Самое тяжелое окончилось, спускаться с гор было проще, чем карабкаться на них вверх. Скоро вокруг появились кусты, мастодонты жадно ломали ветки с листьями. Охотники радовались. С утра они заметили свежий помет горной козы и дали клятву добыть свежего мяса. Но осторожные звери убегали раньше, чем охотникам удавалось подобраться к ним на расстояние полета стрелы.

Только на следующий день на поляне среди деревьев им удалось выследить стадо низкорослых оленей. Двоих охотники успели подстрелить, прежде чем остальные разбежались. Есть можно было не только мясо оленей: сосны здесь были не такими, как по ту сторону гор, шишки их были полны сладких орехов. Горы остались позади, и будущее казалось безоблачным.

На следующий день ручей, по берегам которого спускались люди, закончился озерцом, со всех сторон окруженным скалами. На берегах были видны многочисленные следы зверей. Вода из озерца вытекала: она уходила куда-то под землю, видеть подобное тану уже приходилось.

— Вот здесь и остановимся, — произнес Херилак. — Есть вода, рядом пастбище, и охота неплохая, если только мы правильно прочитали следы. Есть ягоды, корни. Голодать не будем. А я пойду вперед с Мунаном, который был здесь, чтобы увидеть, что еще ждет нас в этих краях. С нами пойдет Керрик.

— Надо взять побольше воды в кожаных мешках, — сказал Мунан. — Дальше воды будет меньше, а в пустыне ее вообще нет.

— Так и сделаем, — ответил Херилак.

Окружающий пейзаж менялся прямо на глазах. Деревьев стало меньше, трава пожухла, повсюду виднелись усеянные грозными шипами растения. У подножия холмов на равнине трава стала реже. Здесь и деревья были колючими, часто приходилось идти по песку и мелкому гравию. Растения здесь казались высохшими и торчали далеко друг от друга. Иссушенный и неподвижный воздух… Промелькнула ящерица — и опять ничего живого вокруг.

— День был долгим и трудным, — произнес Херилак. — Остановимся здесь, это место не хуже любого другого. Так это и есть пустыня, о которой ты говорил?

Мунан кивнул.

— Она вся такая. Только больше песка. И ничего не растет, кроме этих колючек. Воды нет.

— Выступаем утром. Пустыня не беспредельна.

В пустыне было жарко и сухо, и, что бы ни говорил Херилак, она казалась бесконечной. Четыре дня от рассвета и до заката шагали они по пескам, останавливались только днем, когда невозможно было идти под лучами палящего солнца. На четвертый день горы, оставшиеся за спиной, превратились в далекую туманную полосу на горизонте. А впереди была только пустыня.

На закате Херилак поднялся на невысокий пригорок и, прикрыв глаза ладонью, поглядел на запад.

— Одно и то же, — промолвил он. — Ни холмов, ни гор, ни зелени. Та же пустыня.

Керрик поднял кожаный мешок с водой.

— Последний.

— Я знаю. Утром поворачиваем назад. Дальше идти нельзя. Воды и так не хватает на последний дневной переход. Напьемся вечером, когда вернемся к горам.

— А потом? — спросил Керрик, сооружая костер из сухих веток.

— Надо подумать. Если охота будет хорошей, можно остаться у гор. Посмотрим.

Когда стемнело, вблизи заухала сова. Сон мгновенно слетел с Керрика, по коже побежал озноб. Обычная сова… не более. Ведь живут же они в этой пустыне, ловят ящериц… Просто сова.

Иилане´ просто не могут узнать о них. Ящерам не перебраться через снега на перевале. В этих краях тану могут считать себя в безопасности.

А ночью Керрику вновь приснился Алпеасак: он снова бродил среди суетливых фарги. На шее вновь был поводок, а на другом конце его — Инлену<. Он стонал во сне, но не просыпался и даже не почувствовал, как пальцы его стиснули крепкий обруч на шее.

Когда Керрик проснулся, сон долго не оставлял его, давил мрачной тяжестью. Сон, всего лишь сон, твердил он себе, но предчувствие беды не покидало его.

Обратно охотники шли много быстрее. Теперь все трое шли почти налегке: еда и вода кончились, и они торопливо шагали по сухой пустыне, по травянистым откосам предгорий. На последний холм они поднимались, когда уже вечерело, предвкушая удовольствие — свежую воду. Они возвращались по собственным следам, раздвигая руками частые ветви кустов. Впереди шагал Херилак, склон начал постепенно подниматься. Он заметил, что обогнал остальных, и остановился, ожидая.

