Мысли его нарушил далекий вопль. Даже Инлену< вздрогнула и огляделась. Крик прозвучал снова, громче и ближе. Керрик вскочил на ноги, вскинув оружие. Крик повторился, послышался тяжелый топот.

Впереди над откосом раздался пронзительный вопль, в ветвях показалась огромная голова. Длинные белые клыки, задранный хобот, вновь оглушительный визг.

— Убей устузоу! — завопила Инлену<. — Убей, убей!

Керрик вскинул хесотсан, целя прямо в черный глаз огромного зверя.

— Кару… — сказал он и не выстрелил.

Инлену< в страхе застонала.

Задрав хобот, мастодонт вновь затрубил. А потом повернулся и исчез из виду.

Кару… Почему он произнес это слово? Что оно значило? Он ведь только удивился огромному зверю, но не испугался. Странное слово «кару». Оно будило смутные воспоминания. Теплые, мирные… Вздрогнув, он постарался все забыть. Наверное, схватка совсем рядом. Огромный волосатый зверь испугался, удрал. Керрик был рад, что не убил его.

— Эйстаа посылает за устузоу по имени Керрик, — раздался голос медленно тащившейся по берегу фарги.

Она была ранена — нижняя часть руки была закрыта повязкой. Кровь струилась по ноге…

— Умойся! — приказал Керрик, потянув за поводок. Инлену< с трудом поднялась на ноги.

Хесотсан справился с последним куском мяса. Керрик погладил пальцем его рот: если не закрыть его вовремя, оружие может укусить мелкими зубками.

Они пошли вдоль берега, потом повернули в сторону, на утоптанную тропу. По пути им то и дело встречались раненые фарги, шедшие назад. Некоторые стонали, другие валились на землю, не в силах пошевелиться. Они прошли мимо трупа — одна фарги умерла на дороге, глаза и рот были широко раскрыты. Битва была суровой.

Потом Керрик увидел мертвых тану. Фарги сваливали трупы в кучи — мужчины и женщины, детские тельца отбрасывали в сторону. Рядом лежал мастодонт, рухнувший на пожитки племени и изломавший их.

Керрик был потрясен, он молча шел дальше. Это были устузоу, их следовало убивать. Но это же тану — почему они убиты? Это те самые мерзкие устузоу, перебившие самцов иилане´ и молодняк на пляже. Но что ему до этого? Он и близко не подходил к этим пляжам.

Пронзенная копьем фарги лежала на теле охотника, так и не выпустившего древко из рук. Фарги была иилане´, и он, Керрик, тоже иилане´.

Но нет, он тану. Он еще и тану?

На вопрос нельзя было ответить, но его нельзя было и забыть. Нет, надо забыть все и вспомнить себя мальчиком… Но тот мальчик давно мертв. Чтобы выжить, ему пришлось стать иилане´. И он иилане´, а не грязный устузоу.

Тут его за руку потянула какая-то фарги, он вздрогнул. Трупы, кругом трупы… тану, иилане´, мастодонты. Он уже не мог смотреть на трупы. Керрик подошел к группе вооруженных фарги, расступившихся перед ним. Там стояла Вейнте´, каждое движение ее тела выдавало неприкрытый гнев. Увидев Керрика, она молча указала на лежавший перед нею предмет. Это была шкура какого-то животного, плохо выделанная и подгнившая, совершенно бесформенная, с головой.

Керрик в ужасе отшатнулся. Это было не животное, а иилане´, ее еще можно было узнать.

— Видишь это? — спросила Вейнте´. Каждый жест ее передавал жгучую ненависть. — Видишь, что сделали эти животные с ней, такой интеллектуальной, такой красивой? Я хочу поподробнее разузнать об этом: кто это сделал, сколько их было, где их искать. Ты допросишь захваченного устузоу. Нам пришлось вбить в него покорность. Возможно, это предводитель своры. Пусть покапает кровью — но прежде все расскажет тебе, а потом я убью его. Быстро! Я должна знать все. Несколько устузоу избежали смерти, но Сталлан со своими охотницами идет по следу и схватит их.

Лужайку окружали высокие деревья. Тану лежал на земле со связанными руками и ногами, а фарги била его копьем.

— Пусть он страдает, не убивай! — приказала Вейнте´.

Керрик приближался медленно, почти против собственной воли. Охотник был рослым, куда выше его. Густая борода и волосы были испачканы кровью. Избиение продолжалось, но мужчина молчал.

— Прекрати! — велел Керрик, ткнув оружием в спину фарги. — Назад!

