— К тому времени он сможет ехать верхом.

Фиррина ловко запрыгнула в седло и, удостоверившись, что маска заносчивой принцессы не даст трещины, набралась храбрости протянуть руку. Оскан уставился на нее, явно не понимая, чего от него хотят, и у Фиррины упало сердце. Неужели придется объяснять ему, что руку следует поцеловать? Тогда уж точно положение будет глупее не придумаешь… Но тут Оскан все-таки сообразил, что к чему, взял кончики принцессиных пальцев и прижался губами к тыльной стороне ее ладони, причем надолго — гораздо более надолго, чем требовалось по этикету.

— Через четыре дня, Оскан Ведьмин Сын.

— Через четыре дня, моя госпожа. Буду ждать с нетерпением.

Она тронула коня, всадники направились вслед за ней прочь от пещеры. Фиррина ехала во главе отряда, и ей очень хотелось снять свой щит с седла и заслониться им.

Фиррина сидела в своей комнате и смотрела в окно, на дворцовый сад. Вообще-то, ей полагалось сейчас делать домашнее задание по географии, но она никак не могла сосредоточиться, места себе не находила, ее прямо-таки распирало от какого-то необъяснимого волнения. Близился Йоль[1]. Слуги принесли в главную залу ветви падуба, плюща и священной омелы, украсили ими потолочные балки и стропила, и теперь зала напоминала огромный лес посреди замка. Терпкие ароматы вечнозеленой листвы проникали повсюду. Дружинники протащили через весь город и бережно уложили во дворе замка самое большое бревно, какое смогли найти, — дожидаться торжественного шествия к главному очагу, которое состоится в канун Йоля[2]. Повсюду царил радостный дух предвкушения праздника, казалось, все затаили дыхание и ждут торжества. Свечи горели ярче, музыка звучала мелодичнее, и даже самые обычные дела погрузились в праздничное ожидание.

Но Фиррина радовалась вдвойне: на Йоль выпадал день ее рождения. Ей исполнится четырнадцать, а для девочек это совершеннолетие. Конечно, никто и так не сомневался в ее правах на трон, но в этот день отец торжественно представит ее дружинникам как наследницу престола и они принесут присягу своей принцессе. Кроме того, в четырнадцать лет уже можно выходить замуж, и в прошлом многих принцесс заставляли брать себе мужа не по воле сердца, а чтобы заручиться поддержкой союзника или приблизить к королю какого-нибудь вассала. И принцессам приходилось соглашаться. Однако король Редрот не деспот, да и времена изменились. Никого не интересовал союз с маленьким заледенелым королевством на далеком севере. На протяжении не одного столетия судьба Айсмарка зависела только от доблести его воинов и хитроумия правителей. А в лице Редрота страна обрела удачное сочетание лисьего коварства и силы дикого кабана.

Одна Фиррина знала, что он был еще и самым добрым отцом, какого только может пожелать упрямая девчонка. Пусть он и король Редрот Северный Медведь из рода Линденшильда Крепкая Рука, защитник народа, потомок Тора, но для Фиррины он был просто папой, который души не чаял в котятах, любой обуви предпочитал удобные мягкие шлепанцы и хохотал так, что за добрых пятьдесят шагов гнулась оловянная посуда.

Ее внимание привлекло какое-то движение в саду. Стражник у ворот, закутавшийся в плащ, потопал ногами и, чтобы согреться, принялся маршировать взад-вперед, выдыхая облачка пара в морозном воздухе айсмаркской зимы.

И все же подо всей этой искристой, как льдинка, радостью по поводу приближающегося Йоля и совершеннолетия в душе Фиррины ключом било разочарование. Все было почти идеально: свечи, падуб, музыка… Но сад потускнел и стал скучно-серым. В это время года он уже должен сиять хрустящими кристалликами первого снега. А снега все не было и по всем приметам выходило, что не скоро и будет. Сад был покрыт коркой замерзшей грязи, ручьи сковало льдом, и огромные сосульки свисали с каждой крыши, будто хрустальные мечи и кинжалы. Но снега-то не было. Впервые в жизни Фиррине, похоже, предстояло отмечать Йоль и свой день рождения без привычной метели, воющей в темноте за окнами теплой, уютной, хотя и задымленной главной залы. Девочку немного беспокоило то, что ее совершеннолетие выпало на год, когда снега так долго нет. А вдруг, вопреки тому, что говорит всякая новая премудрость, которой учат в школе, в этом есть некий знак? Все-таки Айсмарк со всех сторон окружен врагами. А вдруг это зловещее предзнаменование?

