Расстроенный и встревоженный, он вернулся в школу. Но и здесь ему не сиделось на месте. Казалось, этой ночью он сойдет с ума.

Время приближалось к одиннадцати.

Село уже спало. Стояла спокойная летняя ночь. Мягкий лунный свет заливал улицы и дома.

Слановский снова вернулся на старое место. Окно Лиляны светилось. Занавеска была опущена. Вдруг чей-то силуэт мелькнул за окном и тут же исчез. Слановский тихо свистнул. Немного подождал. Лампа погасла. Он обрадовался, что она услышала его, и с трепетом и радостью стал ждать, когда она выйдет. Время тянулось мучительно медленно. Он подумал, что она его не поняла. Снова свистнул. Ничего. В тишине послышались осторожные далекие шаги. Вздрогнув, он оглянулся по сторонам. В конце улицы появился силуэт человека. Слановский присел и бесшумно скрылся за кустами. Он почувствовал, как краснеет от обиды и стыда. Незнакомец несколько раз осторожно останавливался, оглядывался по сторонам. Затем приблизился к дверям. В руке он что-то держал, а на спине выделялось нечто похожее на ранец или узел. Только теперь Слановского, как горящим углем, обожгла боль сомнения. Не было ли у Игнатова оснований? И не был ли он прав?

Незнакомец отодвинул щеколду калитки и потонул в темноте двора. Слановский поднялся, ошеломленный и изумленный. Окно Лиляны приоткрылось немного, и до слуха Слановского долетел едва слышный шепот. Незнакомец оперся спиной о дверь летней кухни. Прошла минута, другая. Лиляна открыла наружную дверь, осторожно сошла по ступеням, на ходу повязывая голову платком.

Оба вошли в летнюю кухню. Сердце Слановского разрывалось от ревности, обиды и гнева.

Он машинально стряхнул с брюк и кителя присохшую сухую листву и комки земли. Он не знал, что предпринять, совершенно потерял самообладание и, усталый и измученный, был готов на самый безрассудный поступок.

Слановский обошел ограду и оказался у задней части двора. Пролез через маленькую дырку в заборе. В голове сильно шумело, он даже не слышал собственных шагов. Прижался к стене летней кухни. Изнутри долетал сдавленный говор. Из отдельных слов, которые можно было уловить, он понял, что тон разговора довольно сердитый. Лиляна отвечала отрывисто, почти односложными словами. Собеседник старался говорить тихо, почти шепотом, но это ему не всегда удавалось. Охваченный гневом, злостью и волнением, Слановский до боли напрягал слух, чтобы уловить нить разговора. Незнакомец заговорил на высоких нотах, и Слановскому показалось, что этот голос ему знаком. Лиляна слушала его молча, а после короткой паузы заговорила гневно:

— Никто не позволяет тебе так вести себя со мной! — Эти слова девушки Слановский различил ясно. — Знают ли товарищи, что ты пришел сегодня для личных объяснений?

Незнакомец прервал ее:

— Не я, а ты будешь давать объяснения товарищам… Полагаю, ты хорошо понимаешь, о чем идет речь… Если ты будешь продолжать дружить с этим жандармом, мы перестанем тебе доверять…

Слановский не слышал ответа Лиляны. Только сейчас он понял, что речь идет о нем, что это его назвали жандармом. «Но кто этот незнакомец, этот таинственный соперник, который знает все потайные места ее двора и дома и кого она в этот вечер ждала, возможно, с нетерпением?»

Лиляна добавила спокойно и четко:

— Слушай, Данчо, мне кажется, что ты зашел слишком, далеко. Только ты один продолжаешь наговаривать на этого человека, и абсолютно необоснованно.

Слановский не мог уловить конца мысли, но был потрясен открытием. Данчо Данев — вот кто был его неизвестный соперник. Полиция и жандармы его ищут всюду, где только можно, а он…

Снова наступило молчание. Слановский подумал, что они в любой миг могут выйти. На цыпочках он отдалился от стены, вышел на улицу и поспешно направился к школе, как будто его кто-то преследовал.

В голове хаотически переплелись обида, тоска, страх и какая-то неопределенная радость.

На следующее утро, около десяти часов, Слановский легко открыл деревянную дверь. Лиляна увидела его из окна и, пока он поднимался по лестнице, успела подойти к входной двери.

— Что случилось? — тревожно спросила она, смущенная и напуганная его измученным лицом.

— Ничего особенного, — виновато, несколько натянуто улыбнулся он.

Она пропустила его вперед.

— Нежданный и незваный гость, — заметил он, входя в дом. — Извини за беспокойство, но другого выхода не было.

Они вошли в комнату. Лиляна стала прибирать, хотя там и так всюду было уютно и чисто.

— Ждал тебя вчера вечером. Ты не вышла, — робко начал он.

— Была занята. Не успела. — Она покраснела и опустила ресницы.

Руки его еще больше задрожали от слабости и волнения. Он подумал: «Не умеет лгать, быстро выдает себя». И сказал:

— Я пришел к тебе с вестью, от которой будет зависеть твоя и моя судьба.

— Да что случилось? — испуганно спросила она.

— Сейчас объясню. Ты не вышла вчера вечером, и поэтому… — Он вдруг замолчал.

— Что? Ты второй раз говоришь о том, что я вчера вечером не вышла.

— Это сейчас не самое главное.

— А что же? — Она смотрела на него испытующе.

Слановский быстро, на одном дыхании, рассказал ей, какую задачу возложил на него Игнатов. Она слушала его внимательно и сосредоточенно. Лицо ее то бледнело, то слегка краснело. Она лихорадочно рассуждала и одновременно искала ответа на вопрос: откуда Игнатов знает, что Чугун собирается посетить Лозен? Может, это только случайное предположение, которое очень близко к истине?

— Но если у них точные сведения, тогда от кого они их получили? — спросила она.

Слановский раздраженно прервал ее:

— Ты знаешь, что мы с тобой об этом разговора не вели.

— Разве я тебя упрекаю? Боже мой, — тяжело вздохнула она, — неужели ты не понимаешь?..

— Я ведь тебе объяснил, как все получилось…

— Но ты должен был отказаться, нельзя было браться за это дело!

— Я подумал, что так было бы хуже для нас обоих.

— А теперь?

— Я ему доложу, что ты отказываешься, что ты очень удивлена…

— Думаешь, они поверят и оставят тебя в покое? — с иронией спросила она.

— Сообщи своим, что Игнатову известно о предстоящем посещении Чугуна, а я как-нибудь выкручусь.

— Как?

— Пока есть только одна возможность — тянуть время и запутывать игру, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Вот, гляди. — Он непослушными руками достал из кармана пакетик. — Эти патроны с пустыми гильзами. Понимаешь, они специально высыпали из них порох.

— Ну и что?

— Скажу ему, что нарочно не дал их тебе. Показалось, мол, подозрительным, что пакет очень легкий. Проверил — гильзы пустые. Это даст нам обоим возможность оттянуть на некоторое время развязку. В крайнем случае убежим в горы. Со мной пойдут еще несколько солдат. Возьмем с собой и оружие. Ты должна нам помочь… Мы ведь с Данчо Даневым одноклассники, друзья. Но пути наши разошлись. — И он невольно покраснел. — Так я могу на тебя рассчитывать?

Она молча вздохнула и тоже покраснела. Наступила короткая пауза.

— Милая, — приблизился он к ней и взял ее за руку, — мы ведь дали друг другу слово…

— Ничего не скрывать друг от друга, да?

— Да.

— Тогда как же? — Она опустила голову, но он заметил, что ее глаза слегка увлажнились.

— Это было ниже моего достоинства, у меня не было намерения…

— Ты подслушивал? — спросила она почти шепотом.

— Пойми, — он взял ее за руку, — ради тебя я готов на любой риск.

— И именно ради меня не надо было впутываться в эту историю. Ох, — вздохнула она, — ты был так наивен! Отдаешь ли ты себе отчет, в какую опасную и рискованную игру ввязываешься?

— Теперь уже поздно задавать мне этот вопрос. Гораздо важнее обдумать, как поступать в дальнейшем. Со вчерашнего дня я по крайней мере тысячу раз упрекал себя за это, только что пользы? Я твердо решил защищаться, играть до тех пор, пока смогу, а потом… Но ты все же сообщи, если имеешь такую возможность, что они ждут Чугуна. Вечером выходи на прогулку, опять подумаем…