Гюнтер подошел к конторке, поставил на пол чемодан и протянул портье водительское удостоверение.

— Что не подтверждается? Наличие клопов?

Портье весело хмыкнул.

— И это тоже. Надолго к нам?

— Посмотрим, — неопределенно пожал плечами Гюнтер. — Хотя, думаю, несмотря на мою дилетантскую любовь к старине, больше недели здесь не выдержу.

— В отпуске? — уточнил портье.

— Да.

— Предпочитаете двухкомнатный номер?

— Достаточно и однокомнатного. Но непременно с ванной. Надеюсь, у вас такие номера есть?

— Минутку.

Портье достал из ящика стола книгу приезжих, полистал.

— Сразу видно, что вы ночевали в мотеле “Охотничье застолье”… — мимоходом констатировал он. — Вам повезло. Номер двадцать шесть Такой, как вы хотите, однокомнатный и с ванной.

Портье повернулся к доске с ключами от номеров, снял, с гвоздя нужный ключ и положил на стойку перед Гюнтером. Затем принялся писать в книге приезжих.

Гюнтер с любопытством посмотрел на ключ. Большой, старинный, с двумя замысловатыми бородками, он сидел на одном кольце с медной, потемневшей от времени грушей. На разграфленной на пронумерованные квадраты доске осталось всего шесть ключей. К удивлению Гюнтера, гостиница не пустовала. Он взял ключ и чуть его не выронил. Груша оказалась литой. В кармане не поносишь…

— Я смотрю, постояльцев у вас предостаточно.

— Да, — согласился портье, возвращая удостоверение. — В этом месяце как никогда. Просто диву даемся.

И тогда Гюнтер, добродушно улыбаясь, стараясь придать словам шутливый тон, сказал:

— Поневоле задумаешься, кто же разгромил отель “Старый Таунд”.

Он ожидал увидеть замешательство, услышать невразумительное бубнение наподобие бормотания портье из “Охотничьего застолья” или же просто наткнуться на отчужденное молчание, как у полицейского на шоссе. Ничего подобного. Портье рассмеялся.

— “Старый Таунд” обанкротился еще полгода назад.

Гюнтер удивленно поднял брови. Портье определенно нравился ему все больше и больше.

— Надо понимать, еще до того, как?..

— До того.

— Тогда зачем же ее разгромили?

Улыбка внезапно исчезла с лица портье, и он внимательно посмотрел в глаза Гюнтеру.

— Просто жители Таунда очень любят старину и свой город, господин Шлей, — проговорил он.

Тут же улыбка вновь заиграла на его губах, а взгляду вернулась приветливость радушного хозяина.

— Ваш номер угловой на втором этаже, слева по коридору. Я сейчас позвоню горничной, она приготовит постель. Можете ей заказать завтрак, его доставляют у нас из соседнего ресторанчика. Наценка — десять процентов за доставку.

Гюнтеру захотелось расшаркаться, как на аудиенции, — столь вежливо ему дали понять, что разговор окончен. Прямо министр внешних сношений за конторкой портье. Он кивнул и, так и не рискнув опустить ключ в карман, поднял чемодан и направился к лестнице.

Гостиница действительно оказалась древним сооружением, и портье не обязательно было это уточнять. Без всякой помпезности и откровенной подделки под средневековье — никаких гобеленов, сочащихся сыростью стен и прочих атрибутов. Сплошное дерево — целый лес прямых квадратных стоек, перекрытия крест-накрест, дощатый настил полов. Скудный свет редких электрических светильников, отражаясь от потемневшего дерева, создавал загадочный золотистый полумрак, как на картинах старых мастеров. Единственное, что связывало между собой мотель и гостиницу, так это скрип ступеней.

Пройдя по коридору второго этажа мимо многочисленных закутков и небольших коридорчиков перед дверьми номеров, в последней из них, как раз напротив своего номера, Гюнтер увидел застекленный шкаф пожарного крана и висевший рядом огнетушитель.

“Надо понимать, это вместо рыцарских доспехов”, — насмешливо подумал он.

Дверь комнаты была приоткрыта, Гюнтер толкнул ее рукой и от неожиданности застыл на пороге. Похоже, то, что он увидел в комнате, грозило стать для него дежурной картинкой местных гостиниц. Спиной к двери, нагнувшись над кроватью, маленькая горничная, копия прислуги из “Охотничьего застолья”, заправляла постель.

