Но остаётся ещё Ромка. Он ни на шаг не отстаёт от Носика.

— Ура! Есть вещественная улика!

Мальчишки вскакивают, бегут на голос. В зубах Носика белая тряпка, поднятая с земли. Собака подходит к Андрейке и отдаёт находку. Андрейка разворачивает тряпку, и все видят, что это носовой платок.

— Девчачий, — спешит высказать он своё предположение.

— Без тебя вижу, что девчачий, — Ромка расправляет платок на ладони. — Мужчины таких не носят — с кружевом по краям и розой в уголке. Объясни лучше, как платок в лес попал? Рядом совершенно свежие следы. Выходит, выронили совсем недавно…

На чернозёмной, влажной от росы почве чётко видны отпечатки туфелек. По размеру и по рисунку оттисков каблука туфли, как определил Ромка, принадлежат девчонке в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет.

— Всё ясно! — говорит Ромка. — Рыжая браконьерша! Я эту пигалицу ещё тогда раскусил, когда осетра увидел. Тёмная личность.

На земле обнаружен новый след — лёгкие, едва различимые оттиски подошв спортивных тапочек. Судя по всему, тапочки, как и туфли, принадлежат девчонке. Носками они обращены в сторону юга.

— У рыжей имеется сообщница. Действуют два браконьера и юбках, — сообщает Ромка. — Они только что прошли здесь. Мы можем их догнать.

— Вперёд! — торопит Федя Малявка. — Идём по следу!

(Из дневника Юли Зубровой)

«Мы с Леной проснулись с первыми петухами. Прихватили с собой сумку с красным крестом, папку гербария, сачок, морилку для насекомых и побежали к реке. На берегу встретили бородатого рыбака. Попросились к нему и лодку-моторку.

— А гроши есть? — спросил он.

У меня было сорок копеек.

— Воробьиная порция, — сказал рыбак. — Ну да ладно, клади на бочку!

Никакой бочки рядом не было видно. Я подумала, что она прячется под брезентом и лодке. Нагнулась, чтобы заглянуть гуди, Старик как закричит:

— Не тронь! Не твоего ума дело. Давай свои гроши и сиди по-хорошему. Не то высажу.

После грозного предупреждения мы сидели как сычи. За нею дорогу слова не произнесли.

У Соколиной горы, где растёт красивая берёза, лодка с разлёта врезалась в песок. Нас швырнуло и подбросило. Сачок упал за борт.

— Вытряхивайтесь ко всем бабочкам, — сказал бородач. — Меня рыба ждёт…

Ну и рыбак! Говорить ему спасибо расхотелось.

Мы молчком спрыгнули на берег. Поймали в воде сачок и пошли в лес. Деревья ещё только-только пробуждались. Листья возились и что-то бормотали спросонок. Потом застрекотали сороки. Утро сразу повеселело: зазвенело и защебетало.

Вскоре мы увидели мальчишек из нашего звена. Они ходили вокруг берёзы и махали руками.

Мы забрались на ближайшее дерево и стали наблюдать. Едва сдерживали смех, видя, как мальчишки ищут юг — то с одной стороны берёзы, то с другой. Горе-следопыты!»

«Но смеяться долго нам не пришлось. Совсем рядом залаял Носик. Пёс потрогал лапой муравейник под деревом и посмотрел вверх. Мы — ни живые ни мёртвые. Лена в ужасе пискнула и чуть не грохнулась на землю. Носик зарычал на неё. У меня онемели ноги и сердце упало в самые пятки.

— Сейчас нас схватят, — сказала Лена.

Тут подбежал Андрейка, закричал „ура!“. Но вовсе не потому, что увидел нас. Его обрадовал муравейник. Чтобы пёс не смотрел вверх, Андрейка начал тыкать собаку носом прямо в Муравьёв. Носик взвизгнул от боли, поджал хвост и бросился наутёк. Мы были спасены!

Потом мы слышали, как Федя Малявка, выпятив грудь, во весь голос читал записку. Мальчишки нашли её в консервной байке под берёзой. Это был боевой приказ — двигаться на юг к избушке лесника.

Мы решили опередить мальчишек. Слезли с дерева и пошли на юг.

