— Значит, слушай, — торопливо сказал Дон Педро, и Алексей слушал. — Все запомнил? — спросил Дон Педро, когда выговорился. Алексей кивнул. — Тогда давай побыстрее в больницу. И давай ногу вот здесь ремнём перетянем, чтобы кровь… Что? Что-то не так?

Алексей отошёл на три шага назад и выстрелил Дону Педро в грудь, потом вытер рукоять пистолета и вложил оружие в руку безымянного неудачливого стрелка, лежавшего в тёмном углу двора. Мишин «ТТ» после такой же обработки оказался в вялой руке Дона Педро.

Забрав у Дона Педро пухлую записную книжку и мобильник, Алексей ещё раз окинул взглядом диспозицию, остался доволен и припустил лёгким бегом прочь.

Освещённых мест он избегал, придерживаясь золотого правила — отход с позиции важен не менее, чем выход на неё.

Удалившись от места перестрелки на порядочное расстояние, он позволил себе минутную передышку. Во время этой передышки Алексей подумал, что пока у него все получается неплохо.

Эту мысль он тут же с треском вышвырнул из головы. Вот когда поиск закончится и цель будет достигнута, тогда будет неплохо.

А сейчас… Он снова побежал, неслышно касаясь подошвами земли и минуя освещённые пространства.

Переноска кухонного комбайна за двадцать тысяч долларов так впечатлила Бондарева, что он никак не отставал от Селима с расспросами о неизвестном благодетеле. Селим отвечал скупо, ссылаясь на то, что лично сам ни разу с этим человеком не общался.

— Ну а где он вообще обитает? Он араб?

— Ничего не могу сказать. Акмаль встречался с ним и в Нью-Йорке, и в Европе, и в Токио. У него везде бизнес. Везде связи. Он все хочет знать, у него много разных планов. Араб? Вряд ли.

— Почему же?

— Акмаль… Как бы это сказать? Акмаль побаивается его. То есть не так. Акмаль не понимает его. Он говорил мне — я не понимаю этого человека. Я не понимаю его логики, не понимаю, как он шутит. Он для Акмаля чужой и непонятный. Акмаль не стал бы так говорить про араба. Их он хорошо понимает.

— Тогда — европеец? Японец?

— Я не знаю.

— Для Акмаля этот человек чужой и непонятный, но он продолжает с ним работать. Так?

— Так. Для Акмаля это непонятный человек, но это человек, который даёт ему работу и даёт деньги. Большие деньги. Акмаль ещё долго будет держаться за этого человека обеими руками. Это очень богатый человек. Очень богатый. И у него много разных планов. Он даёт Акмалю перспективу.

Бондарев задумался. По словам Селима, была выстроена цепочка: Чёрный Малик — Акмаль — неизвестный бизнесмен, у которого много планов. Вот это замечание насчёт «много планов» Бондареву очень не понравилось. Если для реализации таких планов понадобились Чёрный Малик и Акмаль, то добра не жди.

Селим прервал затянувшееся молчание:

— Мне кажется, я рассказал достаточно, чтобы мне выплатили скромный гонорар и вернули в гостиницу. Необязательно, чтобы в ту же самую постель с той же самой девушкой, но обязательно с горячей ванной и полным баром. Это что, везут мой гонорар?

Бондарев прошёл к стене и посмотрел сверху вниз на дорогу. Приближающееся стрекотание исходило от мотороллера Лапшина.

Лапшин подъехал к башне, завёл мотороллер внутрь и поднялся наверх. Он был зол.

— Они меня достали, — сказал Лапшин, и Бондарев понял, что дело плохо, потому что обычно Лапшин злился молча.

Пока Акмаль и его коренастый приятель лакомились ризотто в маленьком семейном ресторане, Лапшин вернулся в отель и поднялся на пятый этаж. Уже через пару шагов стало понятно, где именно остановился Акмаль, — возле двери номера скучал загорелый верзила, а напротив другой охранник сидел в кресле и изображал чтение газеты.

Лапшин снова спустился в холл, вышел на улицу и быстрым шагом направился к своему мотороллеру. Поскольку в городе он был один, без Бондарева, то решения приходилось принимать самостоятельно. Лапшин действовал, исходя из железной логики: если убить Акмаля сейчас, а начальство окажется против, то чёртова турка уже не воскресишь. Если же не убить его сейчас, а начальство опять-таки будет против, эту ошибку можно будет исправить. При подходящем случае.

