- &&&&&&&! — ответила канарейка.

— ?!

— !!

Нелепая игрушка попыталась встать, некоторое время тщетно колотила ножками по паркету, затем неловко извернулась, упёрлась зубами в пол и задрала вверх деревянный зад. В таком виде Щелкунчик застрял надолго, но потом прибыла помощь в виде красной тележки с бочкой и выдвижной лестницей, и генерала поставили на ноги.

Огромными глазами сова рассматривала картину. Как это может быть?! Эти события происходили два года назад! Вот это — Лён-Щелкунчик, и он же снова тут! Един в двух лицах! Встретился сам с собой! Вот что за сова торчала тогда на шкафу! Наваждение, право слово, чистое наваждение! Вот так зона сказки!

Канарейка меж тем как-то сумела выбраться из клетки, попугаи тоже оказались на свободе, и теперь вся троица летала кругами вокруг ёлки, причём птичка очень энергично выражалась на своем птичьем языке.

"Привет, Лембистор! — весело подумал Лён, едва не гугукнув от изумления, — живёшь себе в шкурке Павла Андреевича и ни сном, ни духом не ведаешь, что стал частью зоны наваждения!"

Демон в канареечном обличии меж тем покинул зал в сопровождении своей свиты, а Щелкунчик принялся нудно слоняться вокруг ёлки. Внизу шла какая-то тихая возня, разглядеть было решительно ничего невозможно, и только стук деревянных сапог выдавал, что забавный уродец всё ещё тут.

"Так, скоро на сцене должен появиться док Красин в виде Крысакуса Шестнадцатого!" — вспоминал Лён.

Бедные дети, завтра их встретит разорённая ёлка, разграбленные подарки и торт, над которым жестоко надругались попугаи!

Он плохо помнил последовательность событий — мозги у него тогда были деревянные. А всё потому, что подлец док вколол ему много всякой дряни — вот Зона и переиначила на свой лад дубовое состояние пациента. Всё правильно: док Красин — крыса с шизоидным уклоном, Лембистор — трепло копеечное, а Лён был полным дубаком.

Щелкунчик произнёс краткую, но выразительную речь и, по-строевому топая ногами, замаршировал прочь от ёлки. Генерал, ёлки-палки!

Что там дальше? Лембистор, кажется, во что-то вляпался, в какую-то историю попал — после этого он прилетел с драным хвостом и орал про дока Красина всякие небылицы. А сам док, то бишь Крысакус Шестнадцатый (почему шестнадцатый? — простым сложением голов эта цифра не получается), скотина из скотин и крыса из крыс, откуда должен появиться? Где крысы живут? В подвале! А единственная лестница, ведущая наверх, выходит на кухню — таковы точные наблюдения нашего учёного-астронома.

Сова бесшумно сорвалась из своего тёмного угла и легко выпорхнула прочь из зала.

Канарейка точно попалась — её утаскивали в нору крысы, а сама наглая птичка была распростёрта на жутком пыточном оборудовании. Надо же, что можно соорудить из обыкновенной мышеловки!

"Попарься, милый, попарься! Нет дыры, в которую бы ты не влез!"

Впрочем, сова не сомневалась: Лембистор из петли без мыла выскользнет.

Бац! — донеслось из холла! Ой, как бы Юста Достаса не разбудили!

Бравый деревянный генерал разбил хрупкое девичье сердце прекрасной балерины — вон его кусочки валяются на полу. На этом трудном участке пути король Крысакус надёжно застрянет до конца операции,

"Так, это я всё видел. Сейчас я буду слоняться по кухне и произносить нелепые речи, а потом помогу Крысакусу втащить свой экипаж на кухню. Да, Щелкунчик в моем исполнении был отнюдь не героичен, и отправить в небытие крысиного шизоида ему помог обычный случай. А кто крысиное войско победил? Неужели канарейка?! Она же столько там шаталась со своими адьютантами! Я даже не знаю, что произошло в зале!"

Слабый свет свечек, горящих на ёлке, чуть освещал круг вокруг неё, а под потолком царила глубокая тьма. Сова незаметно проскользнула на свое место на шкафу. Вокруг елки шла тихая баталия, звуки от которой не разбудили бы даже чуткий стариковский сон.

