— Но если он сдал человека в Москве, то ты должен был взамен…

— Угомонить Белова.

— Сдать Белова полковнику, — уточнил Бондарев. — И ты его сдал?

— Видишь ли… Я как раз хотел с тобой это обсудить.

— Обсуждай.

— Не здесь. Поехали, я тебе кое-что покажу, — Дюк поднялся из-за стола.

— Местные достопримечательности?

— Угадал. Леса здесь особенно красивы.

Полчаса спустя Дюк со зверским выражением лица насиловал педали древнего «жигуленка», пытаясь выжать из машины что-то ещё, кроме пугаюше неровного рёва двигателя. Стильный пиджак лежал в багажнике, аккуратно упакованный, равно как и брюки с рубашкой. Ради выезда за город Дюк экипировался в спортивный костюм, явно недешёвый, но всё же не так бросающийся в глаза, как предыдущий его гардероб. А главное — более подходящий к обстоятельствам.

— Мы грибники, — сообщил Дюк Бондареву. — У меня в багажнике корзинка. И ещё палка такая, с ними грибники ходят. Хрен знает, зачем они с ней ходят, но если нас с этой палкой кто заметит, сразу поймёт — грибники.

— Может, они этой палкой от комаров отбиваются? — предположил Бондарев.

— От комаров у меня спрей имеется, — не отреагировал на шутку Дюк.

— Вообще-то для грибов ещё не сезон, — сказал Бондарев.

— Да? А мы не знали. Мы тупые городские жители, думали, что уже пора. Поэтому полезли в лес. Такая будет легенда, понятно?

Бондарев пожал плечами — если Дюку вздумалось играть в командира, пусть играет. Бондарев так часто сам исполнял эту роль, что иногда не прочь был побыть просто болванчиком, который просто куда-то едет в машине, не забивая голову стратегией. Бондарева в данном случае интересовало только одно — долго ли ещё ехать, и Дюк сказал, что минут пятнадцать. Бондарев решил, что успеет вздремнуть, но тут «жигуленок» свернул на просёлочную дорогу, и сон улетучился, а езда превратилась в тестовые испытания бондаревского зада на прочность.

— Эй, Шумахер, давай потише, — не выдержал наконец Бондарев. — Мы же никуда не опаздываем?

— Нет, — сказал Дюк, снижая скорость. — Опоздать мы не можем в принципе.

Бондарев как-то не вслушался тогда в последнюю фразу Дюка, он просто кивнул, а секунду спустя в голове у него уже сверкала идея, заставившая забыть обо всём остальном.

У Дюка была удивительно безразмерная голова — в том смысле, что туда влезало умопомрачительное количество всякой информации, полезной и бесполезной, фактов и сплетен, имён и цифр. Поэтому Бондарев ничуть не удивился, получив к утреннему кофе ещё и лекцию насчёт его происхождения. Теперь в этот склад сведений нужно было направить запрос поважнее.

— Никогда не слышат про Химика? — как бы между прочим спросил Бондарев. Дюк хмыкнул, дёрнул рычаг переключения скоростей, будто хотел завязать его в узел, и промолчал. Приступы молчания с Дюком случались довольно редко, и Бондарев понял, что попал.

— То есть не слышал? — равнодушно сказал Бондарев, как бы совершенно не удивляясь этому факту. — Ладно.

— Ладно? Ладно?! У меня вдруг появилось такое странное ощущение, товарищ Бондарев, что вы пытаетесь на халяву разжиться ценной информацией. Химик. Ну ничего себе спросил…

— Не знаешь так не знаешь, — продолжал бесстрастное издевательство Бондарев. — Не можешь же ты знать все на свете.

— А все на свете знать и не надо. Надо знать основные вещи.

— Химик — это основная вещь?

— Ты пытаешься на халяву разжиться ценной информацией.

— Разве мы трудимся не в одной организации? Это перемещение информации внутри замкнутой системы, не больше.

— Хы, — злорадно сказал Дюк. — Если это правда, то почему же ты не спросишь про Химика у Директора? Почему? Вот именно — он тебе ничего не скажет.

— А почему он мне ничего не скажет?

— Потому что он сам ничего не знает.

Бондарев засмеялся.

— То есть ты знаешь больше Директора? Не вообще, а конкретно про Химика? Это ты хочешь сказать?

