— Желаю вам и вашим планам успехов, дорогой сеньор Колон! — воскликнул герцог. — Думаю, теперь до их воплощения в жизнь уже осталось совсем немного времени.

— Надеюсь, но не уверен, так как теперь пришел мой черед ставить условия, — мрачно откликнулся Колон.

— Условия? — удивился Понсе де Леон. — Вы будете ставить условия королевской чете?

— Вы полагаете, что сын простого генуэзского ткача не может ставить условий королям? — мгновенно вскипел Колон. — А я полагаю, что ни один гранд никогда не предлагал Кастилии того, что предлагаю я! И вправе ожидать соответствующего вознаграждения. В противном случае я просто отправлюсь в другую страну, например во Францию, и буду добиваться осуществления своих идей уже там.

«Итак, он оказался генуэзцем, итальянцем, — мысленно рассуждал Мануэль. — Но пребывание в Португалии так сильно сказалось на его произношении, что в его речи совсем не слышно итальянского акцента. Чего только не бывает…»

— И какие же условия собираетесь вы выдвинуть их высочествам? — спросил герцог.

— Дворянский титул. Для меня и всех моих потомков по прямой линии. Приставки «дон» перед именем.

— Что ж, вполне возможно, что королева согласится на это, — произнес герцог. — В прошлом людям жаловали дворянство за гораздо менее внушительные заслуги.

— Вот именно! — Колон был доволен тем, что с ним соглашаются, и не скрывал этого. — Кроме того, я потребую себе десятой доли всего дохода, который будет поступать от новооткрытых территорий.

Герцог присвистнул.

— Надеюсь, этим вы ограничитесь! Полагаю, вы ставите свой проект под серьезную угрозу, выдвигая подобные условия.

— Кроме того, — продолжал непреклонный генуэзец, — я получу титул адмирала. А также стану вице-королем и губернатором всех открытых мною земель.

— Вы же загубите этими требованиями весь проект, которого вы добиваетесь уже столько лет! — герцог, качая головой, смотрел на Колона так, словно тот утратил рассудок. — Да и зачем вам нужно быть губернатором? Для чего вам административная должность, когда вы по призванию мореход, первооткрыватель? Вы не боитесь застрять на каком-нибудь острове, разбираясь со всякими неурядицами, которые всегда возникают там, где присутствует человеческое сообщество, вместо того чтобы продолжать свое великое плавание?

— Ваша светлость, — медленно ответил Колон, чеканя каждое слово. — Я не из тех, кто уклоняется от спора. И я бы представил вам все мои доводы, чтобы доказать, что человек чести, каковым я себя считаю, не должен уступать в столь важных вопросах. Если корона считает меня не заслуживающим всех этих почестей, значит, она не сумела по достоинству оценить того, что я ей предлагаю. Что ж, в таком случае я предложу это другим. Но сейчас я вас оставлю, сеньор герцог. Ваш молодой рыцарь пришел, чтобы обсудить с вами что-то. Не буду вам мешать.

— Мне не мешает ваше присутствие, — возразил герцог, пытаясь таким образом загладить впечатление от своей критики в адрес тщеславных требований Колона. — А что скажете вы, дон Мануэль? Требует ли ваш вопрос обсуждения с глазу на глаз или же мы попросим сеньора Колона остаться?

Мануэль, испугавшись, что обидчивый посланник судьбы немедленно покинет дом герцога, подался вперед.

— Сеньор Колон! — воскликнул он. — Я не сомневаюсь, что вы убедите их высочества и в скором времени обязательно возглавите экспедицию на запад через открытый океан!

Генуэзец удивленно взглянул на него:

— Вот как?!

— Я уверен, что все ваши условия будут удовлетворены! Я восхищен вашим мужеством и благородством задачи! И очень хотел бы отправиться вместе с вами в это путешествие, о котором впоследствии будут слагать баллады и писать поэмы!

Щеки Колона порозовели. Он смотрел на молодого идальго с нескрываемым одобрением.

