Глядя на останки куртки, брошенной мною возле склада, я корю себя за неосторожность. Почему-то я был уверен, что она сгорит без остатка.

В кабинет входит молодой полицейский в форме. Пока он ворошит бумаги на столе, ко мне приходит вдохновение.

— Это моя куртка, — киваю я на обгорелые лохмотья, и милостиво добавляю, — все одиннадцать пожаров, которые вас так всполошили, устроил я. Их будет еще очень много.

— Господи, это же сам Джек-Поджигатель! — восклицает молодой полицейский.

Я церемонно кланяюсь ему, а он, с охапкой бумаг, пятится к двери и исчезает за ней, спеша разнести новость по всему участку. Ничего удивительного — последнее время в городе только и разговоров, что обо мне.

Старший полицейский быстро оправляется от изумления.

— Остановите его! Это Джек-Поджигатель! — пронзительно кричит старший полицейский. Из передней навстречу мне бросается человек в форме. Я поджигаю форму; человек, объятый огнем, неистово мечется.

Я спокойно выхожу на улицу и иду прочь. Через несколько минут возле меня к тротуару прижимается полицейская машина. Приходится ее расплавить. Люди в автомобиле вопят от ужаса и боли. Я оглушительно хохочу, славя свое могущество.

Люди бегут, толкают друг друга. Люди кричат, хрипят, пылают, как гигантские светлячки в неподражаемом танце смерти.

Я шагаю по переулку между длинными кирпичными стенами. Я жгу и плавлю все и вся на своем пути. Я всесилен!

Я дрожу от восторга, моя поступь легка и упруга. Проходит час. Затем впереди появляются огромные фигуры, смутно напоминающие людей. Толстопалые руки неловко держат ружья.

— Стой, Меннел! Стой, стрелять будем! Асбест! Ну конечно, — они знают, что я не в силах сжечь асбест. И эти ружья… они способны меня убить! Нет! Не выйдет!

Ружья плавятся, но людей в асбестовых костюмах это не останавливает. Растопырив руки, они движутся прямо на меня. Их решимость пугает меня, и я прячусь. Затем поворачиваюсь и вбегаю в парадную высокого белого здания Публичной библиотеки.

Какая-то женщина, увидев меня, визжит, но я не обращаю на нее внимания. Я бегу наугад по коридорам, шаги моих преследователей грохочут позади. Я вбегаю в зал, заставленный стеллажами с книгами.

Ловцы приближаются. Я затравленно озираюсь в поисках пути к спасению. Но, увы, в этом зале только один выход.

Ловушка! Я прихожу в неистовство, я кляну себя за глупость.

— Назад! Назад! — кричу я во всю силу легких. — Назад, или я всех вас убью!

Люди приближаются, циклопьи глаза сияют отраженным светом. Мой голос срывается на визг, но эти идиоты не останавливаются. Я тоже идиот, раз попал в такую западню. Мне хочется сгореть от стыда…

Огонек бежит вверх по штанине, покусывая икру, лаская бедро. В панике я пытаюсь сбить его — тщетно. Я могу устроить пожар, но потушить его не в силах. Этого мне никогда не хотелось.

Я смотрю на корешки книг: Вольтер, Диккенс, Достоевский, Шекспир, Конрад, Хемингуэй… Они окружили меня, они глумятся надо мной. Они хотят сказать, что мое дело умрет со мной, а их — будет жить вечно.

Ярость моя превращается в оранжевое пламя, его языки дотягиваются до книг. Я чувствую жар от горящей одежды, боль… Я смеюсь — сначала тихо, затем все громче. Все-таки я одержал хоть и маленькую, но победу!

Майкл Муркок

Развалины

Мэлдун пробирался по развалинам. Бисеринки пота на его лице сверкали точно бриллианты.

Развалинам не видно было ни конца, ни края. Тут и там взгляду открывались каменные башни, бетонные обломки, пылевые лужи. Неприглядный пейзаж под знойно- голубым небом напоминал прибрежные скалы в час отлива. Ярко светило солнце; в бледных тенях, которые отбрасывали руины, не было ничего таинственного или зловещего. Мэлдун чувствовал себя в безопасности.