— И ты над этим ржёшь. Ну что ж, твоё право, — вздохнул Дюк. — Те, кто знают меньше, всегда смеются над теми, кто…

— Кто такой Химик?

— Видишь ли, я принципиально против халявного распространения информации. Таким меня сделала работа — сам-то я за информацию либо плачу, либо добываю её менее изящным способом. Почему тебе я должен все выдавать бесплатно?

— Я куплю тебе мороженое.

— Нет. Ты мне поможешь иначе. Полковник довольно тяжёлый.

За время, которое потребовалось Бондареву на осмысление этой фразы, Дюк успел лихо завернуть машину в кусты и заглушить мотор.

— А теперь о грибах, — мрачно сказал он.

Дюк бросил корзину на землю, поудобнее ухватил палку и раздвинул ветки.

— Знакомьтесь, — сказал он Бондареву. — Полковник Фоменко собственной персоной.

Бондарев внимательно посмотрел вниз — у полковника был какой-то нездоровый цвет лица, а вместо левого глаза вообще чернела дыра.

— Он всегда такой неразговорчивый?

— А что тут разговаривать? — философски заметил Дюк.

— Допустим, к нему я вопросов не имею. А вот к тебе…

— Если ты думаешь, что это я устроил ему вентиляцию в черепе, отвечаю: ни фига.

— Я думаю, что ты утратил контроль над ситуацией. Или вышибить мозги полковнику Фоменко входило в твой хитроумный план?

Дюк подумал и ответил так:

— Химик — это полковник КГБ, который в конце восьмидесятых курировал спецпроект «Апостол». Можно и подробнее.

Бондарев некоторое время молча смотрел на Дюка, а тот взгляда не отводил, просто ждал, когда Бондарев дозреет до очевидной и простой мысли.

— Ты мне поможешь распутаться с этим полковником, а я тебе расскажу про Химика. Взаимовыгодный обмен внутри замкнутой информационной системы — так, кажется, ты выразился?

— И ещё ты расскажешь, как дошёл до жизни такой, — согласно кивнул Бондарев. Дюк печально вздохнул:

— Само собой. Тебе будет интересно это послушать…

— Вот уж не сомневаюсь, — сказал Бондарев, разглядывая слегка раздувшееся и потемневшее лицо полковника. По сравнению с этим лицом местные леса были невыразимо прекрасны — тут Дюк не соврал.

Дюк проследил взгляд Бондарева и на всякий случай ещё раз открестился от пробитого черепа полковника Фоменко.

— Чистая случайность, — сказал Дюк. — Хотя при том образе жизни, который вёл данный гражданин, нечто подобное ожидало его чуть раньше или чуть позже. И нас с тобой могли бы в следующем году отправить сюда, чтобы окончательно угомонить гражданина Фоменко. Считай, сэкономили кучу времени и денег.

— Про экономию времени и денег ты будешь Директору в Москве заливать, — отозвался Бондарев. — Ближе к делу.

— Я тебе уже говорил про непредвиденный фактор.

— Не помню.

— Алексей Белов. Брат этой самой…

— Это я помню. Я не помню, чтобы ты называл его непредвиденным фактором.

— По сути дела, он и есть этот самый фактор. Я решил его использовать, чтобы накрутить напряжённость…

— Ты уже это говорил. Что дальше?

— Ну… Я накручивал по двум фронтам. И полковника, и Белова. Чтобы…

— Чтобы полковнику совсем небо с овчинку показалось. Это я помню. Теперь поконкретнее.

— Я её докрутил до того, что полковник Фоменко арестовал мать и сестру Белова. Ну, то есть не он их арестовал, он не знал, что их арестовали, а вот Белов узнал.

— Ты подсуетился.

— Я помог. А когда Белов узнал про это, он дошёл до точки и взял в заложники полковничьего сына. Ну, то есть не он сам взял…

— Ты подсуетился.

— Я помог. То есть полковник Фоменко был плавно подведён к мысли, что Белову теперь терять нечего. И никто полковнику в этой ситуации не поможет, кроме неизвестного доброжелателя.

— То есть тебя.

— Именно. А я опять-таки помог — в обмен на информацию.

— Я все понимаю, я не понимаю, почему у него дыра в башке.

— Белов, — сказал Дюк и кашлянул. Если это был намёк, то Бондарев его не понял.