один здесь такой.

Шандар с сожалением отодвинулась от куста.

— Ты что-то сказал?

— Да ерунда. Сказку вспомнил.

— В ваших сказках много полезного, — нравоучительно сказала зель.

— Ну, да. Нам обязательно поможет история девочки, идущей по дороге, вымощенной желтым кирпичом.

— Она дошла?

— Дошла. И сделала всё, что собиралась.

— У вас счастливые сказки. В них всегда хорошие люди получают то, к чему стремились.

— Сказки это то, чего не бывает.

— Да, конечно, — легко согласилась Шандар, — иначе они были бы реальными историями. А это — совсем другое.

Мы шли от реперного коммуникационного узла к зданию администрации. Мне надо было определиться с датами.

Я не спешил. Не было причин. Иногда просто хочется прогуляться, вдохнуть свежий влажный воздух, пахнущий хвоей, вместо стерильной сухости космических кораблей и станций или угара больших старых городов. Поэтому мы то и дело останавливались, главным образом, из-за Шандар, которая, увидев новую диковинку, сразу бросалась к ней. Иногда приходилось брать ее за руку и оттаскивать от какого-нибудь крупного блестящего жука, в охотничьей позе сидящего на ветке и сердито пищащего о том, что его лишают законной добычи.

— Ты здесь родился? — спросила Шандар.

Смешной вопрос — я тысячу раз говорил ей об этом. Нет смысла повторяться — ответ она знает. Просто Шандар удивлялась этому миру. Я ни разу не рассказывал о нем, считая неинтересным, обычным. Но для нее любой мир, кроме Зельде, был другим. Да и родная планета осталась только в воспоминаниях.

— Знаешь, Шандар, — вдруг сказал я, — я найду тебе новую планету. Может, там не будет кархаров, ловящих тритончиков, но океан там будет непременно. Такой, какой тебе нужен.

— Дурак, — странно поблагодарила Шандар капризным голосом, — много ты понимаешь в океанах. Ты вообще не знаешь, что мне надо. Я тебе не говорила. Я потом это скажу. Когда время подойдет.

Кстати, о времени. День стремительно близился к вечеру, а на Тсаворите явно не будут работать после официального окончания рабочего дня. Туристы, с которыми мы прилетели, уже давно отправились по подготовленным для них маршрутам. Следующий всплеск активности непременно будет тогда, когда группы потянутся обратно или прибудут новые за свежими впечатлениями.

На отдельных граждан обращают внимание, только если с ними случается что-нибудь особенное. Например, у человека аллергия на пыльцу древолаза, и надо побыстрее ввести антиаллергенную сыворотку, чтобы он не задохнулся. Сначала помогают и только потом расспрашивают, почему этот турист оказался таким безалаберным и не сделал всё заранее, до прилета. Тот, конечно, возмущается, дескать, у него никакой аллергии не было до приезда сюда, он и не предполагал, что здесь могут обретаться растения, опасные для его бесценной жизни. И только когда ему тычут в нос лично им подписанные «Правила нахождения на планете Тсаворит», он утихает и признает свою вину.

С нелюдьми еще сложнее. Попробуй, удовлетвори запросы какой-нибудь дисфады, которая привыкла спать на ветке дерева. А то, что нижние ветки сосен находятся на высоте десяти метров — их не волнует. Хотя попадаются и вполне приличные разумные, но таких меньшинство. В основном — капризные донельзя, с экзотическими запросами.

Всё это нам рассказала администраторша, когда мы пришли туда, куда стремились. Она бы ни за что не пускала на человеческие планеты всяких разных. А уж если приехали, то будьте, как все, без претензий.

Мы поддакивали девушке, даже повозмущались немного, чем ее к себе расположили. Она даже не задалась вопросом — чего ради мы к ней приходили — какие неотложные дела привели нас в Администрацию. К чему напрягать человека неинтересными ему проблемами? А мне хватило электронного календаря с часами на стене. Он отсчитывал как местное время, так и глобальное, общепринятое.

— Теперь куда? — спросила Шандар, когда мы вышли на улицу.

Солнце уже не пригревало, становилось зябко.

— Жилье найдем. А с утра начнем дело.

— Чего откладывать?

— Мне нужно подготовиться и всё продумать.

Шандар фыркнула:

— Раньше не мог?

— И что бы я напридумывал, когда условия постоянно меняются?

— Что ты вообще хочешь?

Я не стал отвечать. Вот устроимся — тогда и поговорим. Действительно, спешить не надо. А раз так, лучше потратить время на проработку вариантов, чем снаскоку завалить всё дело.

Рядом с Администрацией стоял двухэтажный домик, в котором размещались технические службы поселка. В одной из комнаток приютилась бедствующая частная фирма по найму жилья. После централизации туристического бизнеса к ним заглядывали очень редко: туристами занимались государственные структуры. Обычным же людям на Тсаворите делать было решительно нечего.