Только старейшины Фростмарриса помнили год, когда первый снег выпал так поздно, и зловеще перешептывались, что это-де дурной знак. Говорят, когда в прошлый раз такое случилось, на землю Айсмарка пришла чума, погубившая тысячи людей. А деды нынешних стариков помнили другой такой год, так тогда разразилась страшная война, истощившая всю страну. А сейчас ходили слухи, что Сципион Беллорум со своей непобедимой армией только и ждет удобного момента, чтобы напасть. Но Фиррина лишь презрительно фыркала, подражая своему наставнику, Маггиору Тоту. Пусть неграмотные крестьяне носятся с этими суевериями, решила она. А она, принцесса Фиррина, — девушка образованная и знает, что снег задерживается из-за погодных условий и направления ветра. И все же в глубине души ей было как-то не по себе.

Фиррина пыталась подбодрить себя, думая о приготовлениях к веселому пиршеству. В замок стекались купцы, и слуги сновали туда-сюда с корзинами, полными всякой снеди — от сыра и сухофруктов до яиц и даже апельсинов, привезенных с Южного континента. Некоторых дружинников отпустили с дежурства, чтобы помочь, и они таскали на плечах куски копченой свинины, а то и разрубленные пополам говяжьи туши. По коридорам бродили аппетитнейшие запахи пекущихся и жарящихся кушаний, и всюду, где хоть на минуту затихал гомон, доносились завывания музыкантов, разучивающих праздничные песнопения в башнях и подвалах.

Но кроме предвкушения зимнего солнцестояния и дня рождения Фиррина чувствовала особый пикантный вкус иного, тайного волнения, хотя не готова была даже самой себе признаться в том, что не дает ей покоя. Она пригласила на йольский пир Оскана. Точнее, послала королевский приказ явиться во дворец в двадцать первый день месяца айсмаса. Одно хорошо: дороги не занесло снегом, и ничто не помешает ему проделать долгий путь из пещеры в столицу. Но принцесса все равно решила отправить за ним несколько всадников, а то в это время года волки всегда голодные. Надо еще позаботиться о том, чтобы Оскан случайно не встретился с лекарем. С тех пор как грум вернулся во дворец и щеголял маленьким аккуратным шрамиком на месте раны, лекарь стал просто невыносим.

Фиррине надоело сидеть на стуле у окна, она поднялась и достала свой меч. Бездельничать она терпеть не могла, а внизу во дворе даже во время приготовлений к Йолю всегда найдутся дружинники, которые не прочь отточить мастерство фехтования на площадке.

Принцесса быстро шла по коридорам, и ее окружала предпраздничная суета — цвета, запахи, чудесная музыка, доносящаяся издалека. Сердце Фиррины переполняла радость. Для полного счастья не хватало только снега. Однако, хотя по небу медленно плыли серые тяжелые облака, с неба не упало ни единой снежинки.

На следующий день наступал канун Йоля, и Фиррина решила сама отправиться за Осканом во главе небольшого конного отряда. Она скажет ему, что случайно прогуливалась поблизости и ей вздумалось заглянуть к нему, а заодно и проследить, чтобы он благополучно добрался до Фростмарриса… Конечно, все поймут ее уловку хотя бы потому, что при них «случайно» окажется лишняя лошадь, но принцесса просто спрячется под маской царственного величия, и никто не посмеет сделать ей замечание. Утро же праздничного дня Фиррина хотела провести с отцом.

Король часто говорил, что она приходит в его покои или делит с ним ужин только тогда, когда ей что-то от него нужно. Отчасти для того, чтобы опровергнуть это, девочка и решила явиться к Редроту сразу после полдника, остаться до вечера и ни о чем его при этом не просить.