— Кто ты? — хрипло спросил мужчина, закашлявшись и сплюнув кровь, перемешанную с осколками зубов. — Ты пленник, раз на поводке? И ты разговариваешь с ними? Где твои волосы? Кто ты? Говорить умеешь?

— Я… я — Керрик.

— Это имя ребенка, а не охотника. Но ты уже взрослый…

— Это я задаю вопросы. Назови свое имя.

— Я Херилак. Саммад мой. Был. Убиты все, все погибли… Да?

— Некоторые бежали. За ними погоня.

— Детское имя… — Голос его стал мягче. — Подойди ближе, мальчик, ставший мужчиной. Дай мне поглядеть на тебя. Они подбили мне оба глаза… Подойди ближе… Вижу. Пусть на лице нет ни волоска, но твое лицо — лицо тану.

Херилак поморгал, стараясь стряхнуть кровь с век. Керрик протянул руку и мягким движением смахнул ее. Он словно прикоснулся к собственной теплой коже. К собственной коже, собственному телу. Он вздрогнул — подобное ощущение было таким непривычным.

— Ты произносишь звуки и вихляешься, как они. Значит, ты умеешь говорить с ними?

— Отвечай на мои вопросы. Не тебе задавать их.

Херилак понимающе кивнул.

— Делаешь их работу. Давно ты с ними?

— Не знаю… Много лет… зим.

— Все это время они убивали тану, Керрик. Мы тоже убиваем их, но всегда мало. Однажды я видел малыша в плену у мургу. Они держат пленных?

— Пленных нет. Только один я… — Керрик умолк, что-то забытое шевельнулось в его памяти: бородатое лицо среди ветвей.

— Значит, они поймали и воспитали тебя, — почти шепотом произнес Херилак. — Ты умеешь говорить с ними. Нам нужна твоя помощь, тану нуждаются в тебе… — Он умолк, заметив нож на шее Керрика. И произнес сдавленным голосом: — Повернись-ка к свету, мальчик. Что это у тебя на шее? Это твоя вещь?

— Моя? — переспросил Керрик, прикасаясь к холодному металлу. — Должно быть, да. Они сказали, что меня поймали с этой штукой на шее.

Голос Херилака дрогнул: охотник что-то вспомнил.

— Небесный металл… Я видел, как он свалился с неба, а потом искал и нашел его. Эти ножи делали при мне, их каменными ножами откалывали от куска металла, потом расплющивали. Ну прикоснись к моей груди… Там под шкурой… спереди… Нащупал? Вытаскивай! Один охотник сделал большой для себя, второй поменьше — для сына. У сына было детское имя, может, его и звали Керрик. Я не помню. Но отца звали Амагаст. Он был близок мне. Потом, через много лет, я нашел этот нож из небесного металла среди его костей. Костей Амагаста.

Застыв в ужасе, Керрик слушал. Имя… Оно снилось ему по ночам, он забывал его, просыпаясь.

Амагаст…

Амагаст. Одно слово словно ключом отомкнуло поток воспоминаний, захлестнувших его. Кару, его мастодонт, убитый с ним рядом. Отец его Амагаст. Он погиб. Вместе со всем саммадом. Воспоминания путались. Тогда тоже вокруг лежали погибшие. Резня… И долгие, долгие годы… Медленно доходили до него слова охотника.

— Убивай их, Керрик, убивай, как они убивают нас.

Повернувшись, Керрик побежал. Инлену< заковыляла следом. Подальше от охотника, от этого голоса и воспоминаний! Но от них уже негде было скрыться. Оттолкнув вооруженную фарги, он поднялся на вершину заросшего травою склона, тянувшегося в сторону моря, и тяжело сел на землю, обхватив колени, лицом к океану… и не видя его.

Перед ним был Амагаст, отец его, и погибший саммад. Робко и невнятно с ним заговорила память. Она была при нем: все забытое, все похороненное. Глаза его наполнили детские слезы, те, что он не выплакал ребенком. Теперь они текли по щекам… Саммад его вновь был перед ним… Убитые лежали, как сегодня родные Херилака. Оба побоища слились в его воображении воедино. И он еще жил столько лет среди иилане´, позабыв обо всем. Он выжил, потому что забыл.

Но теперь он вспомнил и в памяти своей был сразу двумя существами — устузоу, которого научили говорить на языке иилане´, и мальчиком тану.

Мальчиком? Он смотрел на свои руки, на пальцы. Он больше не мальчик. Тело его выросло за долгие годы. Он стал мужчиной, но не знал, как им становятся. Он вспомнил отца, других охотников… Должно быть, теперь он с них ростом.