— Здравствуйте, Сергей Иванович.

— Здравствуйте,— ответил Павелецкий и не поцеловал, а неумело пожал руку батюшки.

— Вот видите, душа радуется, какое вы святое дело сотворили, храм построили посреди мусульманского мира…

Отец Варлаам окинул взглядом помещение.

— Да уж, стоило нам кровушки, возвести…— согласился Сергей Иванович.

Священнослужитель улыбнулся:

— За ваши труды вам и воздастся… Вот и иконостас какой замечательный по всем церковным канонам у вас теперь есть.

Полковник с гордостью осмотрелся:

— Отец, вы, когда службу проведёте, когда вам личный состав предоставить?

Отец Варлаам открыл свой походный чемодан, с различного рода необходимыми в полевых условиях церковными принадлежностями:

— Если можно, прямо сейчас и проведём.

— Хорошо,— сказал Павелецкий и направился к выходу,— минут через десять все будут здесь.

— Только не строем,— улыбнулся ему в спину святой отец,— по желанию, кто захочет…

— Так и будет,— пообещал ему начальник оперативной группы и вышел на крыльцо.

Вскоре в небольшое помещение военно-полевого православного храма набились почти все из отдыхающей смены огневых рот. Офицеры руководства и специалисты стояли рядом с крыльцом, слушая молебен с улицы. По округе быстро растёкся запах ладана и восковых свечей.

Отец Варлаам творил требы и молился:

— О Присвятая Владычица Дева Богородица Царица неба и земли вопли вопиющие душе моей и грешную молитву мою Причистая матерь Божия за чада моего болящего, раненого ворогом, прими. Будь ему всегда спутницей и на всякое время сопровождай и ограждай его святыми Ангелами. Укрепляй его бодрствующего, оберегай его сияющего, утешай его плачущего, ободряй его унывающего. Избавляй от скорбей, освобождай от клеветы, воздвигай немощно, побеждай вопеющих против него бесов и в смертной опасности помогай ему. Ежедневно являй ему страшным для видимых и невидимых врагов, чтобы они знали, что он твой раб, Богоматерь, и поклонение рождающая Бога и Царя, которому подобает честь во веки веков. Матерь Божия умягчи сердца злых человек, восставших на него. Ты ведаешь все тайны души его. Воззри милостиво на него с небеси, облегчи его страдания, покрой его покровом своим, посети своею небесною милостью. Пошли благословения на дела его и дай ему невидимую помощь и святыми своими молитвами даруй ему смирение, самоукрашение, терпение, кротость, целомудрие и покрой его от всех видимых и невидимых врагов. Аминь…

Слушая батюшку, Павелецкий мысленно унёсся в далёкий Сыктывкар. Он, стоя почти у выхода из часовни, видел затылки старшего лейтенанта Андрея Курилова и капитана Егора Артюхова, которых знал давно и взял с собой в полугодичную командировку, как людей, на которых мог положиться в любой сложной ситуации. У него с ними была одна служебная история, связанная с делами церковными.

Празднования по открытию часовенки и освящению фундамента нового строящегося храма Господня посреди столичного города регионального значения Сыктывкара на исконно историческом месте снесённого во времена смуты двадцатых годов прошлого века Стефановского собора, преподобного Стефана Пермского крестителя Коми края, решено было провести в дату шестьсот двадцатилетия стефановской письменности. Мероприятие было подготовлено на правительственном уровне, приглашен сам Патриарх всея Руси Алексий второй и иже с ним свита московских чиновников различного ранга. Готовились к посещению республики столь именитыми гостями все, в том числе и местная милиция, на плечи которой легла личная охрана священника и его московского окружения.

Было около одиннадцати часов утра, шёл мартовский пушистый снег. Видимость была почти нулевой. На стрелковой позиции двенадцатиэтажного дома напротив строящегося храма ожила переносная рация:

— «Третий», доложи «первому»…

Сидевший возле слухового оконца снайпер, не выпуская из рук СВД, поднёс рацию к губам:

— «Третий» «первому», обстановка на «пятёрочку».

Рация ожила снова:

— «Второй», доложи «первому»…

В эфире раздался голос ещё одного снайпера, сидевшего в чердачном помещении такой же двенадцатиэтажки напротив заложенного храма только с другой стороны:

— «Второй» «первому», обстановка также на «пятёрочку».

