Представляя Колона, герцог не добавил приставки «дон». Стало быть, Колон действительно не был дворянином. Интересно было бы узнать, чем он заслужил право находиться в гостях у герцога, да еще и вести себя с такой непринужденностью.

— Итак, вы из Саламанки, дон Мануэль… — произнес Колон.

В его речи сквозил легкий акцент. Мануэлю он показался похожим на галисийский, который он часто слышал в родных краях. Но были и отличия. Возможно, акцент был португальским. Хотя сам Мануэль не знал, как конкретно звучит язык португальцев, он слышал много историй о том, что португальцы и жители Галисии прекрасно понимают друг друга без переводчиков.

А вот фамилия Колон явно звучала не по-португальски и не по-галисийски. Эту фамилию носили многие крещеные евреи в Арагоне. Почему же речь Колона похожа на галисийскую, а не на арагонскую? Откуда он вообще родом?

— Наше фамильное имение находится вблизи Саламанки, — уточнил Мануэль.

— Вы, случайно, не учились там в университете?

Мануэль смутился, сам не зная почему. Он вовсе не считал, что рыцарь непременно должен многие годы корпеть на скамье, штудируя все премудрости астрономии, математики или теологии. Хватит того, что он четырнадцать лет обучается рыцарским дисциплинам.

— Нет, как-то не довелось стать школяром этого прославленного сада наук.

— «Сада наук»! — с желчью воскликнул Колон. — Молодой человек, я хочу предложить вам простую задачу. Как бы вы поступили, если бы потребовалось поставить яйцо вертикально?

Мануэль улыбнулся: вопрос напомнил ему нечто, рассказанное ему лет этак десять назад Пепе Крусом.

— Сеньор Колон, — молвил он, — возможно, у этой задачи есть какое-то мудреное решение. Но я ведь сказал уже, что не учился в университете. Если бы мне предложили сделать это, я поступил бы без особых церемоний, так же как дурачок Хуанело из детской истории.

— И как же он поступил? — оживился картограф.

Герцог с любопытством смотрел на обоих. Его, похоже, забавлял этот диалог.

— Он стукнул яйцо концом об стол, чтобы немного примять скорлупу, а затем поставил его на приплюснутый конец.

Мануэль пожал плечами и смущенно развел руками: дескать, я человек простой и лучшего решения не ведаю.

— Великолепно! — воскликнул сияющий от удовольствия Колон и, к удивлению Мануэля, похвалил его: — Замечательно, мой молодой друг! Это и есть правильное решение, поскольку в формулировке задачи не говорилось, что яйцо необходимо сохранить целым!

— И какое же отношение эта задача имеет к университету Саламанки? — со смехом спросил герцог.

— Такое, ваша светлость, что, в отличие от нашего друга, дона Мануэля, ни кардиналы Талавера и Мендоса, ни инквизитор Диего Деса, ни почтенные теологи и космографы из знаменитого университета не смогут найти этого очевидного ответа. Насколько я изучил их породу, они будут производить в головах самые сложные математические и философские расчеты, которые так и не приведут к решению.

— Выходит, вы экзаменовали столь высокую публику, предлагая ей детские загадки? — герцог Кадис не скрывал, что его изрядно смешит весь этот разговор. — Прошу вас, друг мой, расскажите, как это произошло!

— Нет, пока не экзаменовал, но чувствую, что когда-нибудь это сделаю. Как вы знаете, ваша светлость, — Колон говорил с нарастающей горечью, помогая себе оживленной жестикуляцией, — зимой тысяча четыреста восемьдесят седьмого года в коллегии Святого Эстебана, в Саламанкском университете, завершилась многомесячная работа королевской комиссии, разбиравшей мой проект о снаряжении экспедиции для нахождения западного пути в Индии.

— И которая отказала вам так же, как это сделали до нее такие же комиссии в Португалии и Англии, — кивнул герцог.

— Простите, господа, что я вас перебиваю, — смущаясь, произнес Мануэль. — Но разве путь в Индию лежит не на восток?

— Если Земля имеет форму шара, — объяснил герцог, — то в одно и то же место можно добраться как с востока, так и с запада, не так ли?

— Земля имеет форму шара? — не понял Мануэль. — Как яблоко?

— Многие ученые и в древние времена, и в наши дни считали, что форма Земли шарообразна! — воскликнул Колон. В отличие от герцога он не мог говорить на эту наболевшую для него тему спокойно. — Да что там ученые!