Сняв куртку, он уселся на кусок бетонной плиты, из которого торчали ржавые железные прутья. Изогнутые под весьма причудливыми углами, они больше всего походили на скульптуру в честь Пространства-Времени. Да и сами развалины тоже были грандиозным монументом, созданным людьми случайно и в то же время целенаправленно, памятником Времени, Пространству и усилиям, которые потратило на постижение их человечество. Мэлдун заметил, что мыслит как-то беспорядочно. Глотнув из фляжки воды, он закурил сигарету.

В поисках живых он уже довольно далеко углубился в развалины, но до сих пор никого и ничего не нашел. В глубине души он начал жалеть о том, что забрался сюда. Здесь не было и следа других изыскателей, которые отважились испытать судьбу и так и не вернулись домой; никаких тебе царапин на камнях или записок, или клочков одежды, или скелетов. Одни развалины.

Мэлдун поднялся, убрал фляжку и бросил сигарету в трещину между валунами. Он посмотрел вперед, затем обернулся и бросил взгляд назад. Как ни странно, ничто не мешало ему видеть линию горизонта - ни обломки зданий, ни полуразрушенные стены. Впечатление было такое, словно он находится в центре огромного плоского диска, который движется в голубой бесконечности неба.

Мэлдун нахмурился. Солнце стояло прямо над головой. Он не имел ни малейшего представления о том, где лежит начало его пути. Задумавшись над этим, он вдруг осознал, что не в силах вспомнить, меняло ли солнце свое положение на небосклоне и наступала ли вообще ночь. Почему-то он был уверен, что вышел в дорогу несколько дней тому назад. Однако свет вроде бы всегда был таким, как сейчас.

Мзлдун двинулся дальше. Он шел медленно, спотыкаясь, иногда едва не падая, перескакивая с камня на камень старательно обходя пылевые лужи, хотя причин опасаться их у него как будто не было. Чтобы сохранить равновесие, ему зачастую приходилось опираться на валуны.

Потом он едва не запаниковал; ему безумно захотелось обратно к людям, к упорядоченной паутине улиц, к аккуратным домам и забитым всякой всячиной магазинам. Он с надеждой огляделся и увидел на горизонте ряд высоких, целых на вид зданий - как будто некий дух-чародей услышал мольбы Мэлдуна и сжалился над ним.

Мэлдун прибавил шаг; идти стало значительно легче.

Тут он заметил, что солнце садится, и посмеялся над своими недавними страхами. Если повезет, он достигнет города до темноты.

Теперь Мэлдун почти бежал. Однако глазомер подвел его; когда стемнело, до города оставалась еще примерно миля пути. Но он не пал духом. В домах зажглись огоньки. Может быть, он возвращается в тот самый город, из которого когда-то ушел? Издалека все города похожи друг на друга.

Шагая на огоньки, он вскоре очутился на окраине города. Изысканной красоты фонари освещали пустые улицы. Мэлдун решил, что все уже спят. Но, приблизившись к центру города, он расслышал шум уличного движения, разглядел людей на бульварах и в кафе.

Его не оставляла мысль, что с городом что-то не так, но он отмахнулся от нее. Он устал и потому смотрел на все под определенным углом. Вдобавок он запросто мог получить солнечный удар - прошедший день выдался жарким.

Город был для него чужим, однако он улавливал нечто смутно знакомое в его планировке. Как и многие другие известные Мэлдуну города, этот напоминал колесо, внешний обод которого образовывали пригороды, спицами выступали главные улицы, а втулкой - центральная площадь.

Сев за столик в кафе, Мэлдун сделал заказ. Владелец кафе был пожилой человек с физиономией гнома и вальяжными манерами. Не глядя, он поставил перед Мэлдуном тарелку. Мэлдун принялся за еду.

В кафе вошла девушка. Оглядевшись в поисках свободного места, она приблизилась к столику Мэлдуна.

- У вас не занято? - спросила она.

Он помахал вилкой и покачал головой, будучи не в состоянии ответить членораздельно.

Улыбнувшись, девушка грациозно опустилась на стул. Она взяла меню, проглядела его и сделала заказ хозяину. Тот, слегка поклонившись, быстрым шагом направился на кухню.

- Для этого времени года сегодня чудесный вечер, не правда ли? - заговорил Мэлдун.