— Если ты, Тараска, сейчас ушами только слышишь, — популярно объяснил Влас, — то может наступить время, когда ты ими будешь и видеть. А слышать будешь чем-нибудь другим. Носом, например.

— Носом я никогда не буду слышать, — Тараска недоверчиво покосился на друга. — И вообще, не морочь мне голову. Старинные бабушкины сказки!

— Старинные, говоришь? Полюбуйся! Утром почтальон принёс. Свеженькая. Ещё краской пахнет…

Влас развернул газету, указал на заголовок.

— «Фе-но-мен», — по слогам прочитал незнакомое слово Тараска. — Что это такое? Собачья кличка?

— Читай статью и сам узнаешь… Феноменом дразнят человека, если он не похож на всех остальных и выделяется чем-то особенным.

Когда Тараска закончил чтение и тяжело засопел, потрясённый необычным газетным сообщением, торжествующий Влас сунул газету обратно в карман.

— Обратил внимание, как зовут школьницу-феноменшу?

— Леной Б.

— Феноменша, между прочим, как мы с тобой, учится в третьем классе… Как ты думаешь, кто такая Лена Б.?

— Не-не знаю, — заикаясь, ответил Тараска.

— Пошевели мозгами…

— Постой, постой, — от неожиданной догадки Тараска чуть не задохнулся. — Неужели Лена Блузкина?

— Не зря, видно, голову на плечах носишь! Сообразил.

— Только вот не знаю, чем доказать…

— Тут и доказывать нечего! Ей на уроках сплошное везение. Круглая отличница! А всё потому, что кожей видит. Встанет с парты, положит ладонь на книжку и шпарит, как по учебнику. Замечал?

— Замечал.

— А как вчера стихи декламировала? Словно сам Пушкин! Прижала «Родную литературу» к уху и оттараторила одним залпом. Заметил?

— Заметил. Выходит, уши тоже зрячие?

— Никто из девчонок в классе не носит гладкую причёску. Только она. Уши открыты и всё видят. Я хотел контрольную у Блузкиной списать. Но она, не оборачиваясь, заметила и убрала тетрадку.

— Наверное, и затылком видит… Одно не пойму: почему газета целиком фамилию не пропечатала? Тогда бы со всего мира учёные к нам съехались. Они бы смотрели на Блузкину, а мы — на них.

— Иностранцам у нас жить негде. Гостиницу с первого класса строят. Мы уже в третьем, а она никак выше второго этажа не поднимется…

— Неужели только из-за гостиницы?

— Конечно, гостиница не самое главное. Есть ещё одна помеха — Блузкина с доски отличников не сходит. На неё пальцем тычут и говорят: «Берите пример с Лены! Учитесь у Лены!» А если её разоблачат как феномена, то Блузкина враз померкнет и перестанет быть примером для нормальных детей. Нас тогда и попрекать будет некем. Полнейший развал школьной работы. Соображаешь?

— Соображаю.

— Заруби себе на носу: всё, что я тебе рассказал, — ни единой душе…

— Я же клятву дал!

Тараска терпел целый урок. Терпел перемену. И на втором уроке держался мужественно, собрав волю в комок. Молчал даже тогда, когда Анастасия Ивановна попросила его сказать, чем отличаются глаголы первого спряжения от второго. Ни одного слова не произнёс! Молчком «проглотил» двойку и сел за парту.

Анастасия Ивановна вызвала к доске Блузкину. Лена сразу же назвала глаголы первого спряжения, которые оканчиваются на «ут (ют)», и глаголы второго спряжения на «ат (ят)».

— Поучись, Котов, у Лены, как надо готовить уроки, — сказала Анастасия Ивановна.

И тут Тараска первый раз не вытерпел и пробурчал:

— Больно надо у феноменов учиться! У них такая кожа…

— Кожа — имя существительное, — не поняла учительница. — Я просила придумать глагол на «ат (ят)»…

Тараскина соседка по парте Катя Праздникова поинтересовалась:

— С чего это ты взял какую-то кожу?

Под величайшим секретом Тараска рассказал ей про феноменшу Лену Блузкину.

— Прошлый раз она сама призналась, — убеждал Тараска. — Насквозь, говорит, тебя, Котов, вижу…

Катя повернулась назад, где сидела Соня Углова, и стала что-то нашёптывать ей на ухо. Соня сделала страшнейшие глаза и, кивая головой, ахнула. Потом Тараска услышал, как она шушукалась с Женей Карповым…

В перемену в классе только и разговору было что о новоявленном феномене.