Серой массой подползали из тёмных углов крысы, только глазки их алчно светились красными огоньками — зрелище довольно жуткое. Слабый писк, шуршание и лёгкий топоток — кто это? Сверху видно было плохо — мешала елка, но какое-то движение среди игрушек было заметно: стреляли хлопушки, высыпая дождь конфетти, летели спирали серпантина — всё это мало тревожило крыс.

Была мысль выйти из укрытия и врезать крысам по-настоящему. Уж он бы мог, он же дивоярец! Но, с другой стороны, всё это уже было — помнит он и ошеломляющий разгром в зале после того, как действие подошло к финалу. Помнит и исчезновение крысиного войска, значит, как-то всё получилось, хоть и не по известному сказочному сценарию. Неужели это заслуга канарейки-Лембистора? Было оно всё, было! Так или иначе, получилось! Важен результат, а не кто его достиг. Так что благоразумие требовало оставаться на месте — а то неизвестно, что из его вмешательства может получиться. Вдруг изменится сам ход событий Жребия!

Блистательная птичья троица влетела в зал с небольшой кастрюлькой, полной белого порошка. Канареечка что-то выделывала, скрытая от глаз наблюдателя ёлкой, но было видно, как во все стороны летит этот самый порошок. Крысам оно не больно понравилось — они шипели и плевались. Только большого вреда им эта химическая атака не принесла. Понятно, что Лембистор в образе канарейки тоже испытывает изменение сознания — он втянулся в этот сказочный образ и теперь пытается как-то компенсировать своей активностью бездеятельность недотёпистого Щелкунчика. А тот, идиот, где-то шатается со своими туманными идеями в деревянной башке!

Что делать? Вмешаться, но как?

"Если я сейчас не вмешаюсь, слабая оборона игрушек будет прорвана!"

Но не помнил он, чтобы в тот раз кто-то большой пришёл на помощь! Не было никакого дивоярца! Крысы просто начали взрываться — чихать и взрываться! Хотя, нет, этого он видеть как раз не мог — он подоспел уже когда всё было кончено. С чего он взял, что крысы должны перелопаться? Ах, это же из новогодних елочных представлений, куда его водила в детстве мама! Куда же они в этот раз девались? Ведь ни одной тушки он не нашёл, когда вернулся в зал!

Под покровом темноты на шкафу произошло некое незаметное для участников сказочного сражения событие. Никто не видел как чучело совы трансформировалось в размытые очертания человеческой фигуры. Человек на шкафу был скрыт от любого чужого глаза какой-то таинственной завесой. Под этим покровом невидимости он достал из кармана плоский предмет, похожий на женскую пудреницу. Раскрыв пудреницу, дивоярец легко дунул в неё, и над полем сражения поплыл тонкий дымок. Он опускался на пол и смешивался с сахарно-соляной-мучной смесью, которую раскидали из кастрюльки попугаи. Крысы подняли вверх носы и принюхались. Тут первая из них подпрыгнула и чихнула, в тот же миг её тельце разлетелось серым порошком. А потом пошло чихать и лопаться. Через минуту всё было кончено — порошок для уничтожения крыс действовал безотказно!

Игрушки радостно попискивали, канарейка что-то торжествующе чирикала, попугаи суматошно летали взад-вперёд, и среди этой счастливой суматохи лишь чучело совы неподвижно таращило свои круглые глаза.

Как же теперь быть? Помнил он из этого погружения, какой разгром постиг празднично украшенный зал из-за его приключения. Это в сказке всё так просто, а тут реально засыпанный белой смесью пол, растерзанные подарки, сожженные свечи, мусор и грязь! Да, Лён помнит с каким чувством он тогда покинул это место: хорошо, что дети не проснулись и не увидали все это безобразие. Но теперь, когда придёт из церкви Марта, когда проснётся старый учёный, когда дети выйдут из своих спаленок в радостном ожидании подарков и праздника — как Лён будет объяснять им то, что они увидят? Рассказывать сказку про крыс и Щелкунчика? Кстати, где он?