Дэмон позвал его и Брэнда, и Притчард заторопился, догоняя генерала на тропинке, которая вела к аэродрому. Ему хотелось сказать генералу что-то важное и неотложное, но он никак не мог вспомнить, что именно. Генерал так и не дал ему вспомнить, он повернулся и сказал:

— Гарри, свяжитесь с полковником Уилчером на аэродроме и передайте ему, что безопасность со стороны Соляных топей надежно обеспечена. Затем поставьте об этом в известность штабы полков.

— Есть, сэр, — ответил он.

За спиной у них прогремели два выстрела: капитан Баучер продолжал свою дуэль с нависшими над ними пещерами.

Дэмон положил карандаш и протер глаза. По крыше палатки, заглушая все звуки, непрерывно барабанил дождь. Непрерывно, Сезон дождей на Лолобити. Остров был похож на спущенный, сморщившийся футбольный мяч; он находился в ста сорока милях от протянувшегося на многие сотни миль побережья Новой Гвинеи и являлся первым опорным пунктом на пути к Хальмахере и Филиппинам. Японцы дрались упорно и изобретательно, так что оценка обстановки, подготовленная разведотделом, снова ничем не подтвердилась. Части Свонни натолкнулись на сопротивление и застряли; график операции нарушился, и под давлением Макартура старина Тиман вызвал находившуюся на отдыхе на Вокаи дивизию «Саламандра». Всю неделю они быстро продвигались вдоль побережья. Потом пошли дожди, и продвижение прекратилось. Ощущалась нехватка боеприпасов. Тетлоу вопил, что у него осталось всего четыреста артиллерийских снарядов. Перед глазами Дэмона возникала безрадостная картина затопленных водой, превратившихся в сплошное болото троп, по которым где по щиколотку, а где и по колено в жидкой грязи с трудом передвигались навьюченные солдаты.

Он уставился на серо-оливковые ящики походного стола. В свое время этот стол принадлежал Уэсти, потом Дьюку Пулину, а теперь перешел по наследству к нему, после того как Дьюк попал под минометный обстрел и был ранен в предпоследний день операции на Вокаи. Взаимозаменяемые детали. Он, Уэсти и Пулин — взаимозаменяемые детали. Если и его ранят, он рекомендует на должность командира дивизии Бена, который скоро получит бригадного генерала. Они приходят и уходят, каждый по очереди, а дивизия — великая, ощетинившаяся «Саламандра», орудие их воли, основа их надежды, — дивизия остается.

Дивизия останется, если будет одерживать победы, быстро выполнять свои задачи и если не навлечет на себя гнев императора…

Дэмон вздохнул, подкачал фонарь Колмана, подошел к карте обстановки и стал рассматривать запутанный рисунок береговой линии. Густо заштрихованные овальные пятна обозначали место высадки десанта за мысом Комфейн. Он медленно провел по ним пальцем, хотя знал наизусть каждое расстояние, высоту и позицию. Дэмон и Дикинсон в течение четырех дней тщательно разрабатывали эту операцию. Обстановка была идеальной: хороший район высадки, отлогое побережье, главный путь снабжения японцев проходит параллельно берегу. Батальон Джимми Хойта должен был атаковать сразу после десантирования и отвлечь на себя силы японцев. Тем временем полк Бена пройдет через позиции четыреста восемьдесят четвертого полка, которым теперь командует француз Бопре, прорвет передний край обороны японцев и двинется на северо-восток, к прибрежной дороге, на соединение с Хойтом. Они все проверили и перепроверили раз пятьдесят, обсудили операцию по этапам, сознательно выискивали возможные просчеты. Никто не сомневался в успехе.

И все же сейчас, когда непрерывно хлестал дождь и Дэмон, прищурившись, всматривался в карту, освещенную слабым дрожащим пламенем фонаря, на душе у него было неспокойно. Никогда нельзя доверяться полностью картам, они могут предательски подвести. Ничто не может заменить поездки на передовую в целях рекогносцировки на местности. Рабочие карты с вычерченными карандашом схемами настраивали на пессимистический лад. Уэсти частично пострадал именно из-за этого: карты и схемы сковывали его, совершенно выбивали из колеи. А вот Дьюк, напротив, бросался в другую крайность. Он так часто выезжал на передовую, что подчиненные офицеры иногда часами не могли найти его. Он запускал штабную работу и, запутавшись в рутине мелочей и неувязок, которыми изобилует каждый бой, терял четкое представление о тактической обстановке.

