— Сэм, если ты не… — начала было она, но повернувшийся к ней Сэм, схватив ее обеими руками за плечи, не дал ей докончить.

— Джек и Мэй Ли Клегхорны — на острове Лусон, там же находятся Денеры и Пинк Уайтхед. Бен и Мардж в Скофилде. Они, возможно, уже погибли. Ты понимаешь это? Дошло это до тебя или нет?

Томми смотрела на него как загипнотизированная; она уловила в его взгляде то же выражение, какое у него было там, около радиоприемника, когда он стоял рядом с Бертом Макконнэдином.

— Ну, успокойтесь, успокоитесь, — пробормотал Колдуэлл.

— Неужели ты не понимаешь, Томми, что сейчас все это повторяется: испуганные дети, подлые решения, разлагающиеся, страдающие, изувеченные тела и все остальные прелести войны… А он многие годы продавал им железо! Ни в чем не повинные люди в Китае умирают вот уже четвертый год, а теперь пришла и наша очередь, только потому, что он хотел получить еще большие прибыли, сделаться важной персоной в своем поганом замке на холмах. — Глаза Сэма неожиданно наполнились слезами. — Неужели, Томми, ты не можешь все обобщить и понять это?

— Ну, ладно-ладно, Сэм, — еще раз мягко вмешался Колдуэлл. — Довольно. Поедем дальше.

Сэм отпустил плечи Томми и снова взялся за руль. В радиоприемнике раздавался надоедливый треск атмосферных помех, но из слов комментатора тем не менее можно было понять, что японцы атаковали также острова Гуам и Уэйк. Потрясенная, притихшая, Томми смотрела на высушенную летним солнцем растительность холмов, на красновато-коричневый залив у подножия горы справа от них. Неужели это действительно может произойти? Неужели японские войска будут ехать по этой дороге, кричать, стрелять по этим маленьким оштукатуренным бунгало? Неужели все это, казалось бы невозможное, произойдет на самом деле?

— Но у него ведь два сына, и старшего призовут в армию, — вдруг сказала Томми, как бы размышляя вслух. «Донни, Донни», — подумала она про себя, и ее сердце защемило. — Разве это не имеет для него никакого значения?

Сэм ничего не ответил ей.

— Имеет, — после некоторой паузы тихо проговорил Колдуэлл. — Имеет, конечно, но, видимо, не столь уж большое значение.

Далеко позади раздался, стремительно нарастая, вой сирены; Сэм круто отвернул в сторону, и их обогнала красная машина начальника пожарной команды. На ее крыше, как обычно, мигала аварийная сигнальная лампа. Томми сидела молча, а ее отец и муж продолжали говорить — предельно короткие фразы и односложные слова. Дорога шла теперь по берегу залива, и впереди, словно вершина кубической пирамиды, из-за горизонта, начал показываться город. У рынка они свернули и проехали через Голден-Гейт-Парк, который по сравнению с высушенной травой на холмах Сан-Матео выглядел зеленым, сочным. Здесь они неожиданно обнаружили, что рядом с ними по дороге спешит много других машин; владельцы некоторых из них были им знакомы. Лица у всех выглядели одинаково: хмурые, напряженные, подавленные. Вот они обогнали старенький «плимут» Тима и Милдред Хейглеров; Милдред от неожиданности удивленно улыбнулась, Тим хмуро кивнул головой. Теперь машина начала медленно подниматься в гору.

«…Это несправедливо, — размышляла Томми. — Все эти годы скитаний, плохо обеспеченной жизни, вдалеке от своей страны, от всего, что необходимо для нормальной жизни. И вот теперь, как раз в тот момент, когда Сэму присвоили звание полковника и он стал получать достаточно хотя бы для приблизительно приличной жизни, началась эта отвратительная, ужасная война, и они должны участвовать в ней; должны участвовать и вступить в бой с противниками, которые готовились к этой войне много лет подряд…»

Томми положила руку на плечо Сэма.

— Дорогой, — сказала она тихо, — извини меня. — Она знала, что он не любит выражений чувств любви в присутствии третьих лиц, пусть даже ее отца, но удержаться от того, чтобы не сказать ему это, она не могла. Сейчас же, здесь, испуганная и смущенная, она хотела, чтобы он простил ее еще до того, как поцелует ее на прощание и уедет на юг, к месту нового назначения. — Я не должна была говорить этого. Это было величайшей глупостью с моей стороны.