В это мгновение из кустов вылетела стрела и с глухим стуком воткнулась в землю неподалеку.

Громко крикнув, предупреждая идущих следом, Херилак метнулся в сторону. Укрывшись за стволом дерева, лежа, он достал из колчана стрелу, наложил ее на тетиву.

Из кустов послышался голос:

— Эй, Херилак! Ты кричал?

— Кто это?

— Я, Сорли. Будь осторожен. В лесу опасно!

Херилак внимательно огляделся, но ничего не заметил. Среди деревьев, осторожно ступая, появился Керрик. Херилак поманил его к себе, жестом приказал двигаться вверх по тропе. Когда мимо прошел и Мунан, внимательный и безмолвный Херилак отправился следом.

Сорли ожидал их, прячась за большим валуном. Поблизости притаились и другие охотники из его саммада. Укрывшись от нападения снизу, они внимательно вглядывались в лес, редеющий к подножию холма. Сорли поманил вернувшихся за собой и пошел вперед. Перебравшись за гребень, он снял стрелу с лука.

— Я услыхал, как ты раздвигаешь кусты, а потом увидел фигуру. Я не знал, что это ты, потому и выстрелил. Я думал, что это опять чужаки. Они убили караульных, но охотники успели вовремя поднять тревогу. Они убили и одного мастодонта, должно быть, на мясо, но мы успели прогнать их, прежде чем они прикоснулись к туше.

— Кто это были?

— Не тану.

— Мургу? — услыхав ужас в собственном голосе, выдавил Керрик. Нет-нет, только не здесь. Неужели от них некуда скрыться?

— Не мургу. Но и не тану. Среди тану таких мы не встречали. Одного убили, посмотришь. У них копья, луков нет. И, когда засвистели стрелы, нападавшие бежали.

Они шли прямо, не сворачивая с тропы. Вскоре Сорли остановился и указал на распростертое тело.

Убитого не трогали. Труп лежал там, где упал, головой в кусты. В спине зияла кровавая рана, из которой извлекли стрелу. Грудь была прикрыта шкурами. Кожа убитого оказалась много темнее, чем у охотников. Черные длинные волосы… Херилак нагнулся и перевернул труп тупым концом копья.

— Охотник лицом вылитый тану, только кожа и волосы не того цвета.

Керрик нагнулся и поднял веко убитого, голубые глаза внимательно глядели в черные. Стоявший рядом Мунан с отвращением сплюнул.

— Харван, — проговорил он. — Когда я был маленьким, нас пугали рассказами о черных людях, которые по ночам приходят из-за гор, крадут и поедают детей. Их называли харванами. Говорили, что это очень свирепые люди. Одни старики считали, что эти рассказы — чистая правда, а другие смеялись.

— Теперь ты видишь сам, — ответил Сорли. — Рассказы не врут. Но это еще не все. Сам увидишь.

Они немного поднялись по склону. Там под деревьями темнел распростертый на земле зверь. Поглядев на него, Херилак удивленно пророкотал:

— Ну и долгозуб! Такого огромного я еще не видел!

Зверь был просто громадным — раза в полтора длиннее человека. Смерть разверзла его пасть, обнажив два длинных и острых грозных клыка, давших ему имя.

— Его привели черные тану, и не одного. Они вели долгозубов, как мы мастодонтов. Звери повиновались их приказам.

Новости весьма не понравились Херилаку.

— Тут опасно! Свирепые тану, долгозубы. Откуда они пришли?

— С севера. И ушли на север. Наверное, это отряд охотников.

Поглядев на север, Херилак покачал головой.

— Значит, и эта дорога закрыта для нас. Путь на запад — тоже, по крайней мере в этом месте. Как узнать, сколько здесь этих черных тану, сколько долгозубов у них? Мы не хотим воевать, остается только одна дорога.

— На юг, — согласился Керрик, — на юг вдоль этих гор. Но тогда впереди могут оказаться мургу.

— Впереди может оказаться все, что угодно, — хмурясь, бросил Херилак. Лоб его прорезали морщины. — Это ничего не значит. Надо идти. Или пустыня окончится, или набредем на края с хорошей охотой. А пока попьем сладкой воды. Пусть ночью стойбище охраняют охотники. Выступаем с рассветом.