— О-о, я уже у двери! Спасибо, Питер, — голос Хизер дрожал от благодарности и волнения. — Ты все равно даже не представляешь, как много это значит для меня.

На этот раз настал черед Питера сказать.

— Всего доброго.

Пока парикмахер делал Габриэль прическу, все ее мысли были сосредоточены только на Марке. Где он мог быть? Он не отвечал на ее звонки ни со студии, ни из дома, когда она пыталась его найти, звоня по всему городу. В нетерпении она злилась, ожидая, что в любой момент к ней мог ворваться режиссер, разъединить линию и потребовать выйти на съемки.

— Не дергайте, — зло окрысилась Габриэль, направляя свою ярость на парикмахера, когда он расчесывал ее локоны.

— Простите, миссис Моор, — извинился он.

Габриэль, не обратив внимание на извинение, приложила руку к животу. В течение последних десяти минут в желудке что-то остро покалывало. Теперь боли стали сильнее, острее и длились дольше.

— Смотрите, куда направляете пульверизатор, — сказала она раздраженно суетившемуся вокруг нее парикмахеру. — Вы льете мне прямо в глаза.

Парикмахер последний раз брызнул, перед тем как снять накидку, покрывавшую вечернее платье Габриэль, одетое ею для следующего эпизода.

— Все закончено.

— Наконец-то! — с облегчением заявила Габриэль, любуясь собой в зеркале. Она поправила немного свою прическу. — И все-таки, вы довольно долго провозились с ней.

Она уже встала со стула, когда почувствовала, как желудок располосовала острая боль. Чуть не падая, с перехватившим от боли дыханием и согнувшись пополам, она схватилась за стул, чтобы удержаться на ногах.

Но приступ не проходил. Габриэль открыла рот, хватая воздух и пытаясь выпрямиться, но не смогла — боль еще больше усилилась, пронзив ее с такой силой, что она со стуком упала на столик, где стояли в ряд лаки, фены, лежали бигуди и кисточки.

Все с грохотом падало на пол вслед за скатившейся, потерявшей сознание Габриэль.

Грейс ходила по приемному покою интенсивной терапии лос-анджелесской больницы. Подняв глаза, она увидела обеспокоенного Харрисона и бросилась к нему.

— Харрисон, слава Богу, ты здесь!

— Что случилось? В каком состоянии Габриэль? — спросил он, обнимая Грейс, забыв об утренней ссоре и стараясь по возможности проявлять к ней любезностью, не позволявшую окружающим догадаться о их близких отношениях. Позвонили со студии и сказали, что Габриэль упала и потеряла сознание.

— Врачи думают, что ее отравили. Ей сейчас прочищают желудок.

— Отравили? — Харрисон отступил на шаг назад, и на его лице отразилось недоверие. — Как это могло произойти?

— Габриэль получила коробку шоколада прямо на студии сегодня в полдень.

Харрисон в замешательстве сказал:

— Но кому нужно было отравлять ее?

— Подозреваю, что это ее поклонник. Тот, который присылал ей письма и цветы. Кто же еще? — глаза Грейс наполнились слезами. — Я виновата! Это моя вина! Мне нужно было предупредить ее. Сейчас я уверена — следовало сказать ей об этом.

— О чем ты говоришь? Почему винишь себя?

— Этот гад надоел Габриэль, и когда доставили коробку с шоколадом, мне следовало догадаться.

— Ты не виновата, Грейс. В конце концов, мы все думали, что он от нее отвязался, ведь какое-то время он ее не беспокоил, и посчитали, что он исчез. Пусть этим занимается полиция. — Харрисон положил руку на плечо Грейс, стараясь разубедить ее, и поцеловал в лоб. — Все в порядке?

— Да, потому что ты здесь, — хлюпала, она носом, поглядывая на него. При этом она подумала, что наступил удобный момент исправить ситуацию, и она глупо поступит, если не использует такую возможность. Слезы ручьем потекли по ее лицу.

— Я очень сожалею, что так получилось сегодня утром. И вообще, сегодня ужасный день.

— Забудь об этом, — старался сгладить утреннее происшествие Харрисон. — Я уже и забыл. Нам надо сейчас заняться Габриэль. Сообщили Питеру и Полу?

