Появился Изот. С минуту постоял на крылечке, вдыхая морозный воздух, потом сошёл со ступенек, размашисто зашагал к открытым воротам. Занавеска на оконце возка шевельнулась, отдёрнутая невидимой рукой. Когда Изот скрылся за воротами, из трактира вышел Пестун и подошёл к возку. В открытой дверце появилась голова барина в натянутой по уши собольей шапке.

– Ты не ошибся, – сказал он Пестуну. – Это он. Пришёл по мою душу.

– Он везде рыскает, как гончая собака. – Лицо Пестуна выражало беспокойство. – Что будем делать?

– Он не должен стоять на моём пути, – помедлив, ответил барин. – Что-нибудь придумаем.

Пестун выжидательно посмотрел на барина, думая, что он скажет ещё что-то важное.

Но барин, поправляя шубу, сползшую с плеча, проговорил:

– Иди, скажи кучеру, чтоб шёл. Ехать надо.

Пестун чуть ли не вбежал в ступеньки крыльца.

Вернулся кучер, сел на козлы, и кибитка барина выехала со двора.

Уже неделю Изот жил в городе, но в своих поисках не продвинулся ни на шаг. Кого бы он не спрашивал, никто не знал Василия Ивановича Отрокова. И видом не видали, и слыхом не слыхали. Швейцар, которого он расспрашивал о барине, вдруг ни с того, ни с сего стал гнать Изота от дверей гостиницы в шею, крича, что, если тот не уйдёт по добру, по здорову, то будет иметь дело с полицией. Изот отметил, что, прождав барина всю ночь у дверей заведения мадам Гороховой, не увидел его, хотя швейцар говорил, что человек, похожий на того, кого описал Изот, находится в гостинице. Тот, наверное, каким-то образом ушёл незамеченным, возможно, его кто-то предупредил, или швейцар соврал, что его нет, хотя тот был в заведении. И почему такая перемена произошла с швейцаром?. Сначала он был доброжелательно настроен к Изоту, а затем изменился до неузнаваемости. Может, его подкупили? Тогда это говорит о том, что Изот стоит на правильном пути – Отроков затаился где-то поблизости, и Изот найдёт его, дай только срок.

Как бы то ни было, но в настоящее время попытки найти барина не давали никакого результата. Изотом иногда овладевало сомнение в удаче его розысков, переходившее чуть ли не в отчаяние, надежда сменялась разочарованием, однако поисков не прекращал. Постоянно его тревожила только одна мысль – деньги подходили к концу, и надо было подумать, как жить дальше.

После Крещенья на дворе заметно потеплело, и улицы не были такими пустынными, как прежде, когда лютовал мороз. По ним резво неслись сани и возки, краснощёкие женщины, неся на коромысле вёдра с колодезей и прудов, не прятали от стужи лиц в платки, гомонливые стайки мальчишек облюбовали возвышенности и овраги и с визгом и смехом катались на салазках, рынок так и кишел праздным людом, зазывно горланили торговцы и торговки – до Масленицы и Великого поста оставались считанные дни.

Изот продолжал ходить по городу и почти у каждого прохожего выспрашивать о барине. На него стали обращать внимание, и он подумал, что может навлечь на себя беду, если так въедливо будет интересоваться Отроковым. Решив, что надо прекратить такие заметные поиски, и быть осторожней, он пошёл к рынку, где хотел купить варежки. Старые совсем продырявились, и хотя зима шла на убыль ходить с голыми руками было несподручно.

У ворот рынка он встал в сторонке и стал наблюдать за снующим взад вперёд народом, не в надежде увидеть барина, а просто убить время, потому что не знал, что делать дальше. На другой стороне въезда в рынок в худой одежонке, в облезлом овчинном кожушке, в лапоточках, постукивая нога об ногу, как воробей, подпрыгивал лядащего вида мужичок с бледным испитым лицом, протягивая красную руку каждому прохожему, прося подаяния. Ему подавали, он сопел сопливым носом и складывал медные копейки в холщёвую суму, перекинутую через плечо. Изот поглядывал на него, мужичок на Изота. Видя, что Изот не делает никаких противоправных действий в отношении мужичка, тот подпрыгал к нему и, вытирая рукой под носом, прогнусавил:

– Подай на пропитание, божий человек, христа ради. – И уткнулся синими глазами в лицо скитника.

