«Как серая бабочка, маленький страх…» Как серая бабочка, маленький страх На голубом окошке трепещет… Всё ясней становятся вещи В медленных вздохах утра. Совершенно беззвучный голос затих, Можно еще рассеянно слушать, Как в тела возвращаются души, Вздрагивая по пути. 25 апреля 1923 «Отдаюсь опять бездорожью…» Отдаюсь опять бездорожью, Вот беру котомку и посох, Чтоб ответа на все вопросы Не затмить сияющей ложью, И вдыхаю прозрачный воздух, Легкий воздух, темный и чистый, Надо мной только свод ветвистый, Подо мной голубые звезды. 25 апреля 1923 «Снова на крышах снег…» Снова на крышах снег. Холод проник опять, Если б увидеть тебя Хоть во сне. Буду молчать. И ждать Белой первой зари, Скован бредовый крик Слоем льда… Вырос ужас во мне, Первый ужас земной… …………………………… Каждому суждено Видеть снег. 25 апреля 1923 «Даже солнце меня не согреет…» Даже солнце меня не согреет, Вот уж сердце почти не бьется, Я упала… и дно колодца Углубляется все быстрее. Замыкаясь за мной, запястье Наверху сужается плавно… А возможны были недавно Для меня и покой и счастье. 25 апреля 1923 «…И будут утра свежие пьяны…» …И будут утра свежие пьяны, Неповторяемым и дивным опьяненьем, А в эти дни да будут свершены Земные празднества, наполненные пеньем. И улетит весенняя печаль В страну ночей струящегося мрака, И лето нежное насыплет на плеча Крупинки черные оранжевого мака. И станут чудеса понятными толпе, И множество слепых прозреет разом — Мне не молчать — я не могу не петь, Молчит один мой осторожный разум. 27 апреля 1923 «За слезы многие меня накажет Бог…» За слезы многие меня накажет Бог; Я столько трачу сил на темное горенье, Что каждый страждущий меня б отметить мог Печатью холодности и презренья. Все боли, сжегшие меня, ничтожны и мелки, Но малый мир я не могу разрушить. И голоса звучат все реже и все глуше В просветы алые безвыходной тоски. 27 апреля 1923 «Я не стану тебя упрекать…»
Я не стану тебя упрекать, Я сама виновата во всем, Только в сердце такая тоска, И не мил мне мой светлый дом. Я не знаю, как, почему Я убила любовь твою. Я стою на пороге в тьму, Где просила себе приют. Как никто не помог мне жить, Не помогут мне и уйти. Я скитаюсь от лжи до лжи По неведомому пути. Я не знаю, чего искать, Я убила любовь твою. И во мне такая тоска. И такие птицы поют. 27 апреля 1923 «Солнце, прости мою боль!..» Солнце, прости мою боль! Выжги взглядом страданья рабыни, (Каждый сам себе жребий свободно вынет, Отчего же мне быть рабой? Я свободу свою отдам, Только выберу и подожду, Ведь теперь меня не сожгут, Прикосновенья льда.) Солнце, согрей мою грудь! Усыпи мою боль, усыпи! Чтобы больше огня мне не пить, Чтобы верить в свою игру. 27 апреля 1923 «Мне не понятен этот мир…» Мне не понятен этот мир. Меня терзает болью острой, Когда встречаюсь я с людьми, Порок многообразий пестрый. Я говорю: мой ключ иссяк, Но думаю чуть-чуть иначе, И все же не стыжусь, прося Мне объяснить, что это значит. И, узнавая по частям, Их в целое связать не в силах, Но, кажется, я все отдам, Чтоб жизнь быстрей носилась в жилах, Чтоб жизнь изгнала полусмерть К другим, медлительным и праздным. И я, бродящая во тьме, Прелестным отдалась соблазнам. 27 апреля 1923 «Как больно прошлое, как будущее страшно…» Как больно прошлое, как будущее страшно, Как плевелы пустили в сердце корни! С годами не становишься покорней, Не привыкаешь к пустоте всегдашней… О, дети малые, сердец не отдавайте, Живите разумом и бойтесь верить в счастье. Когда вся жизнь разломана на части, Мечтается так жадно о закате… Хоть сон медлительный, хоть опиум забвенья, Хоть на недолго темноту — на память, Чтоб обновилось жизненное пламя, Чтоб ждать еще мгновенья и мгновенья. Как больно все, к чему ни прикоснешься! Один и тот же выдуманный отдых — На дне колодца неподвижны воды… И снова в ужасе едва проснешься. 27 апреля 1923 |