Флиртовать Гюнтеру почему-то не хотелось, но он все же осторожно, чтобы не шуметь, поставил чемодан под стенку, а сам, как и в мотеле, прислонился спиной к филенке и уставился на ноги горничной. Чутье, конечно, у женщин удивительное. Продолжая заправлять постель, она повернула голову.

— Нравятся? — игриво спросила она, пододвинув подушку к изголовью.

Гюнтер окаменел. Горничная оказалась полной копией прислуги из мотеля. Вплоть до лица и голоса.

Горничная выпрямилась и повернулась, кокетливо прищурив глаза. Но, натолкнувшись на застывший взгляд Гюнтера, сразу же потускнела и приобрела сугубо деловой вид. В руках быстро появились блокнот и ручка.

— Завтракать будете?

Гюнтер молча смотрел на горничную. Просто мистика какая-то. Если бы не обстановка номера, можно было предположить, что он по какому-то заколдованному кругу вернулся в мотель.

— Так вы будете заказывать или нет? — передернула плечами горничная. Под его взглядом она явно чувствовала себя неуютно. Гюнтер встряхнулся, отгоняя от себя наваждение.

— На завтрак у вас тоже бушедорский салат, не так ли? — спросил он.

Горничная недоуменно повела бровями.

— Если вы так хотите…

И вдруг в ее глазах заиграли веселые искорки, и она от души весело засмеялась.

— А я — то думаю, чего он как кукла деревянная? Бушедорский салат!.. Сестричка в мотеле кормила?

“Сестричка? — не понял Гюнтер. — Какая еще сестричка? — И тут до него дошло. — Близнецы! Господи, как все просто”.

Он захохотал вместе с горничной.

— Отшила?! — давясь смехом, воскликнула горничная.

От смеха Гюнтер не смог ответить и только махнул рукой.

— С нее станется… Не ты первый!

Наконец они перестали смеяться и только весело смотрели друг на друга.

— Тебя как зовут? — спросил Гюнтер.

— Линда… — Горничная подмигнула. — Ну, так что будешь заказывать?

— Спасибо, но завтракать здесь я не буду, — все еще улыбаясь, проговорил он. — А вот ужинать я хочу в номере…

Гюнтер склонил голову набок и прищурился:

— …С тобой.

Горничная весело фыркнула и ловко проскользнула мимо него из номера. И уже там, повернувшись, снова подмигнула и быстро застучала каблучками по коридору.

— Газеты мне принеси! — бросил ей вдогонку Гюнтер.

Так и не дождавшись ответа, он закрыл дверь и осмотрелся. Судя по мебели, ему достались апартаменты принца Уэстского: массивный письменный стол у окна, наполовину задернутого тяжелыми непроницаемыми шторами багрового бархата, два огромных царственных кресла, журнальный столик с витыми ножками, большой резной шкаф, вызывавший почему-то ощущение, что в толще его дубовых стенок усердно трудятся древоточцы. Но наибольшее впечатление производила кровать, занимавшая чуть ли не половину номера, — гигантская, с розовым шелковым балдахином и свисающими золотыми кистями.

Гюнтер подошел к окну и раздвинул шторы. Из окна открывался вид на площадь, крышу соседнего дома и переулок, в который вползала, закончив работу, уборочная машина. По мокрой брусчатке площади прогуливалось несколько голубей Один из них нагло топтался по крыше “бьюика”. Гюнтер распахнул створки окна, и тотчас с широкого карниза, шумно хлопая крыльями, сорвалась целая стая. Вспугнутый с “бьюика” голубь оставил на крыше метку помета и спланировал на мостовую. И тут же на противоположном конце площади часы на ратуше стали бить семь утра.

Гюнтер раскрыл дверцы шкафа и распаковал чемодан. На прикроватной тумбочке он обнаружил плоский блок дистанционного управления телевизором и удивленно огляделся. Телевизора в номере не было. Повертев в руках блок, Гюнтер нажал кнопку включения и первый канал. Лампочка на блоке загорелась, но больше никакого эффекта не последовало. Гюнтер взял бритвенные принадлежности и зубную щетку и открыл дверь в ванную комнату.

Ванная комната оказалась под стать номеру. Изразцовый кафель на стенах и полу, большое, окаймленное бронзовыми завитушками зеркало над широким умывальником и огромное вместилище самой ванны, рассчитанное явно даже не на двоих, а на троих. Два крана головами грифонов наклонились над ванной. Ради любопытства Гюнтер открыл один — пасть грифона разверзлась, и из нее, клекоча паром, хлынула струя воды.