Тогда руководителем снайперской группы как раз и был ещё майор Сергей Иванович Павелецкий. Он всегда связывался сначала с последним и только потом с первым своим подчинённым, и с чем это было связано, никто не мог объяснить даже, наверное, он сам. Номера снайперского расчёта давно уже были распределены напостоянку, несли службу они этой группой уже несколько лет. Бронированная милицейская «буханка», из которой Павелецкий осуществлял контроль за спецоперацией, стояла неподалёку от стройплощадки, прямо под рекламным щитом с надписью «Построим народный храм на народные деньги!». Он снова вышел в эфир:

— «Третий», «второй», отбой связи, гости прибудут ориентировочно через пять минут, готовность номер один, ребята, работаем…

Вскоре площадь перед часовней заполонила разномастная толпа. Подтянулись ребята из патрульно-постовой службы, оцепили людское море по периметру. Спустя минуту к месту будущей церемонии освящения строительства храма подкатили несколько правительственных машин. Появились Глава республики, патриарх, охрана, свита… Рации в снайперских «гнёздах» ожили голосом Павелецкого:

— Готовность минус ноль! Готовность минус ноль!

Люди внизу даже и не догадывались, что все их перемещения отслеживаются и фиксируются в оптические прицелы снайперской группы. Мероприятие шло своим чередом. Говорились речи, читались молитвы, пелись песнопения. Продлилось оно около часа. После чего представители мирской и духовной властей уехали на званый обед, затем планировалось в аэропорт и спецрейсом на Москву. А «второй» и «третий» оказались в командирской «буханке».

— Ну, что устали,— спросил майор.

— Устали,— согласился «второй» и снял с головы маскировочную шапочку.

Вторым номером в снайперской группе выступал старший лейтенант Андрей Курилов, высокий широкоплечий блондин с добродушным прибалтийским лицом. Третьим был капитан Егор Артюхов. В противоположность своему товарищу невысокий худощавый брюнет с кудряшками на голове. По жизни они дружили, хотя служили в разных подразделениях Курилов командиром взвода отряда милиции особого назначения, а Егор инспектором в отделе по боевой и профессиональной подготовке в аппарате министерства. Артюхов тоже снял шапочку:

— Видимость из-за снега была хреновая, глаза устали, а так ничего…

Они уложили разряженные стволы в кожаные чехлы, уселись поудобнее, расслабились. «Буханка» тронулась в путь. Трое суток неусыпной охраны прибывших в Сыктывкар гостей давали о себе знать. Оба снайпера не сговариваясь, зевнули.

— Ничего, хлопцы,— ободрил Сергей Иванович,— недолго осталось.

— Сколько?— уточнил капитан.

— Ну, считай, сейчас они отобедают, часа полтора, а мы у меня в кабинете кофейку хлебнём, после обеда полчаса на разговоры, а мы в это время выдвинемся и займём позиции в районе аэропорта, затем они к самолёту и адью. Затем у нас с вами подведение итогов спецоперации, а потом по домам…

Курилов почесал переносицу:

— Нам отгулы положены?

— А как же, законных два дня отсыпных.

— Это хорошо…— снова не удержался от зевка Артюхов.

Спустя четыре с половиной часа «буханка» привезла Андрея и Егора к подъезду дома, где на втором этаже располагалась однокомнатная квартира Курилова. Взявшись за ручку двери, он спросил:

— А что, Артюха, может по соточке, и в школу не пойдём?

Егора долго уговаривать не пришлось:

— Андрей, прямо в желудке щемит, хочется горячей варёной картошки, солёной жирной селёдочки и… двести граммов водки, а, может быть, и все триста…

— Ну, вы, мужики, даёте,— встрял в разговор водитель,— трое суток не спали, а потом ещё пьянствовать… Откуда такое здоровье?

Но на его глупый вопрос друзья внимания просто не обратили, и он повис в воздухе, как голубиный спрыск на лобовом стекле «уазика». За что, впрочем, водила ни в коем разе не обиделся, знал, сейчас пацанам не до него. Курилов распахнул боковую дверцу: