Теперь королева сидела в главной зале, полируя меч Беллорума. Тараман-тар спал у огня вместе с Фибулой. Имперцы продолжали изматывать защитников Фростмарриса постоянными набегами, но серьезной угрозы городу пока не было. Все в столице понимали, что враг готовит решающее наступление и не заметить его будет невозможно.

В душе Фиррина уже смирилась с грядущим поражением. Она не сомневалась: в самом скором времени ее армия будет разбита, от народа Айсмарка останется лишь воспоминание, а род Линденшильда пресечется. Но никто из солдат не догадывался о ее мыслях. Внешне Фиррина казалась все такой же уверенной и сильной, хотя внутри давно отчаялась дождаться помощи. У нее осталось лишь одно желание: дожить до того дня, когда она собственными руками убьет Беллорума и отомстит ему за все горести последних месяцев. Ее отец погиб, королевство вот-вот перестанет существовать, а лучший друг лежит обожженный и, возможно, как раз в эти минуты умирает… если еще не умер. Только воинская выдержка, усвоенная с младых ногтей, только гордость и растущая с каждым днем ненависть к Беллоруму позволяли ей держаться…

Девочка навела на клинок последний лоск, молясь, чтобы судьба позволила ей вырезать этим мечом сердце из груди Сципиона Беллорума, и убрала меч в ножны, которые подобрала для него в оружейной. Металлический звон разбудил Тарамана, барс поднял голову и грозно огляделся, ожидая увидеть врагов. Не обнаружив ни одного неприятеля, он сладко зевнул, блеснув клыками в свете факелов.

— Атака началась? — спросил он.

— Нет, у нас еще есть время перекусить, если ты голоден, — ответила Фиррина, зная наверняка, что барс не откажется.

— Пожалуй, я бы не отказался от маленького бычка, — признался владыка барсов и кивком подозвал стоявшего наготове ключника. — Быка, любезный мой, и, возможно, чего-нибудь для королевы? — Он вопросительно покосился на девочку.

— Почему бы и нет, — ответила она. — Холодного пирога с мясом и немного хлеба.

Управляющий ушел на кухню, а Тараман одобрительно кивнул Фиррине.

— Правильно, дорогая. Надо поддерживать силы.

Девочка через силу улыбнулась вопреки снедавшему ее отчаянию. В такие минуты гигантский барс напоминал ей отца, разве что говорил более изысканно.

— Не волнуйся, я не собираюсь морить себя голодом. Мне надо быть в форме для следующей встречи с Беллорумом.

— Если он посмеет показаться нам на глаза.

— Куда он денется! А нет, так я сама его найду. Дело-то еще не закончено.

— Это точно, — согласился Тараман и, склонившись над Фибулой, лизнул ее, чтобы помочь умыться. — Не забывай, что он может умереть от ран. Ведь у империи нет ведьм и целителей. — Он поднялся на ноги и подобрал Фибулу с середины залы, куда кошечка улетела из-за неуклюжей попытки огромного барса ее лизнуть. — Прости, моя хорошая, — сказал он малышке.

— Может, отправить к ним Уинлокскую Мамушку в знак перемирия? — предложила Фиррина.

«А что, не такая уж и плохая мысль», — вдруг подумалось ей.

— Нет, это было бы слишком жестоко, — по размышлении ответил барс.

Тут принесли ужин, и они замолчали, дожидаясь, пока поваренок расставит еду на столе и уйдет.

— Вервольфы считают, что имперцы пойдут на штурм сегодня ночью.

— Правда? А я думал, люди в темноте не воюют.

В понимании барса это было скорее свойственно ледяным троллям — те любят сражаться долгими полярными ночами, длящимися всю зиму.

— Обычно — нет. Думаю, они надеются лишить нас мужества.

— Какой наивный этот Беллорум. И это обнадеживает.

Фиррина печально улыбнулась.

— Неправда.

Тут за огромными двустворчатыми дверями раздался шум, и в залу вошел Олемемнон.

— Ой, ужин! — воскликнул он и улыбнулся. — Я бы быка съел. Смотрю, Тараман уже одного отхватил.

Фиррина махнула слуге, тот кивнул и убежал на кухню.

— Как дела на обороне? — машинально спросила девочка.

— Неплохо. Беллорум, как обычно, выслал копейщиков и мушкетеров, чтобы не дать нам продыху, но пока бояться нечего. Басилиса отправила меня поужинать и отдохнуть перед ночной битвой.

Фиррина резко посмотрела на него, но Олемемнон улыбнулся.

