Я остановился за первым же большим кустом азалий, соскочил и осторожно выглянул на дорогу. Я поспел вовремя. Почти следом за молочным грузовиком показалось такси, и голова водителя была повернута в сторону леса, который я только что покинул.

Если один из них думал, что я там, значит, все они так думали. Я отвел Адмирала подальше от дороги, вскочил на него и пустил его неторопливой рысцой. Почва под ногами теперь была неровная, в кочках, поросшая куманикой, мелкими хвойными деревцами и прошлогодним желтым папоротником, поэтому я дал лошади самой искать дорогу и занялся дальнейшим планом действий. Через некоторое время Адмирал пошел шагом, и я ему не мешал, потому что, если он устал так же, как и я, он имел право даже ползти.

Насколько я мог судить, я двигался на запад, в том направлении, откуда прибыл. Если есть в Англии что-либо, в чем вы можете быть уверены, то это одно — прямая линия приведет вас к шоссейной дороге. Примерно через милю мы увидели шоссе. Не приближаясь к нему вплотную, я стал двигаться к северу.

Теперь я сам охотился за добычей. За такси, которое отбилось от стада.

Адмирал тихо шел но полянке, усыпанной листьями, когда я внезапно услышал теперь уже знакомый треск радио в такси и голос шофера, отвечавшего в микрофон.

Я в два прыжка приблизился, соскочил и привязал Адмирала к молодому деревцу поблизости. Затем я взобрался вверх по веткам. Немного впереди я увидел белый дорожный столб с четырьмя указателями и около него такси, видна была только крыша и верхняя часть стекол, остальное было скрыто густым подлеском. Мой старый друг, сосновый лес, остался справа в зеленоватой дымке.

Я слез с дерева и нащупал в кармане сверток с монетами. Я нашел также два куска сахару, которые и предложил Адмиралу. Он нежно выдохнул воздух и взял сахар с ладони, а я так же нежно потрепал его и благословил Сциллу за такой подарок.

Отсюда мне легко было пробраться незамеченным к перекрестку, но, когда, выглянув из кустов, я наконец ясно разглядел машину, шофер уже не сидел в ней. Это был молодой смуглолицый парень в ярко-синем костюме, он стоял на перекрестке, широко расставив ноги и позвякивая монетками в кармане. Он осмотрелся и зевнул.

Опять послышался звук зуммера, но шофер не обратил внимания. Я хотел подкрасться к нему и сбить его с ног, прежде чем он заметит меня. Но он неторопливо высморкался и стоял посреди дороги лицом ко мне. Я проклинал его и вынужден был терпеливо ждать.

Внезапно он уверенно пошел в моем направлении.

На секунду я подумал, что он увидел меня, но это было не так. Он остановился у кустов папоротника, росших прямо передо мной, и повернулся ко мне спиной.

Конечно, было нечестно нападать на человека в такой момент, и я чувствовал, что улыбаюсь, когда вылезал из-за кустов, но нельзя же было упускать случай. Я сделал три быстрых шага и ударил, и сверток пенсов в носке глухо звякнул у него на затылке. Он потерял сознание и упал.

Я подхватил его под мышки и перетащил туда, где стоял Адмирал. Действуя как можно быстрее, я отодрал от попоны всю ее коричневую обшивку, попробовал ее на прочность. Она оказалась достаточно крепкой. Вытащив из кармана брюк перочинный нож, я разрезал ее на четыре ленты и двумя связал шоферу лодыжки и колени. Затем я подтащил его ближе к дереву, вывернул ему руки за спину и крепко связал их в запястьях. Четвертым куском я натуго прикрутил его к дереву.

Я ощупал его карманы. Единственным его оружием был металлический кастет с шипами, который я переложил в собственный пиджак. Он начал приходить в себя. Его гуманный взгляд переходил с меня на Адмирала и обратно, когда, внезапно поняв, кто я такой, он с шумом вдохнул воздух.

Он не отличался могучим телосложением и, как я убедился, храбростью. Вид лошади, стоявшей так близко от него, казалось, беспокоил его больше, чем его положение пленного и шишка на голове.

— Он наступит на меня! — заорал он, в ужасе разевая рот и обнажая пожелтевшие от никотина дешевые искусственные зубы.

— Он очень разборчив в этом смысле, — сказал я.

— Убери его! Убери же его отсюда! — крикнул он. От этого шума Адмирал начал проявлять беспокойство.