У нас с Леной в санитарной сумке помимо бинтов и лекарств всегда хранится коробочка с порошком для уничтожения вредных насекомых и личинок. Когда мы бродили по лесу, то опустошили коробку до дна — посыпали ядовитой белой пылью щели в коре сосен и берёз, если замечали там яички бабочек. Представляю, сколько вредителей уничтожили! Мальчишки, правда, нашу работу считают пустячной, смеются над нами. Ну и пусть! Выслеживать браконьеров, готовить себя в разведчики — это, конечно, потруднее, чем выслеживать насекомых-вредителей. Но ведь и наше дело полезное и имеет, как писала школьная стенгазета, „народнохозяйственное значение“. Мы с Леной вспомнили в лесу про эту заметку в газете, и нам стало безразлично, что думают о нас мальчишки. Мы даже запели песню. И тут услышали в кустах голоса.

— Они здесь! Слышите — поют? Давайте окружим и разгромим! — Это Ромка.

— Чур, не убивать! Возьмём браконьеров живьём, — это Федя.

— Пусть только посмеют пикнуть! Привяжем к дереву и заткнём рот платком с розочкой, — это Слава.

— Не убегут! Носик не пустит, — это Андрейка.

„Гав, гав!“ — это Носик.

Нас окружили. Бежать некуда. Грозный Федя Малявка наставил на нас палку:

— Руки вверх!

— Бросай оружие! — Ромка отобрал у нас сачок, гербарий и санитарную сумку.

— Становись к дереву, — сказал Слава Кубышкин. — Будем затыкать рот.

— Носик, карауль пленных, — позвал собаку Андрейка. — Если побегут, хватай за ноги. Законно!

Такого страху нагнали, что в первую минуту мы слова не могли выговорить.

В нормальное состояние нас привёл милый Носик. Он не послушался Андрейку. Запрыгал перед нами на задних лапах и даже полез целоваться. Видимо, вспомнил, как мы кормили его колбасой из школьного буфета, когда он был ещё кутёнком.

— Фу! Продался! — ругался Андрейка. — С браконьерами лижешься!

— Какие же мы браконьеры! — сказала я.

— Назовите пароль.

— Стройхоз, — сказала Лена.

— Сто коз, — сказала я.

— „Сто коз“ — курам на смех! — захохотал Ромка. — Это же вражеский пароль. Пленных надо допросить… Вопрос первый: где вы берёте толовые шашки?

— В пионерской комнате, — сказала я.

— Мы давно вернули шашки, — сказала Лена. — Вот уже целый месяц не играем. К тому же шашки эти вовсе не толовые, а деревянные.

— Ясно. Второй вопрос: чем же вы тогда глушите запретную рыбу?

Я обозлилась на Ромку.

— Ложками! Из тарелок!

— Попрошу отвечать без шуточек. Тут вам не обезьяний цирк! Вопрос третий: чей это носовой платок?.. А-а-а, Юлька, узнала?! Признавайся — кто вам сообщил про наш секретный маршрут?

Нам ничего не оставалось, как рассказать мальчишкам о подслушанном вчера разговоре.

— Вечно суют свой девчачий нос не в свои дела, — сказал Ромка.

— За такое вредительство — к стенке! — сказал Слава Кубышкин.

— Они ни в чём не виноваты. Мы сами ушами прохлопали, — сказал Федя. — Собрали тайный совет, называется! Хорошо, что только они нас подслушивали, а не какой-нибудь враг. Пусть с нами шагают.

— Устроим пленницам экзамен по военному делу, — сказал Ромка. — Выдержат — возьмём с собой.

— Пусть по-пластунски взберутся на дерево, — сказал Андрейка.

— Мы уже взбирались, — сказала Лена. — На осине сидели, когда ты собаку в муравейник носом тыкал. А нас не заметил.

Андрейка покраснел до самых ушей.

— Было такое? — спросил Федя. — Молчишь? Понятно. Значит, лазить могут. А за маскировку ставим им пятёрку.

— Нужно ещё испытать на смелость, — сказал Слава. — Они же трусихи!

Тут, как нарочно, из травы выпрыгнула жаба. Противная такая. Она смотрела на нас круглыми глазами. Её подбородок пузырился.

— Вот! — сказал Слава. — Пусть возьмут в руки пучеглазую жабу. Тогда поверю, что не трусихи.

Страшнее экзамена не придумаешь!

Я набралась храбрости и схватила жабу обеими руками. Ладони почувствовали неприятный холодок скользкой бугристой кожи. Бр-р-р… Вытянув руки, я держала жабу подальше от лица.

Всем стало ясно, что мы не трусихи.