— Передайте всадникам приказ спешиться, — сказала Фиррина. — Они будут сражаться на внешних укреплениях.

Офицер отсалютовал и умчался прочь.

— Предлагаю немного передохнуть, — сказал Тараман. — Кто знает, когда нам теперь удастся спокойно поспать…

— У старости одно преимущество: сна требуется не так уж много, — отозвался Магги, стоявший неподалеку. — Спущусь-ка я в конюшни и попробую разговорить кого-нибудь из юных воительниц. Для исторической достоверности нет ничего лучше, чем рассказ из первых уст.

— Как хочешь. — Фиррина махнула Оскану, и они втроем с Тараманом отправились в королевские покои.

Сципион Беллорум прибыл на следующее утро. К тому времени лагерь был уже разбит: холмы покрылись ровными рядами палаток, и каждый полк разместился в отведенном ему месте. Где бы ни воевала армия Полипонта, лагерь строился совершенно одинаково. Порядок был давно отработан до мелочей: сначала приходила половина армии, чтобы укрепить позиции и пресечь попытки противника этому помешать. На случай если враг окажется настолько безумным, чтобы атаковать лагерь, отдельные отряды назначались в охранение. Остальные же, начистив до блеска доспехи, выходили на торжественный парад в честь полководца, когда тот приезжал в полностью подготовленный лагерь.

Итак, Беллорум, как обычно, въехал в лагерь во главе оставшейся части армии. Даже среди других командиров его было видно издалека — он один не носил шлема с плюмажем, и его коротко стриженные седые волосы отливали сталью в лучах весеннего солнца. Позолоченные доспехи Беллорума украшала тонкая гравировка: листья папоротника и летящие птицы, но сапоги он носил простые, солдатские. Он вообще отличался привычкой смешивать лучшее и заурядное.

Солдаты, выстроившись на центральной «улице» лагеря, с искренним восторгом приветствовали своего военачальника. Ведь благодаря его военному гению миллионы воинов Полипонта выжили в боях, когда могли бы погибнуть. Каждый имперский солдат самозабвенно чтил полководца, делающего его жизнь проще и безопаснее. А кроме того, не выразить должного почтения перед лицом высочайшего командира было попросту неразумно. От его острых глаз ничего не укроется. За небрежно начищенные доспехи или сапоги полагается двадцать плетей. А отряды, что недостаточно восторженно приветствовали великого человека, командиры потом отправят в безнадежную атаку.

К тому же все знали, что у главнокомандующего прекрасная память. Однажды, во время тяжелой кампании в жарких землях на южных рубежах империи, какой-то солдат недостаточно расторопно отдал честь, когда военачальник проезжал мимо. Сражение закончилось победой, война с триумфом завершилась, и Беллорум затребовал к себе этого солдата — он запомнил его полк, звание и личный номер. Полководец спросил, много ли войн пережил солдат, и тот признался, что порядком. Тогда Беллорум велел высечь его перед строем, понизить в звании и назначить в другой полк.

Слава Беллорума бежала впереди него. Все знали, что он требует от своих воинов строжайшего подчинения, зато ведет их к великим победам. Его так же любили, как и боялись, однако у страха есть предел. Солдаты были готовы на все ради своего командира… может быть, потому, что просто не смели его ослушаться, что бы он ни приказал.

Проведя смотр войск, Беллорум приказал выпороть двух нерадивых солдат, а трех других повысил за отвагу, проявленную в зимней кампании. На этом он закончил парад, спешился и медленно направился к своему шатру, который, как обычно, поставили на краю лагеря там, откуда открывался хороший вид на позиции противника. Следом за ним, как напуганные дети, засеменили штабные офицеры. Особенно встревоженным выглядел командир Тит Аврелий.

Беллорум вошел в шатер, сел за стол посреди устланного коврами пола и повелительным жестом ткнул пальцем перед собой. В тот же миг полотняную стену, выходящую на равнину, подняли, и офицеры получили возможность полюбоваться нынешней целью полипонтийской армии.