— Да, я понимаю, что вам для такого трудного плавания нужны опытные моряки, а я вообще никогда в жизни не ходил в море, — Мануэль заговорил теперь медленнее, видя, что его внимательно слушают оба собеседника. — Но я умею сражаться. Возможно, я буду бесполезен на палубе, хотя, конечно же, сделаю все, что в моих силах, чтобы научиться морскому делу. Но как знать, что ждет кастильцев в неведомых странах, которые они откроют? Будут ли люди Великого хана готовы без сопротивления стать подданными ее высочества королевы? Вам могут понадобиться не только моряки, но и воины. И тогда вам послужит верой и правдой мой меч!

— Если спросите меня, — ввернул свое слово герцог, — то я, как командир этого горячего молодого человека, могу дать его воинским качествам самую высокую оценку. Я не раз видел его в гуще сражения. Он бесстрашен, и ему сопутствует удача.

— Ну что ж, молодой идальго, — проговорил Кристобаль Колон. — Ваша решимость не может не восхищать. И если вы такой храбрый и искусный вояка, то, возможно, действительно принесете пользу в дальних странах. Но, самое главное, вы, в отличие от зазнавшихся умников из университета, не боитесь простых, быстрых и эффективных решений, что и доказали, правильно решив задачку с яйцом. Я возьму вас в плавание, если оно состоится, потому что вы мне понравились.

Лицо Мануэля не могло скрыть охватившего его восторга.

— И потому что ответили на вопрос о яйце, — улыбнулся Колон. — А теперь, когда вы сумели заинтересовать меня своей персоной, я очень хотел бы узнать, какое дело привело вас к моему другу, дону Родриго.

— Да, конечно. — Мануэль повернулся к герцогу. — Ваша светлость, вчера несколько швейцарских наемников, возглавляемых сержантом Густавом Штаубером, незаконно арестовали моего знакомого, по имени Алонсо Гардель. Я прошу вашей помощи в освобождении сеньора Гарделя.

Герцог нахмурился:

— Откуда вы знаете Гарделя? И за что его арестовали?

— Ваша светлость, этот человек спас мне жизнь в Кордове, когда неизвестные напали на меня и ограбили.

Мануэль рассказал вкратце историю своего знакомства с Алонсо, напирая на то, что его спаситель — христианин, хоть и мавр.

— Если он христианин, то мы должны его защитить, — согласился герцог. — Но сначала необходимо убедиться, что арестован он незаконно. Диего! — позвал он.

Вошел его молодой секретарь, чья острая бородка странно контрастировала с детской припухлостью губ. Понсе де Леон что-то тихо сказал ему. Диего кивнул и удалился.

— Мы наведем справки и сделаем все возможное, — пообещал герцог.

Мануэль поблагодарил его и вышел вместе с Колоном.

— Ну что ж, молодой человек, — сказал ему на прощание генуэзец. — Вы не только сообразительны, но и благородны. Ваша готовность помочь человеку, несмотря на то что он мавр и уроженец Гранады, делает вас еще более симпатичным в моих глазах. Надеюсь, вам удастся спасти вашего спасителя.

На следующий день посыльный передал Мануэлю приглашение немедленно явиться к герцогу. Саламанкский идальго поспешил к нему, взяв с собой всех своих подчиненных и велев им ждать у ворот герцогского дома.

— Ну что ж, Фуэнтес, — сообщил Понсе де Леон. — Вашему знакомому повезло, что вы вовремя узнали о его аресте и попытались вмешаться в его судьбу. Разумеется, у швейцарцев никаких прав на его арест не было. Как выяснил Диего, Гардель прибыл в свой дом и, застав там солдат, потребовал, чтобы они освободили помещение. Им ничего не стоило сделать это, тем более что рядом находится множество пустующих домов. Однако они сочли ниже своего достоинства уступить мавру, пусть даже и крещеному. А поскольку закон на его стороне, то они замыслили передать его Святой Палате по обвинению в том, что он крестился притворно, желая избежать участи других жителей города, а в действительности тайно соблюдает предписания ислама. Думаю, вы понимаете, что, если бы дело попало в ведомство инквизиции, мы уже ничем не смогли бы ему помочь.

— Но этого не произошло?! — с надеждой спросил Мануэль.

— Нет, я успел вовремя вмешаться. Скажите, дон Мануэль, вы убеждены в том, что его христианство не притворно?

— Я абсолютно убежден, что он не исповедует ислам. — Мануэль попытался не отвечать напрямую на заданный вопрос, но этот ответ вполне удовлетворил герцога.