После этого случая потянулись другие. Приходилось ходить в город на вызовы с охраной. Двое вооруженных бойцов с нашей стороны, двое с их. Они служили живым щитом. Однажды привезли местных детей с различными осколочными ранениями. Мальчишки семи и двенадцати лет нашли фугас, стали разбирать, ну и, конечно, взрыв, кровь…

Родители в панике, дети кричат. А тут главное — спокойствие. Поочередно Зольников их осмотрел, успокоил. Начал с самого тяжелого. Сложных операций Василий Михайлович не делал, но первую помощь оказал, потом отправил в госпиталь внутренних войск «Северный».

Разбираться, кто перед тобой — боевик или мирный житель, в таких ситуациях, когда от срочной медицинской помощи зависит человеческая жизнь, некогда. Да, наверное, это и не дело врача.

В общем, на войне у медика положение особое.

Тогда в девяносто шестом году во многом и благодаря профессионализму командиров у отряда появился высокий авторитет среди местного населения. Позже милиционеры узнали, что боевиками готовилась операция против них с применениями минометов, снайперов, только местные старейшины не дали это сделать. И отряд предупредили, и бандитам ультиматум поставили.

А когда уезжали, приходили старейшины прощаться, благодарить.

И вот сейчас он приехал в Чечню начальником медицинской части оперативной группы. Он мог сравнивать две чеченские войны, первую и вторую. К настоящему времени, и медицинское снабжение было организовано, и запасы всех необходимых лекарств сделаны, и новые госпитали и санчасти развернуты, но работы у военных медиков в Чеченской Республике попрежнему было много. Доктор отложил фотографию жены.

В дверь неожиданно постучали. Майор инстинктивно поднялся с кровати:

— Кто там? Входите, не заперто…

В «смотровую» отворилась дверь, вошёл Павелецкий, и в комнате стало сразу тесно.

— Присаживайтесь, Сергей Иванович, что случилось?

Полковник присел на указанный табурет:

— Василий Михайлович, ничего особенного не случилось. Одна просьба к вам.

Доктор снова присел на кровать:

— Весь внимание, Вартанова нашли?

Павелецкий поморщился:

— Пока нет, но дело связано с ним. В общем, завтра зайдите в столовую с проверкой, и дайте разгон поварам за то, что посуду моют плохо.

— Понял, сделаем.

— Особенно поругайте за нерадивость Мадину, мол, её за это даже командир к себе вызывал.

— Всё понял.

Затем последовало долгое молчание. Павелецкий сидел, устало, опустив плечи, и просто молчал. Доктору стало неловко, и он спросил:

— Товарищ полковник, может, спиртику?

Тот взглянул на доктора и махнул рукой:

— А, давай в медицинских противопростудных целях…

Цыганка тогда выжила. Прожила почти десять лет со дня своего рождения и заболела раком молочной железы. Скольких нервов и денег стоило Павелецким, чтобы сделали операцию, провели медикаментозный реабилитационный период. Собака снова ожила, вроде бы стала прежней, а месяцев через семь на остальных сосках тоже появились раковые шишки.

Цыганка слегла, исхудала, практически перестала ходить и есть, только пила. Тогда-то Сергей и отнёс её в лесок к городскому кладбищу. Там и застрелил из табельного Макарова неучтённым патроном…

Детей у них с Любашей так и не случилось. С уходом из жизни Цыганки жить стало в однокомнатной квартире Павелецких совсем уж невыносимо. Вот он Сергей Иванович, полковник милиции, начальник городского ОВД и сбежал на полгода в Чечню начальником оперативной группы Грозненского района.

Сидя в засаде, Павелецкий видел, вернее сказать, знал, где расположились его бойцы группы немедленного реагирования. Изредка просматривал их позиции, и удовлетворённо кивал, ни травинка не шелохнётся, ничего не выдавало присутствие в устье горной ложбины засады «федералов». Пейзаж кавказского лета в горах, более чем скромная картина, перед глазами напомнили ему другой недавно наблюдаемый ландшафт матушки-России.