Вся беда состоит в том, что чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем меньше остается возможностей выбираться на передовую. Тебя неотвратимо влечет все дальше и дальше от самого существенного, пока наконец, подобно Макартуру, ты не оказываешься на высокой, недоступной башне за три тысячи миль от района военных действий и тебя уже занимают только мечты и отвлеченные схемы, символы, оторванные от действительности, пока наконец ты не начинаешь принимать за символы плоть и кровь…

Дэмон отошел от карты и сел за стол, перебирая в уме географические контуры и план боя. Операция должна пройти успешно, она не может не иметь успеха. Подготовка — вот первое необходимое условие успеха. Это еще в Бениннге вбивал им в голову старик Джо. Поэтому: готовься, готовься и еще раз готовься. Но ко всему не подготовишься. Нот, например, не поступило разведдонесение, потому что надувной илот, на котором плыли шесть разведчиков, напоролся на коралловый риф. Какой-то уставший японский офицер по чистой случайности разместил на привал батальон императорской морской пехоты как раз в районе высадки десанта. Разведка ничего не знала о четырех японских танках, которые были случайно высланы с полевого аэродрома… А что находится там, в пустынном треугольнике между морем, дорогой и джунглями? Может, генерал Ватанабо в этот недобрый полночный час тоже сидит над картой в крохотной круглой цирковой палатке горчичного цвета и решает передислоцировать какое-нибудь подразделение в район севернее мыса Комфейн? Просто на всякий случай. Вдруг эти янки?… Может, японцы с присущим им терпением и неизменным трудолюбием именно сейчас зарываются в землю, натягивают ряды колючей проволоки и создают новые артиллерийские позиции? А вдруг во время высадки они будут сидеть за орудийными прицелами и у минометов, спокойно высматривая белый кильватерный след каравана десантных судов?

Дэмон опять вздохнул и взял со стола пачку донесений. Рей Фелтнер прибыл с сообщением, которое получил от береговых наблюдательных постов: в Молуккском море, милях в тридцати от мыса Лембе, обнаружен японский конвой. Куда он направляется? Воздушная разведка ничего об этом не сообщает, ни слова. У Каллисона есть сведения о том, что на аэродроме Тадженг на острове Салавати обнаружено сто двадцать самолетов противника. Хейли заявил на это, что не может ничего сделать, потому что это целиком и полностью вопрос юрисдикции австралийцев. Боже мой! Зоны командования. Если японцам вдруг придет в голову как-нибудь ранним утром устроить воздушный налет и все перепахать бомбами, будет величайшим утешением сознавать, что это нельзя было предотвратить в силу чисто юридических соображений!

С авиацией дело вообще обстоит из рук вой плохо. Вчера приезжал красавчик Хэл вне себя от ярости и заявил, что решил создать рубеж авиационной поддержки в двух тысячах ярдов впереди всех американских сухопутных войск, что на любом участке до этой линии он не согласится выполнять ни одного задания и что решение его окончательно. Это, конечно, означало полное отсутствие тактической воздушной поддержки. Когда через некоторое время Хэл немного успокоился, выяснилось, что он сцепился с Бопре по поводу последнего бомбового удара в непосредственной близости от своих позиций на острове Суанги и француз со специальным курьером прислал ему японский орден, снятым с одного из убитых офицеров. Это становилось опасным: придется утихомирить француза и как можно скорее успокоить авиатора, разъяснив ему, сколь важна воздушная поддержка в боях на Вокаи.

Завтра с Вокаи прилетит Пол Тиман. чтобы заслушать подробнейший доклад о морском десанте. Этот рослый лысеющий немец из Сент-Луиса обладает отличным тактическим чутьем, он-то поймет, что прорвать оборону японцев можно лишь таким путем. А вот его начальник штаба, этот ехидный напыщенный болван, наверняка будет выискивать в плане боя недостатки, просто так, чтобы поиздеваться.