— Не беспокойся, я не собираюсь впадать в неистовство оттого, что новая басилиса отдает мне приказы. За эти дни мы прекрасно поладили. Да и вообще, я ведь знал Иффи, еще когда она была совсем малышкой. Правда, теперь приходится называть ее Ифигенией, а в присутствии солдат — еще и госпожой. Если б она еще не хихикала иногда…

— А как боевой дух в войсках? — спросила Фиррина.

— Отлично. По крайней мере, на мой взгляд. Вы заметили, что все разговоры о союзниках прекратились?

— Да, — тихо ответил Тараман. — Похоже, отчаяние придало солдатам сил.

— Да и нам тоже, — сказала Фиррина.

Теперь, когда она была уверена, что дядя оправился от горя, можно было говорить с ним на чистоту.

— И ты туда же? — удивленно вздернул брови Олемемнон. — Похоже, только мы с Магги до сих пор верим, что союзники все-таки придут. — Он протянул руку и похлопал девочку по колену. — Не бойся, они уже в пути. Просто немного задерживаются.

Тут слуга вернулся с блюдом для Олемемнона, и вниманием гиполитанца надолго завладели большой кусок мяса и несколько ломтей хлеба.

Сципион Беллорум запрыгнул в седло своего рослого коня и, взяв поводья левой рукой, опустил правую на бедро, как делал это всегда. Боль мучительными волнами разливалась от культи по всему телу, но ему было важно, чтобы все верили, будто ранение ничуть не помешает ему воевать. Так что полководец пришпорил лошадь и вместе со штабными офицерами стал объезжать войска.

Менее чем через час на небо выглянет луна, и армия Полипонта, словно могучий прибой, затопит поле, могучей волной захлестнет оборонительные валы и рвы Фростмарриса. Свежие войска, пришедшие в лагерь, прибыли изо всех уголков огромной империи, и когда армия получит приказ к наступлению, он будет передан на двадцати с лишним языках.

Под покровом темноты по позициям уже расставили пушечные батареи. Колеса завернули в тряпье, чтобы приглушить скрип, а пушкари оделись в черное, скрыв лица под черными масками. И теперь, перед началом штурма, огромные орудия начали обстреливать обреченный город. Ослепительные оранжевые и багровые вспышки рвали тьму ночного неба, на валы вокруг столицы Айсмарка рушились ядра, вздымая фонтаны земли, разнося в щепки частоколы.

Но потом примитивные орудия защитников открыли ответный огонь. Огромные арбалеты-баллисты, целясь на вспышки орудий, стреляли почти бесшумно — раздавался лишь тихий звон тетивы и вкрадчивое шипение отправившейся в полет стрелы. А стоявшие еще дальше, за линией валов и рвов, камнеметы запускали свои снаряды высоко в воздух, и те обрушивались на имперских пушкарей из черного неба. Однако выжившие солдаты Полипонта продолжали выполнять приказ.

Обстрел продолжался больше часа, и большинству солдат Айсмарка пришлось укрыться за насыпями и во рвах. Но баллисты и камнеметы с убийственной точностью стреляли по пушечным батареям, пока наконец орудия не замолкли — выжившие пушкари получили приказ отступить. Они поспешили вернуться в лагерь, а с неба на них продолжали падать огромные камни, гигантские стрелы баллист с шипением разрезали воздух, порой пронзая разом по двое-трое солдат, и те падали, словно бумажные фигурки, нанизанные на спицу.

Когда пушки умолкли, на минуту над полем повисла гробовая тишина. И тут со стороны Фростмарриса раздался одинокий радостный крик, его подхватили другие, и вскоре уже все войска на валах вокруг Фростмарриса разразились торжествующими воплями. Солдаты вышли из укрытий и заняли места на обороне. В воронки от пушечных ядер закатывали набитые камнями бочки, инженеры, словно трудяги муравьи, суетились среди солдат: кто-то спешно связывал колья, кто-то вколачивал притащенные из лесу большие бревна, чтобы заделать бреши в обороне.

Беллорум взял себе на заметку, что после победы нужно будет наказать командира пушкарей, и велел переходить ко второй части плана. Враг не получит передышки, чтобы оправиться после обстрела. Полководец левой рукой выхватил меч из ножен и, воздев его над головой, окинул взором едва различимую в темноте черную тучу своих войск. В его груди вздымалась суровая гордость: здесь, под рукой империи, собралось больше двадцати народов, чтобы нанести сильнейший удар и сломить сопротивление Айсмарка, и он, Сципион Беллорум, сейчас приведет в действие это адское и непобедимое оружие. Полководец улыбнулся про себя и свирепо взмахнул мечом — сверкнула в лунном свете сталь.