Мы поселились у господина Мезона, достойного старого человека, остров может считать его одним из лучших и любезнейших своих жителей. Вместе с ним мы отправились на прием к губернатору. Разговор пошел оживленный, сразу легко было заметить, что здесь не упускают ни малейшей возможности почерпнуть полезные знания из хороших книг. Сделанное Хауксуортом описание первого плавания капитана Кука вокруг света на «Индевре» дошло сюда уже совсем недавно. Его прочли здесь с великим любопытством. Там было несколько мест, относившихся к этой колонии, о чем теперь и зашел веселый и шутливый, но при всем том приятный разговор. Кое-что в этом описании сочли здесь особенно обидным: место, где здешних жителей обвиняли в плохом обращении со своими рабами, и замечание, что на всем острове нельзя было найти ни одной тачки[594]. От капитана Кука потребовали объяснения. Мадам Скоттови, супруга губернатора и одновременно самая темпераментная дама на острове Св. Елены, весьма удачно шутила на сей счет, и у капитана Кука не нашлось другой отговорки, как только сказать, что, сии замечания были взяты не из его дневника, а вписаны спутником-философом[595].
Рано следующим утром господин Стюарт, капитан Кук и я отправились на верховую прогулку. Мы поднялись на гору, которая лежит на западе и называется Лестничной горой (Leiterberg). Недавно устроенная дорога поднимается на нее зигзагом и весьма удобна. Она 9 футов шириной и со стороны долины огорожена трехфутовой стеной из того же самого камня, из коего состоит вся гора. А состоит она из нагромождений лавы, которая кое-где выветрилась и превратилась в коричневую пыль, но во многих местах образует большие скопления черного ноздреватого шлака, который иногда кажется словно бы остекленевшим. Местами эти скалы нависают над дорогой и временами к ужасу жителей и с большой опасностью для них обваливаются; виной тому обычно бывают пасущиеся в горах козы. Солдатам гарнизона приказано стрелять во всех коз, появляющихся на этих высоких утесах, а поскольку убитые козы им же и достаются, они охотно сей приказ выполняют.
По гребню горы мы прошли в глубь острова, и через полмили нашим взорам открылся прекраснейший вид. Перед нами лежало несколько красивых холмов, покрытых великолепной зеленью и разделенных плодоносными долинами, в коих находились сады и прочие посадки. Некоторые пастбища были обнесены каменными оградами, за которыми пасся рогатый скот мелкой, но красивой породы, а также английские овцы. В каждой долине протекал небольшой ручей: многие из них, видимо, брали начало на двух высоких горах, что возвышались посреди острова, окутанные облаками.
Мы прошли по горам дальше, и перед нами открылся залив Санди-Бей — небольшая бухта на другой стороне острова, охраняемая батареей. Вид здесь был необычайно романтический; горы до самых вершин были покрыты густыми лесами, и некоторые, особенно пик Дианы, имели очень красивые очертания. Скалы и камни на этой возвышенности были совсем иного рода, чем ниже в долинах. Внизу имелись бесспорные признаки давней вулканической деятельности; здесь же, наверху, все состояло из темно-серых глинистых, лежавших слоями камней; иногда это был известняк, а кое-где жирный и мягкий мыльный камень[596]. Земля, покрывающая эти слои, состоит во многих местах из жирной почвы толщиной от 6 до 10 дюймов, что благоприятствует великому многообразию превосходно развивающихся растений, среди которых я заметил несколько кустарников, не встречавшихся мне ни в какой другой части света. Среди них можно увидеть капустные деревья, каучуковые деревья и красное дерево, как его называют местные жители. Первые растут на влажной почве, последние же — в горах, где земля очень сухая. Такое разнообразие растений связано отнюдь не с различием климата в разных частях острова, как полагает в своей книге Хауксуорт, поскольку все эти растения я встречал рядом друг с другом, да и вообще весь остров не так уж велик и не так уж особенно высок, чтобы климат в отдельных его частях слишком отличался. Капустное дерево растет дико, у него довольно большие листья; вскоре выяснилось, что его здесь употребляют только на топливо и даже не задумываются, почему же оно называется капустным. Его никак не следует путать с капустным деревом, которое растет в Америке, Индии и Южном море и которое относится к семейству пальмовых.