— Я попросила на студии, чтобы позвонили тебе. Первый, кто пришел мне в голову после случившегося — это ты.

Харрисон проверил, есть ли у него мелочь.

— Пойду поищу платный телефон, — он еще раз поцеловал Грейс. — Ты сможешь побыть одна? Она поцеловала Харрисона.

— Я чувствую себя хорошо, только когда ты рядом.

Уходя, Харрисон пообещал вернуться побыстрее.

Как только он ушел, Грейс утерла слезы, гордясь тем, что так хорошо справилась, устроив маленький спектакль. Немного сантиментов никогда не повредит. Повернувшись, увидела доктора, спешившего за лежавшей на коляске Габриэль.

На лице Грейс тут же появилось взволнованное и озабоченное выражение.

— Доктор, как она? — спросила сострадательно, у нее нервно задрожали руки, усиливая это впечатление.

— Все будет хорошо, мисс Уорен. Мы собираемся поместить ее в отдельную палату.

— Слава Богу! Только подумать, что могло произойти, — Грейс передернула плечами.

Доктор кивнул головой, соглашаясь:

— Если бы она съела еще больше отравленного мышьяком шоколада, мы не смогли бы спасти ее.

— Я могу видеть ее?

— Только на несколько минут.

Габриэль все еще находилась без сознания, лежала с подключенными к ней аппаратами. Тишину комнаты нарушали перемежающиеся сигналы приборов. Лицо Габриэль покрывала смертельная бледность, но ее поднимавшаяся и опускавшаяся грудная клетка говорила о том, что дыхание было хорошим.

Грейс стояла над Габриэль, с ненавистью наблюдая, как она дышит.

— Будь ты проклята, сука, — прошипела она. — Почему ты не умерла? — при этом подумав, что смерть Габриэль была бы лучшим выходом для нее и Харрисона.

После случая с Габриэль съемки «Вспышек страсти» отложили на день. Получив неожиданную передышку, Келли решила совершить нечто героическое.

Она собралась навестить мать. И первое, что сделала, выехав со студии, отправилась за бутылкой шампанского на Хот Беверли Драйв, выбрав бутылку с красивой этикеткой на горлышке. Затем купила дюжину воздушных шариков с надписью «Поздравляю» и дюжину красных роз.

На прошлой неделе Диана подписала контракт на роль в «Долгой дороге домой». Келли позвонила и поздравила ее, но потом решила, что ее визит будет более приятным для матери.

Приехав к Диане, Келли обнаружила, что матери нет.

— Миссис Хэллоуэй не будет дома весь день, — объяснила Эсмеральда. — Она вернется очень, очень поздно. Я скажу, что вы заходили?

— Не стоит, — сказала немного обескураженная Келли и передала подарки мексиканке. — Скажите только, что я заезжала и передала ей это.

— Да, — ответила горничная по мексикански. — Я передам.

Келли очаровательно улыбнулась.

— Спасибо, Эсмеральда.

Поздно вечером, часов в одиннадцать, зазвонил телефон. Келли оторвалась от книги, которую читала, с ужасом глядя на трезвонящий аппарат. Это Диана. Наверное, уже пришла домой и нашла подарки.

Неужели они могли привести ее в состояние гнева? Не может быть, чтобы она обиделась, ведь ей хотелось только доставить матери удовольствие. Должна ли она и дальше подвергать себя ночным звонкам Дианы, полным ужасного сарказма? После того случая несколько недель назад мать ни разу не звонила ей так поздно. Будет ли еще это повторяться?

Телефон продолжал звонить. Трясущейся рукой Келли подняла трубку и ответила, едва приложив ее к уху.

— Алло, — прошептала она, стараясь придать своему голову спокойствие.

— Келли, дорогая, — пропела весело Диана. — Ты такая душечка. Я разговариваю с тобой, потягивая шампанское, которое ты принесла, и любуюсь шарами и розами.

— Я рада, что они тебе понравились.

— Почему бы они мне не понравились? Они чудесные! Право же, в этом не было необходимости, но все же спасибо, Келли. Они много для меня значат.

Келли просто не верилось в услышанное. Бесконечное «спасибо», вместо всего лишь одного, было очень редким у матери.