— Хорошо, Томми. — Он взял ее руку в свою, осторожно лавируя между людьми. По плацу в разные стороны спешили офицеры и солдаты в широких спортивных брюках, в шортах, в свитерах; один из них все еще держал в руке клюшку для игры в гольф. — Я сам не должен был ругать тебя.

— Нет, нет, это была моя вина, милый…

— Вы оба виноваты, — мягко заметил Колдуэлл. — А я виноват в том, что знал, каков Берт, и тем не менее потащил вас к нему. А теперь забудьте все это и принимайтесь за дело на новом месте.

Глаза Томми были полны слез. Она посмотрела вниз, на свои руки. Теперь не будет никакой семьи, все разъедутся в разные стороны. Они побудут еще какое-то очень короткое время вместе, а потом эти два близких ей человека покинут ее, и на этот раз поехать с ними будет невозможно. «Я должна обязательно увидеть Донни. — подумала она, глотая слюну и часто моргая, чтобы не разреветься, так как знала, что оба они очень рассердятся, если она позволит себе сейчас расплакаться. — Я в ближайшие же дни должна поехать на восточное побережье и увидеть Донни…»

— …Если сегодня будет воздушный налет, — говорил Сэм, — если они бросят в атаку крупные силы…

— Сегодня они не атакуют, — сказал ее отец, покачав головой. — Через два-три дня, может быть, но не сегодня.

Машина остановилась. Томми подняла глаза. Они находились перед зданием штаба. По лестнице, ведущей к подъезду, быстро бежал офицер. Два солдата энергично толкали двуколку с боеприпасами; на маленьком, поросшем травой пятачке сидел, с интересом наблюдая за ними и навострив уши, пес. «Я не буду плакать, — сказал себе Томми. — Не буду…»

— До свидания, Томми, — сказал ей отец и поцеловал ее в щеку. — Счастливо, Сэм. — Они пожали друг другу руки у нее над коленями, и Колдуэлл открыл дверцу машины. — Поддерживайте связь со мной, — добавил он.

— Хорошо… Сэр? — Сэм наклонился через колени Томми.

— Да?

— Сэр, я никогда никого не просил о переводе по службе… Но если вам поручат командовать войсками, я хотел бы снова служить с вами, если, конечно, вы пожелаете.

Генерал добродушно улыбнулся.

— Спасибо, Сэм, — ответил он и покачал головой. — Меня в войска не пошлют. В этой войне будут командовать молодые, я им не нужен… Да так, пожалуй, и лучше. — Он вытянул в сторону Сэма свой тонкий указательный палец. — Вам придется командовать войсками, а не мне.

— Я не могу поверить этому, генерал…

— Ну что ж, поживем — увидим. — Губы Колдуэлла искривились в печальной улыбке. — А пока что давайте возьмемся каждый за свое дело.

Колдуэлл повернулся и бодро зашагал в штаб.

Крыло резко поползло вверх; скрипя всем корпусом, большой самолет круто накренился. Переведя взгляд на иллюминатор противоположного борта, Дэмон увидел густые зеленые заросли, похожие на мохнатый, очень дорогой ковер, разостланный на бирюзовой глади Соломонова моря. На юго-юго-западе его окаймляла лениво извивающаяся, тонкая белоснежная полоска прибоя, виднелись кильватерная струя небольшого судна и несколько мелких островков, похожих на черепки разбитого горшка. Все остальное пространство занимал океан.

— Выглядит довольно мирно, — заметил Бен Крайслер. Он сидел рядом с Сэмом на одном из ящиков с ручными гранатами и, нахмурив лоб, пристально вглядывался вниз. — Отсюда смотрится мило и приятно. Прямо-таки курорт на берегу Карибского моря…

Дэмон кивнул, соглашаясь. С высоты семи тысяч футов земля под ними действительно выглядела очень аккуратной. Таким, наверное, видят мир боги и богини, паря в небесах и потягивая, нектар; вероятно, таким же он представляется далеким отсюда конгрессу и генеральному штабу. На большом удалении все кажется очень аккуратным: границы — красиво очерченное обрамление; аэродромы и портовые сооружения — ярко раскрашенные условные знаки; дорожная сеть — серебристые нити паутины; развернутые вдоль границ воинские соединения — маленькие прямоугольники и квадратики…