Изот к нищим относился сердобольно, и если в кармане звякала мелочь, никогда не отказывал страдальцам.

Он порылся в кармане и протянул мужичку пятиалтынный. Мужичок внимательно посмотрел на монетку и быстро опустил её в суму, видимо, боясь, что её могут отобрать. На лице его дрогнула и растворилась мимолётная улыбка.

– Благодарствую, мил человек, – чуть ли не пропел он от радости. – Смотрю, вроде бы ты по обличью из нашенских мастей будешь, а одарил, как богач.

– Чем богат, тем и рад, – ответил Изот и уже хотел было войти в ворота за рукавицами, как словоохотливый попрошайка продолжал:

– Видать сам претерпел от жизни, поэтому и сердоболен…

– Пришлось горя хлебнуть, – вздохнул Изот и перед глазами возник сгоревший скит.

– Чай, ждёшь кого? – спросил нищий. – Смотрю торчишь у ворот с четверть часу, не прогневайся за дерзкое слово.

– Жду, – ответил Изот, хотя никого не ждал и слово вылетело у него неожиданно, чему сам удивился. И почему-то продолжил: – Жду человека в лисьей шубе, в собольей шапке, – он назвал одежду, в которой привезли в скит Отрокова, – круглого лицом, со светлыми бакенбардами до подбородка, с тростью. – Он сказал это так, с иронией, совершенно не надеясь на продолжение разговора.

Попрошайка перестал скакать на одной ноге и уставился на Изота. Несколько секунд он неотрывно глядел на скитника.

– Неужто он твой товарищ? – наконец спросил он.

Изот не придал его словам никакого значения и переспросил:

– Товарищ?

– Ну да, товарищ.

– Какой он мне товарищ, лучше бы век не его не видеть.

– А зачем тогда ждёшь?

– Так нужен он мне по делу.

– Видать важное дело?

– Такое важное, что не терпит отлагательств.

Изот захотел прервать, как он посчитал, никчёмный разговор, и сделал шаг к воротам, собираясь уходить.

Нищий остановил его, дёрнув за рукав:

– Может, я чем помогу тебе.

– Чем ты можешь мне помочь?

– Может, укажу, как найти такого или похожего на него человека.

В другое время Изота охватила бы радость, что какая-то ниточка появилась в его руках, а теперь после стольких неудач, глядя на посиневшего от холода попрошайку в истрёпанной одежде, он ничуть не обрадовался, подумав, ну что может знать этот нищий о барине.

– Так что молчишь? – спросил нищий. – Али уже не надобен тебе барин?

– Барин?! – Изот сразу встрепенулся и взглянул на нищего, схватил его за рукав: – Как ты сказал? Барин?

– Барин. Что в этом?

– Я ж тебе не говорил про барина.

– Ты не говорил, но обрисовал и получается, что барин.

– Какими-то загадками говоришь…

– Не загадками. Знавал я похожего на твоего знакомца. Обличья свирепого, телесами громадного… И трость у него была.

– Говоришь, трость у него была? – Изот вздрогнул – так поразили его последние слова нищего, и ещё крепче сжал его руку.

– Он с нею не расставался. Если ты его хороший знакомец, то должен помнить, какой набалдашник у трости был?

В мыслях Изот уже видел трость Отрокова. Как ему не помнить. Это была довольно тяжелая трость, лакированная, чёрная, с костяным набалдашником – изогнутая рукоять в виде сказочной ящерицы.

– Отчего не помнить. Саламандра…

– Сала… манд? – переспросил нищий. – Тогда не знаю. Не знаю, что за са. ламан…

– Это такая ящерица с плоской головой.

– Ящерица. Точно. Очень похожая на ящерицу рукоять.

– Так что?

– Видел я похожую клюку. И барина того видел с такой клюкой. Как мне не помнить, когда она оставила отметину на моём горбу…

– Где? – вырвалось у Изота. – Где ты видел его? Скажи, я тебя награжу. – Надежда с новой силой затеплилась в груди.

Нищий оглядел с ног до головы Изота и ответил:

– Награды мне не надо. Просто изволь покормить меня, добрый человек. Отведи меня в трактир. Горяченького хочу, давно не ел. В тепле хочу побыть. Там и побеседуем, если тебе так нужно узнать о барине.