Любой мореход скажет вам, что, когда на горизонте появляется другой корабль, сначала видны его верхние паруса и лишь потом показываются нижние паруса и палуба. Единственное объяснение этому — закругляющаяся поверхность Земли!

— В недавнем разговоре с их высочествами вы приводили еще один интересный довод в защиту своего проекта, ссылаясь на показания португальских моряков, — напомнил Понсе де Леон.

— Да, это верно. Я много лет жил в Португалии и плавал на кораблях под флагом этой страны.

Так вот откуда португальский акцент, понял Мануэль. Хотя происхождения Колона этот факт все еще не прояснял.

— И я не раз слышал, — продолжал Колон, — рассказы моряков о том, что к Азорским островам время от времени прибивает стволы сосен никому не ведомых пород. Разве это не означает, что их принесло течение с земли, находящейся где-то на западе? Однажды на остров Флориш океанские волны вынесли тела двоих людей, обликом похожих на азиатов, а не на европейцев. Да что там говорить, если даже такой авторитет в математике и картографии, как Паоло Тосканелли, одобрил мои планы и прислал мне карту, на которой Азия изображена не только на востоке, но и на западе!

Теперь Колон ходил по комнате, не в силах совладать с охватившим его возбуждением.

— Там, на западе, если плыть через Море Тьмы, лежит земля! Судя по расчетам Тосканелли, это земли Великого Хана, плодородные, полные золота и драгоценных камней страны Азии — Индии, Катай и другие. Это о них писал Марко Поло! Мы объявим все обнаруженные нами территории собственностью кастильской короны, как это было с Канарскими островами и как поступают португальцы, присоединяя к своей стране открытые ими неведомые земли!

— Иными словами, вы предлагаете их высочествам ни больше ни меньше, как превратить Кастилию в империю?! — Похоже было, что воодушевление Колона передается и герцогу Кадисскому.

— Да, именно так! Я предлагаю Кастилии дар, рядом с которым меркнет завоевание Гранады! Подумайте, сколько золота, пряностей, драгоценностей потекут сюда из заморских владений! А возможность окружить Османскую империю и пойти Крестовым походом на святой град Иерусалим?! Поразмышляйте об этом, господа: я предлагаю Кастилии стать империей и возглавить поход, который освободит Гроб Господень! А что могут предложить эти, с позволения сказать, ученые и святоши, дружно отвергшие в Саламанке мой грандиозный план, — что могут предложить они?!

Слушая этот разговор, молодой Фуэнтес начал понимать причины уважения, которое невольно вызывал к себе Колон, каким бы ни было его происхождение. Он, несомненно, был одержим идеей, но если эта идея верна, то он как раз и был человеком, способным подчинить ей все свое существо, чтобы превратить ее в явь. По спине Мануэля пробежал холодок. Глядя на раннюю седину в бороде морехода, он вдруг понял, что прямо сейчас в его жизни может произойти неожиданный поворот, если только он сам его не упустит.

Мануэль уже с трудом следил за ходом беседы, вспоминая речи отца и собственные мечты о морских путешествиях, об открытиях новых стран. Он уже слышал музыку ветра, сопровождаемую аккомпанементом огромных сине-зеленых соленых волн.

— Помилуйте! — Герцог попытался немного охладить пыл Колона. — Кажется, среди ваших противников в Саламанке не все были сторонниками гипотезы о плоской земле. Некоторые возражали вам, ссылаясь на совсем иные и весьма разумные доводы. На тот момент корона не могла тратить средств на дорогостоящие экспедиции, ведь страна буквально отдавала все свои силы войне с Гранадой.

— Да что об этом сейчас вспоминать? — Колон немного успокоился. — Все это было давно, пять лет назад. С тех пор почти все мои тогдашние противники стали сторонниками, чему в немалой степени посодействовали казначей Арагона, дон Луис Сантанхель, и бывший исповедник королевы, брат Хуан Перес. А в последнее время благосклонности по отношению к моим идеям не скрывает и сама донья Исабель. Как вы знаете, несколько месяцев назад в Санта-Фе их высочества обещали вернуться к обсуждению этого вопроса после падения Гранады и дали понять, что на сей раз я могу рассчитывать на положительное решение. Дай-то Бог! После двенадцати лет усилий в разных странах эти великие планы наконец смогут осуществиться…