Лена Блузкина ловила на себе придирчивые взгляды одноклассников, замечала, как они, кивая в её сторону, о чём-то шепчутся.

Дальше началось и вовсе непонятное. Подошёл двоечник Тараска Котов, встал перед ней в позу Наполеона — одна рука за спиной, другая на пуговице — и понёс несусветную чепуху:

— Притронься, Блузкина, к моему лбу. Скажи, сколько у меня там мозгов?

— Не больше, чем у курицы, — резко ответила Лена, чтобы тот отвязался.

— А как ты узнала?

— По отметкам в дневнике…

— Встану за твоей спиной. Угадай, что я тебе показываю?

— Свой болтливый язык. Он у тебя без костей…

— А ведь верно! — удивился Тараска. — Из-за спины увидела!

Он отошёл, и малейшие сомнения в его душе рассеялись.

— Завидую Блузкиной, — со вздохом признался он Глебу Горошину. — Будь у меня такие способности, я бы не то что отличником, я бы — пусть даже с куриными мозгами! — на весь мир прославился! И уроки учить вовсе не надо. Смотришь учительнице прямо в глаза, а сам в это время затылком читаешь, что в учебнике написано. Везёт же людям…

Лену Блузкину встревожило поведение Тараски Котова.

— Да объясните же в конце концов, в чём дело? — допытывалась она у ребят.

Женя Карпов в ответ многозначительно ухмылялся.

— Зачем от подруг скрывать? Не понимаю! — обиженно пожимала плечами Катя Праздникова.

— Ты не думай, что мы осуждаем тебя, Лена. Ни капельки! Раз такая уродилась… — успокаивала Соня Углова. — Мы, если хочешь знать, даже гордимся…

Окончательно сбитая с толку, Лена хлопала глазами и не понимала, о чём ей говорят.

Боря Саблин отозвал Женю с Катей в сторонку и предупредил:

— Раскаркались на всю вселенную… Думаете, ей приятно с вами о таких вещах говорить? Никакой чуткости! К тому же ещё многое не выяснено. Нужно проверить Блузкину…

Проверку Лениных способностей Боря взял на себя.

На уроке он прицепил ей к платью сзади бумажку со словом «феномен». Лена сидела как ни в чём не бывало, даже не обернулась.

Перед самым звонком Боря осторожно снял тетрадный лист с её спины, а в перемену, когда Блузкина вышла из класса, канцелярским клеем крепко приклеил друг к другу две странички в Ленином учебнике по математике, воткнул иголку в парту. Блузкина потом тщетно пыталась разъединить странички с задачкой, которую нужно было решить. Но пальцами читать не стала, попросила учебник у соседа.

Уколовшись об иголку, она сосала больной палец до тех пор, пока Анастасия Ивановна не подняла её с парты и не попросила вспомнить правило об измерении длины и веса. Не заглядывая в учебник, Лена оттараторила правило и стала водить ладонью по страничке, как это она обычно делала. Но Боря Саблин и тут обхитрил её: вместо «Математики» он незаметно подсунул ей под руку «Родную литературу». Лена, однако, не сбилась: продолжала отвечать, что надо, о метрах и гектарах, а вовсе не о царевне-лягушке, сказка о которой в раскрытом виде лежала перед ней…

— Она вовсе и не феномен! — сказал Боря Жене Карпову, когда они вышли в коридор. — Если бы у неё был зрячий палец, то он бы читал то, что написано, и не нарывался на иголку. Невинного человека оклеветал, Женька. Как тебе не стыдно?

— Я-то здесь при чём? Мне Соня Углова наябедничала. Вот пустомеля!

— Сам пустомеля! — оскорбилась Соня. — Стала бы я на подругу наговаривать! Это всё Катя. Это она состряпала сплетню.

— Ничего я не стряпала. Больно надо! — взъерошилась Катя Праздникова. — Я повторила лишь то, что мне Котов сказал. Он сам состряпал сплетню, сам пусть её и расхлёбывает.

Насмерть перепуганного Тараску прижали к стенке. Он мотал головой, отнекивался. Катя замахнулась на него пеналом.

И Котов не выдержал натиска, сказал, что было такое дело.