— Не шуми, и он тебя не тронет, — резко сказал я шоферу, но он не унимался. Я бесцеремонно заткнул ему рот своим носовым платком, да так, что он выкатил глаза.

— Молчи, — сказал я. — Если будешь молчать, он ничего тебе не сделает. А если будешь орать, он испугается и может подмять тебя. Понял?

Он кивнул. Я вытащил платок, и он начал ругаться, злобно, но негромко.

Я успокоил Адмирала, отпустил подлиннее поводья, так чтобы он мог дотянуться до травы. Он начал мирно щипать ее.

— Как тебя зовут? — спросил я шофера.

Он плюнул и ничего не ответил.

Я спросил снова, и он сказал:

— Какое твое собачье дело, как меня зовут? Но мне нужно было знать его имя, и я спешил, Без всякого сочувствия к нему я взял поводья Адмирала и повернул его так, чтобы он встал прямо перед шофером могучим крупом и парой массивных задних ног. Наглость, начавшая было возвращаться к моему пленнику, сразу испарилась. Он уже открыл рот, чтобы заорать.

— Тише, — напомнил я. — Будешь шуметь — он лягнет тебя. Ну, так как же тебя зовут?

— Джон Смит.

— Припомни получше, — сказал я и заставил Адмирала сделать еще шаг на него.

Шофер сдался окончательно. Его губы дрожали, капли пота блестели на лбу.

— Блейк, — сказал он, споткнувшись на этом слове.

— А имя?

— Корни. Это вроде прозвища. — Его глаза со страхом перебегали с моего лица на копыта Адмирала.

Не выпуская поводьев, я расспросил его, где что нажимать, чтобы заработало радио. Когда я узнал все, что нужно, я отвел Адмирала на несколько футов, чтобы, когда стемнеет, лошадь и вправду не наступила на этого парня, и повесил поводья на сосну ближе у дороги.

Прежде чем уйти, я еще раз предупредил Блейка:

— Не вздумай звать на помощь. Во-первых, тебя никто не услышит, во-вторых, ты испугаешь лошадь. Она очень породистая, ну, нервная, понимаешь? Если ты напугаешь ее криком, у нее хватит сил сорваться с привязи и кинуться на тебя. Молчи, и она будет стоять смирно. Понял? — Даже если б Адмирал сорвался с привязи, он не стал бы нападать на человека, но, к счастью, Блейк этого не знал. Он кивал, корчась от страха и отчаяния.

— Я тебя здесь не брошу, — сказал я. — Тебе не придется торчать здесь всю ночь. Вообще-то мне на тебя плевать, но надо отвести лошадь в конюшню. Я вернусь.

Адмирал щипал траву. Я похлопал его по крупу, еще раз проверил, крепко ли стянуты узлы на окончательно скисшем таксисте, и быстро пошел через кусты к его машине.

Дорожный столб-указатель играл для меня важную роль. Я переписал названия и обозначенные до них расстояния со всех четырех сторон, чтобы быть уверенным, что смогу найти это место в темноте. Затем я влез в такси и сел на шоферское место.

Приемник был постоянно настроен на двустороннюю связь, так чтобы каждый водитель мог слышать все сообщения и все ответы, поступающие с диспетчерской и от водителей на линии.

Мужской голос говорил:

— Я — Сид. Никаких признаков. Передо мной открыты полторы мили дороги и почти весь лес, в котором он торчит. Готов поклясться, что здесь он не пересекал дорогу. Слишком сильное движение. Уверен, что унижу его, если он попытается проскочить.

Голос Сида казался слабым и оловянным, как голос в телефоне, и говорил он равнодушно, как будто речь шла о потерявшейся собаке.

Пока он говорил, я включил мотор и двинулся по шоссе к югу. Дневной свет уже начинал меркнуть. По моим расчетам, полчаса светлых сумерек, ну, еще минут десять, и стемнело бы совсем. Я нажал на газ.

Радио молчало. Потом кто-то сказал:

— Его надо найти до темноты.

И как я ни ждал этого, хриплый, бестемберный шепот заставил меня вздрогнуть. Я крепко вцепился в руль, и мускулы вокруг моих глаз напряглись.

Голос был так близко, что мне внезапно показалось, что опасность, которой грозили мне эти слова, так же близка, и мне пришлось успокоить себя, всмотревшись в вересковые заросли и поглядев, в зеркальце на пустынную дорогу позади.