Он был в отпуске на Камчатке. Камчатка — из числа тех регионов планеты, природа которых, как и на Северном Кавказе, сохранилась почти в естественном, диком состоянии. Это место, где можно взобраться на вулкан и увидеть мир таким, каким он был многие века назад. Здесь гейзеры бурлят, а быстрые реки в конце лета «кипят» от идущего на нерест лосося. Действующие вулканы то и дело дают о себе знать. Недаром Камчатку называют Огненной короной России. Вспомнились слова Александра Грина: «Рано или поздно несбывшееся зовёт нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда пришёл этот зов…». Так всегда притягивал Павелецкого Кавказ, вернее его северная, «неспокойная» часть. Но тогда, перед отпуском полковник решил воплотить в жизнь, как озарение мелькнувшую почти сумасшедшую мысль:

— А не поехать ли на Камчатку?

И вот уже остались позади сборы, напутствия, объятия, и под крылом самолёта одна за другой всплывали похожие на сахарные головы сопки. Прямо с трапа открылся такой завораживающий вид на вулканы, чётко вычерченные на фоне ясного неба, что показалось, будто не хватает лишь космических кораблей — такой неземной пейзаж.

«Впрочем, почему не хватает?»— подумалось тогда Сергею. Облака-чечевички были похожи на летающие тарелки. Между прочим, такие сплюснутые облака можно увидеть только на Камчатке.

Курильское озеро на юге полуострова — настоящее медвежье царство. Здесь медведей явно больше, чем людей. Добираются сюда только на вертолёте. Иногда за день можно увидеть до трёх десятков зверей. Некоторые косолапые настолько бывают увлечены рыбалкой, что не обращают ни малейшего внимания на присутствие туристов. Вот так же было бы и на Северном Кавказе, чтобы местные боевики не замечали приезжих милиционеров и наоборот. Однако ни на Камчатке, тем более здесь, конечно же, бдительность терять не стоит.

Среди сопок и вулканов Камчатки встречается много «нарзанов» — так местные жители называют камчатские минеральные воды разных вкусовых качеств и цветовых оттенков. Вода некоторых источников настолько сильно минерализирована, что вокруг оседает целая таблица Менделеева в виде рыжего, красного, бурого, серого налёта или накипи, образуя разноцветные полянки и каскады — травертины. Остановиться невозможно: в конце путешествия живот наполняется, как аквариум.

А вечером Павелецкого ждала горячая ванна. Это было одно из главных для него удовольствий на Камчатке. Иногда вода из минерального источника была настолько горяча, что её приходилось разбавлять речной. Тогда рядом с водоёмом стояли искусственные бассейны с деревянными мостками. Но Павелецкий искупался в большинстве природных ванн «диких», такова уж его внутренняя природа. В любом случае, после купания усталость у него как рукой снимало, и блаженный покой разливался по всему телу.

Знаменитая Долина гейзеров, расположенная в Кроноцком заповеднике,— визитная карточка Камчатки, произвела на Павелецкого наибольшее впечатление. В глубоком горном разломе там течёт река Гейзерная. Склоны ущелья в тот день переливались немыслимыми красками, а в долине то в одном, то в другом месте вдруг взрывались и били вверх на десятки метров сверкающие струи кипятка и пара. У каждого гейзера был свой режим, они как будто сменяли друг друга.

«Примерно такая же,— мрачно подумал Павелецкий,— и нынешняя ситуация в Ингушетии, Северной Осетии, Дагестане, Чечне. Служишь закону и народу на их территории, служишь, а в оконцовке так и не знаешь, в каком месте сегодня рванёт…»

Оперативная информация о караване бандитов пришла Павелецкому сначала от командира тюменского ОМОНа полковника Шпицбергенова, а потом от заместителя начальника ставропольской милиции подполковника Александрова. Тогда на совещании решили, не отвлекать силы комендантского войскового спецназа и разведроты, которые были задействованы на других боевых мероприятиях. В тот момент, когда Павелецкий караулил «духов» в чеченской горной долине, и думковал о недавнем отдыхе на Камчатке, начальник войсковой разведки подполковник Николай в Дагестане повёл группу специального назначения войсковой части 3647 на уничтожение остатков бандгруппы полевого командира Ночного волка. Того самого Исы Ахъядова, уничтоженного не так давно группой быстрого реагирования оперативной группы Грозненского района, которой руководил Павелецкий, неподалёку от аэродрома «Северный» под Грозным при попытке сбить самолёт с будущим ещё тогда президентом Чечни Рамзаном Кадыровым, возвращавшимся из хаджа в Мекку.