Забрав из тайника под сиденьем мотороллера небольшой чёрный предмет, похожий на радиоприёмник, Лапшин вернулся к ресторану и подождал, пока турки закончат обед. Потом Акмаль и его напарник медленно двинулись по улице, удаляясь от гостиницы в сторону торговой части города. Лапшин походкой разморённого жарой туриста следовал за ними.

Акмаль зашёл в магазин спортивной одежды, пробыл там минут десять и вышел, ничего не купив. Лапшин огорчился, но продолжил слежку.

Через квартал Акмаль снова зашёл в магазин и здесь основательно потратился на костюм для подводного плавания.

Как и предполагал Лапшин, Акмаль распорядился отнести покупку в отель, и один из продавцов тут же приступил к упаковке костюма. Делал он это неторопливо и основательно, уложив коробку в большой фирменный пакет. С этим пакетом он вышел из магазина и направился в сторону отеля. Лапшин теперь следовал за ним, а на подходе к отелю ускорил шаг и почти обогнал продавца, но споткнулся и едва не упал. Продавец с вежливой улыбкой поддержал Лапшина за локоть, тот в ответ тоже скорчил какую-то гримасу и зашагал дальше. Продавец пошёл своей дорогой, унося в сумке «микрожучок», которому теперь суждено было оказаться в номере Акмаля.

Теперь можно было на какое-то время расслабиться. Лапшин отправился в тот же самый ресторан, в котором менее часа назад обедал Акмаль, и заказал пасту. На столике под газетой лежал «радиоприёмник», который на самом деле принимал сигнал «микрожучка» из сумки с покупками Акмаля. Улавливаемые «жучком» шумы и разговоры записывались на диск, и всё, что нужно было делать теперь Лапшину — как можно дольше находиться в зоне приёма сигнала. Поэтому Лапшин был вынужден обедать очень обстоятельно, с вином и закусками. Акмаль вернулся в гостиницу только на завершающем этапе обеда, когда Лапшин допивал свой эспрессо и раздумывал, куда же ему теперь перенести свой наблюдательный пункт.

Думал он недолго — перед гостиницей проехал парень на мотороллере, и Лапшин вспомнил рассказ Бондарева, как такой же вот оболтус в Генуе пытался на ходу вырвать у него сумку. Это навело Лапшина на правильную мысль.

Мрачный как туча, он вошёл в отель и нашёл администратора. Взял его за пуговицу и принялся рассказывать на смеси русского, украинского и английского про только что случившуюся с ним немыслимую трагедию, про непостижимое несчастье, про ужасное преступление.

— Так что всё-таки случилось? — поинтересовался администратор. Лапшин тяжело вздохнул и поведал, как у него десять минут назад на улице украли сумку. Лапшин пустился в подробности происшествия, постепенно переходя к общей проблеме разгула преступности на Сардинии и завершая эту речь мыслью о том, что он сделает с этой вшивой гостиницей, если из его вещей ещё что-то пропадёт…

Рассказывал Лапшин убедительно.

— Ну и что вы хотите? — развёл руками администратор. — Вас же ограбили не в отеле, а на улице. Какие претензии?

— Эти бандиты взяли меня на крючок, — сказал Лапшин и показал жестами, как именно берут на крючок. — Они теперь от меня не отстанут, они меня найдут и в вашей гостинице.

Администратор начал было рассказывать про систему безопасности отеля, но Лапшин откровенно сказал, где он видел эту систему и в каких конкретно тапочках.

— Переселите меня в другой номер, — сказал он с параноидальным блеском в глазах администратору. — Бандиты не будут знать, где я.

— Хорошо. И в каком же номере вы будете чувствовать себя комфортно, спокойно и безопасно?

После пятиминутных переговоров выяснилось, что Лапшин будет чувствовать себя спокойно и комфортно в номере на шестом этаже, расположенном как раз над номером Акмаля.

О последнем обстоятельстве Лапшин администратору не сказал, он просто переехал в новый номер, а когда обслуга ушла и оставила его одного, вышел подышать свежим воздухом на балкон.