— Итак, перед нами столица Айсмарка, господа. Когда она падет, земля будет нашей, — произнес полководец почти весело. — Командир Аврелий, я слышал, вы встретили сопротивление при установке лагеря?

— Да, господин. Конные лучники, женщины. Чертовски меткие.

— Потери?

— Три тысячи. Две тысячи мушкетеров, тысяча копейщиков. Да, и еще музыканты.

— Ай-яй-яй, как нехорошо. Придется сделать все, чтобы это больше не повторилось.

— Да, господин.

— А какие у них потери?

— Э… никаких, господин.

— Никаких?

— Так точно.

Над верхней губой Аврелия заблестели капельки пота.

— Ясно. И что вы предприняли?

— Мушкетеры открыли огонь, но противник успел отступить, и выстрелы его не достали.

— А потом вернулся и убил еще солдат?

— Да, господин.

— И вы не послали конницу в погоню?

— Я не хотел рисковать без необходимости, эти лучницы чрезвычайно метко и быстро стреляют.

— Это похвально, командир Аврелий. Тогда почему они в конце концов отступили?

— Гм… Кажется, у них закончились стрелы.

— Вы хотите сказать, что недостаток боеприпасов сделал больше, чем все наши превосходно обученные солдаты? Так, командир?

Аврелий готов был сквозь землю провалиться.

— Если бы мы успели занять оборонительные позиции, эти лучницы не осмелились бы атаковать нас. Они воспользовались преимуществом внезапности.

— Так-так… Надо же, какое открытие в военном деле: оказывается, враг может воспользоваться нашей слабостью. И что дальше? А вдруг они попытаются нас уничтожить? Что мы тогда станем делать?

Полководец говорил негромко, как бы шутя, но офицеры вокруг стола затаили дыхание, боясь привлечь внимание разгневанного военачальника. Уж лучше пускай разделывается с Титом Аврелием, а то ведь у каждого хватает промахов…

Беллорум встал, жестом разрешив офицерам сидеть, вышел вперед и окинул взором Фростмаррис, подобный огромному каменному кораблю в море ярких цветов.

— Возможно, я отчасти несправедлив, Аврелий. Мы все знаем, что этот народец несгибаемый, как задубевшая шкура. Никогда еще мы не теряли столько людей из-за непогоды, никогда еще осады не длились так долго. А здесь перед нами не недоученное ополчение, а королевская армия Линденшильдов. О, эти воины будут достойны пополнить ряды имперских войск… после того, как мы прикончим их королеву, конечно.

Аврелий расслабился, решив, что полководец простил ему вчерашние потери.

— По моему требованию из Полипонта вскоре прибудут еще четыре полноценных легиона, — сказал Беллорум.

Среди офицеров послышался удивленный шепот, и полководец с улыбкой обернулся к ним.

— О да, я знаю. Для завоевания сколь угодно большой территории обычно достаточно трех имперских легионов. Однако, боюсь, этот жалкий клочок земли оказался не так прост, как мы думали. Поэтому смотрите и учитесь. Хороший полководец всегда готов признать силу противника. Наши стратеги недооценили Айсмарк, но я это исправлю.

Он вернулся к столу и сел.

— Поэтому я намерен открыть полномасштабные боевые действия завтра же. Основной удар нанесет Красный легион, Черный легион прикроет его с тыла. — Беллорум умолк, дожидаясь, пока утихнут разговоры. — Я знаю, что это нетрадиционный ход. Обычно в первом сражении мы задействовали Белый и Синий легионы, предоставляя им возможность набраться опыта. Но, как я уже сказал, здешний народец оказался на редкость крепок и убедил меня, что недооценивать его не стоит. Чтобы противостоять такой силе, как раз подойдет Красный. И зарубите себе на носу: к завтрашнему вечеру мы должны прорвать внешнюю оборону, а к ночи взять Фростмаррис штурмом. А вы, командир Аврелий, возглавите первую атаку.

Командир торопливо отсалютовал.

— Почту за честь!

— Очень рад, — величественно кивнул Беллорум. — А теперь перейдем к докладам. Что вам известно о размещении войск?

На столе мигом появились карты и схемы. Аврелий встал, чтобы описать детали.