— Ну и что, — огрызнулась я. — Я просто детей люблю…

Тут я осеклась, осознав какую совершила ошибку. Люблю детей… раз так, можно шантажировать меня абсолютно любым ребенком, а лучше всего этим, потому что его я люблю больше всего. Хан, хоть и индюк, но не дурак.

— Слэз по хорошму, — произнес он, подходя к мальчику, которого стражники держали за руки. — А нэ то красывый личик этого мальчиша станэт совсэм нэкрасивым, с бльшим-бльшим шрамом! — для убедительности мужчина развел руками, показывая, насколько большим будет шрам.

У меня замерло сердце, когда острие кинжала приблизилось к щеке моего сына. Причем при этом он сам не произнес ни слова.

— Стойте! — отчаянно выкрикнула я. — Я спущусь…

Хан довольно улыбнулся, и убрал кинжал, но мальчика не отпустил. Я спрыгнула на помост, и палач тут же схватил меня за локоть, чтобы снова не упустить.

А я не отрываясь смотрела на сына.

— Мама! — не выдержав, выкрикнул Володя, вывернулся из рук потерявших бдительность стражей и кинулся к помосту. — Мамочка!

— Пусти! — рявкнула я, пытаясь вырваться из лап палача, но он больно скрутил мне руки. — Сыночек мой, солнышко мое, — из глаз потекли слезы. — Ты узнал меня! Беги отсюда, тебе сюда нельзя…

Неожиданно сквозь толпу охая и ахая стала пробираться женщина, в которой я узнала ту самую Ульду. Она размахивала руками и причитала:

— Мьальчик мой! Синок! Идь к своей мамоч-ке!

Она добежала до хана и стражников, и набросилась на мужчину, яростно исхлестывая его шелковым платочком по щекам.

— Хань, тибер уталь! — кричала она. — Зачьем ты похитьил моего сына?!

— Это не ваш сын! — выкрикнула я и Ульда обратила на меня гневный взор.

— Мьой! — крикнула она. — А тьи, преступниса, тьебя казньят!!!

— Хату! — неожиданно раздался властный и громкий голос. Главный хан, с бесстрастным лицом наблюдавший за всем этим безобразием, поднялся со своего кресла, а другой хан, подравшийся с Ульдой, едва не сел на землю от страха. — Всем молчать! — неожиданно повторил он на чистом языке, не коверкая ни одного слова. — Думаю, стоит говорить на общем, те, кто заинтересован в деле, его понимают.

Хан спокойно спустился с трибуны и прошел сквозь расступившуюся и притихшую толпу к помосту. Среди людей пролетел тихий шепоток. Да, наверное, такой интересной казни у них еще не бывало…

— Кто ты? — хан обратился ко мне, знаком велев палачу меня отпустить.

— Никто, — с вызовом ответила я. — Я ничего не совершала, просто хотела вернуть сына.

— Если так, почему ты здесь? — мужчина скрестил пальцы и вопросительно посмотрел на меня.

— Потому что он, — я указала на хана-индюка, — хотел взять меня в наложницы. А когда я отказала, под видом шпионки заточил меня в темницу.

— Ах вот как… — под взглядом своего «начальника» толстый хан сжался от страха. — И почему-то мне никто не доложил, что мы поймали шпиона… Ее допросили? Кто ее послал? Что успела узнать?

— Вьидьите ли… — залепетал пузатый хан. — Мы… мы нье успь-ели…

— С тобой разберусь позже, — главный хан повелительно поднял руку, заставив «индюка» замолчать, а затем вновь обратился ко мне. — Ты шпион?

— Нет, — я стойко выдержала его взгляд и не отвела глаз.

— Ты — человек? — тогда спросил хан.

Я растерянно замолчала. До этого все, что я говорила было правдой, и он мне верил. Если солгу теперь — поверит ли?

— Снимите с нее все украшения! — приказал хан, и не успела я глазом моргнуть, как палач сдернул с руки браслет и с шеи два амулета — тот, что скрывал ауру, и тот, что помогал мне оставаться человеком…

— Оборотень… — вздохом пролетело в толпе, когда я на глазах у всех превратилась в волчицу с желтыми глазами. Ближайшие стражи угрожающе наставили на меня острия мечей, а люди с ненавистью глядели на меня, словно желали растерзать.