Не один раз мы попадали под сильный ливень и изрядно промокли, но за несколько минут солнце высушивало нас опять. В пути мы расспрашивали каждого из рабов, которые шли впереди нас, как с ними обращаются хозяева. Нам хотелось выяснить, можно ли доверять печатавшимся сведениям о жестокости здешних жителей. В общем и целом ответы рабов были благоприятными для их господ, они вполне освобождали живущих здесь европейцев от упреков в жестокости. Конечно, некоторые жаловались на то, что их очень скудно кормят и строго содержат; однако мне достоверно рассказывали, что и сами хозяева их порой бывали вынуждены питаться солониной. Хуже всего, кажется, приходится солдатам, из года в год ничего не получающим, кроме солонины, которую Ост-Индская компания к тому же выделяет весьма скупо. Жалованье у них также маленькое и проходит по пути из Англии через слишком многие руки. Нетрудно догадаться, что при этом оно не становится больше. Самые усердные иногда получают разрешение работать на местных жителей и доставлять в город дрова с гор. Мы видели несколько стариков, занятых этим делом, они казались веселыми и довольными, покуда мы не сумели вызвать их на откровенность и они не рассказали нам, что им, конечно, приходится нелегко. Но все были единодушны в своей любви к губернатору, который пользуется на острове всеобщим уважением и немало печется об их благополучии.
По склону горы с другой стороны долины мы вернулись обратно в город, чувствуя, что прогулка нас освежила. Лошадей сюда завозят главным образом с мыса Доброй Надежды, но теперь в небольшом количестве выращивают и на самом острове. Они небольшого роста, но хорошо приспособлены для поездок по горам.
На следующий день губернатор пригласил к себе в загородный дом большое общество, состоявшее из пассажиров нашего корабля и «Даттона». Мы миновали ту же самую гору, на которую поднимались вчера, и в трех милях от города нашли этот дом. Приняли нас там прекрасно. Дом невелик, но очень приятно расположен посреди большого сада, где мы встретили различные европейские, африканские и американские растения; особенно много было роз, лилий, миртов и лавровых деревьев. Персиковые деревья на аллеях отягощены были плодами, превосходными на вкус и непохожими на наши. У всех других европейских деревьев был жалкий вид; если я не ошибаюсь, они никогда не плодоносили. Виноград здесь в разное время сажали, но из-за климата он развивался плохо. Капуста и прочие овощи росли здесь превосходно, но по большей части пожирались гусеницами.
Мы совершили прогулку по окрестным горам и увидели несколько участков, засеянных ячменем, который, однако, как и другие высеваемые здесь зерновые, почти сплошь поедают крысы; их на острове несметное множество, так что земля тут покрыта лишь травами, чей прекрасный зеленый вид удивителен для краев, лежащих между тропиками.
Нам сказали, что остров мог бы прокормить 3 тысячи голов крупного рогатого скота, но пока на нем водилось 2600 голов. Судя по площади неиспользованной земли, здесь можно было бы содержать гораздо больше, но нам объяснили, что потравленная скотом трава до зимы снова не вырастет, поэтому некоторые пастбища приходится беречь для зимы. Говядина здесь сочная, вкусная и очень жирная. Так как потребность в ней велика, мясо никогда не успевает стать жестким.
Обычный европейский колючий дрок (Ulex Europaeus), который наши земляки с большим трудом пытаются искоренить, был здесь посажен и теперь разросся по всем пастбищам. На острове нашли способ использовать сей кустарник, который всюду в других местах считают бесполезным и вредным. Ведь здешний пейзаж не всегда был таким привлекательным, как теперь; еще недавно земля совершенно выгорала от ужасной жары, трава и прочая зелень едва росли. Одни лишь ввезенные сюда кусты дрока разрастались, несмотря на солнце, и сохраняли в земле хоть немного влаги. В их тени стала расти трава, и постепенно вся земля оделась превосходнейшими лугами. Теперь дрок стал уже не нужен, его с немалым трудом выкорчевывают и используют как топливо, которого на острове мало и которое нигде не расходуют бережливее, чем здесь и на мысе Доброй Надежды. В самом деле, можно только удивляться тому, как на мысе Доброй Надежды ухитряются приготовить множество кушаний на небольшом огне, на котором английская кухарка смогла бы разве что вскипятить чайник.