— А говоришь, не шпион, — сказал Хан, немого удивленный. — Только зачем ты обернулась? Мы бы и без того увидели твою ауру. Странную ауру…

— Я делаю это не по своей воле, — я кое-как выпуталась из платья. — Это происходит каждое утро, днем я волк, ночью — человек.

— Нье вьерьте ей, — зашептал на ухо хану «индюк», — она тьолько сей-час ето придума-льа…

— Замолчи, Хаган, — сурово велел хан. Так вот как зовут этого толстяка…

— То что ты говоришь, крайне интересно, — произнес хан. — Так значит, ты всего лишь искала сына?

— Да.

— И он тоже оборотень?

— Да…

Хан задумался, теребя четки в руке. К нему осторожно подошла Ульда и заискивающе произнесла.

— Вьаше высьокопочтение, позвйольте сказьать… это нье ее сын, это мой пльемянник…

— Не знал, что у тебя есть родственники, ариа-Ульда, — холодно отозвался хан. — И, помниться, не так давно ты говорила, что это твой сын. Сын, а не племянник.

— Прьосто я оч-ень его льюблю, и назьиваю сыночьеком, — умильно произнесла женщина, слащаво улыбаясь.

Вместо ответа, хан подошел к моему притихшему сыну и осторожно снял с его шеи кулон.

— Тогда почему я не осведомлен о том, что твой племянник — чистокровный оборотень, — сквозь ледяные нотки в голосе хана слышалась ярость.

Ульда испуганно отступила, не зная, что ответить.

— Разберусь с тобой позже, — сказал ей мужчина и вновь обернулся ко мне, бормоча. — Интересно… И ты пришла одна? Без помощи и поддержки?

— Да, — я постаралась ответить уверенно, но прозвучало до ужаса нелепо. Плохая я стала актриса…

Но проанализировать мою интонацию хан не успел — в дальнем конце площади послышался гул трубы и громкий голос провозгласил прибытие какой-то важной персоны — из-за неважной не стали бы так суетиться.

— Что еще такое? — недовольно спросил хан, но обернувшись замер, с долей страха и удивления глядя на едущего на лошади всадника, перед которым расступилась толпа.

— Здравствуй, Силирено, — произнес всадник, спрыгивая на землю. — Мир этому городу, — он поднял руку в коричневой охотничьей перчатке, призывая к порядку.

— И вам доброго неба над головой, Бальтион, — почтительно поклонился хан. — Какими судьбами в нашей скромной обители?

— Я прибыл по приглашению короля оборотней, Шер дер Винсерта. По неотложному приглашению, приглашению Мира.

— Но почему он пригласил вас сюда, а не в Оридон? — удивился хан. — Разве он тоже прибыл с вами?

— Он здесь уже несколько дней под видом торговца, — сказал Винсерт, выступая вперед из толпы.

— Король? — неприятно удивился хан. — Что вы делаете здесь без предварительного договора? Решили нарушить перемирие?

— Отнюдь, — произнес оборотень. — Пришел укрепить его. И забрать сою сестру.

— Ваша сестра тоже здесь?

— Она была обвинена по недоразумению, в воровстве. Так же прошу отпустить мою кровную сестру Киру, которая теперь предстала перед вами в своем втором облике, — совершенно спокойно произнес Винсерт.

Меня больше никто не держал, и потому я смогла подойти к сыну — вот только обнять не получилось, разве что положить свою волчью голову на плечо, и сидеть так хоть целую вечность…

— Прости, мамочка, — тихо сказал Володя. — Я тоже очень скучал без тебя, но боялся, что это тетя причинит тебе зло. Она сказала, что не отдаст меня никому, что у нее не было своих детей и она очень рада, что Богиня сама послала меня к ней в дом.

— Маленький мой, — выдохнула я. — Теперь все позади…

— А где папа? — спросил сын и я растерялась, не зная что ответить.

В отдалении показался Нерон и помахал мне рукой. Я вздохнула, прикрыла глаза и сказала.

— Давай поговорим об этом позже?

— Он умер? — мальчик поднял на меня желто-коричневые глаза.

— Не совсем… он…

— Папа! — вдруг радостно закричал Вовка, обернувшись и увидев Нерона.

Вампир ничуть не удивился, и подхватил мальчика на руки, улыбнувшись ему в ответ.

Я же никогда еще не чувствовала себя такой счастливой, и не смогла бы смотреть на них без слез радости — вот только волки не плачут.

Ко мне подошла Лира и тихо поблагодарила за помощь.