Видимо, из-за небольших размеров островов Южного моря и полного отсутствия четвероногих животных первые их обитатели не могли добывать себе пропитание охотой, как большинство других дикарей, и не могли жить одним животноводством, а почти сразу же, попав сюда, вынуждены были заняться земледелием, особенно там, где рыбы было немного. Если бы не эта необходимость возделывать поля, обитатели островов между тропиками наверняка нигде не достигли бы того уровня цивилизации, какой мы обнаружили у них. Но далеко ли ушел народ от других, судить можно лишь по тому, сколько удобств он смог привнести в свою домашнюю жизнь (ибо у всех у них есть прочные постоянные жилища) или насколько искусны их изделия. Если исходить из такого масштаба, то дома их — просто шалаши, построенные без малейшей заботы об удобствах, лишь для того, чтобы иметь укрытие в ненастную погоду. Одежды, по коей тоже можно судить о степени цивилизации, они совершенно не знают. Не заботятся они также о чистоте тела, что всегда служит большой помехой в обиходе. Вместо того чтобы усердно купаться, как это делают таитяне и их соседи, они предпочитают раскрашивать себя всевозможными красками, что чистоты им отнюдь не прибавляет.
Однако при всех этих недостатках они уже и сейчас демонстрируют очевидные способности и склонности к более утонченному образу жизни. Я имею, в частности, в виду поварское искусство их женщин, которому благоприятствует разнообразие здешних съестных припасов. Они умеют, например, печь и сушить ямс и бананы, тушить фикусовые листья и окру (Hibiscus esculentus), печь пудинги, для которых тесто делается из банана и Arum[таро], а начинка — из ядер кокосового ореха и листьев. Различные виды овощей употребляются в пищу и в свежем виде, без готовки. Иногда им перепадает кусок свинины или птица; добывают они пропитание и рыбной ловлей, и охотой на пернатую дичь, но и рыба, и дичь бывают не каждый день, это скорее лакомство. Однако если такой еды у всего народа будет становиться больше, то вскоре разовьются и земледелие, и ремесла, и искусства, определяющие уровень благосостояния: ведь даже самая тяжкая работа кажется нам легкой и увлекательной, когда мы занимаемся ею по собственному желанию или ради удовольствия. А достаточно позаботиться об улучшении нравов в чем-то одном, как скоро это произойдет и во многих областях. Уже и сейчас музыка достигла здесь куда более высокой степени совершенства, чем где бы то ни было в Южном море, а ведь нельзя отрицать, что способность наслаждаться гармоническими звуками предполагает определенную чувствительность, которая пролагает путь нравственности.
Государственное устройство соответствует нынешнему состоянию народа и еще очень несовершенно. Каждая деревня и каждая семья живут сами по себе и объединяются для совместных дел с соседями, лишь когда этого очень требуют общие интересы, например в случае угрозы вражеского нападения. Люди в летах, известные своей храбростью, по-видимому, пользуются в больших группах некоторым уважением, но никакой иерархии здесь не существует. При таком множестве мелких групп их интересы часто бывают слишком противоположны, что служит причиной раздоров, а затем и питательной почвой для недоверия и мстительности. Однако впоследствии, когда народонаселение острова возрастет, этого можно будет избежать, ибо такой рост, более чем что-либо другое, заставит их позаботиться об общих интересах и установить более четкую форму правления. Изготовлением оружия, на которое сейчас уходит большая часть их времени, они станут заниматься только для развлечения на досуге, и такой покой, взаимное доверие и общая безопасность высвободят им много времени; тогда они смогут не меньше, чем жители островов Дружбы, усовершенствоваться во всех искусствах и ремеслах. Насколько способно ускорить наступление таких времен общение с соседними островами, сказать трудно, но не подлежит сомнению, что торговля необычайно способствует прогрессу цивилизации.
О религии жителей Танны мы ничего не можем сказать. Правда, торжественный напев, который почти каждое утро доносился с восточной оконечности гавани, заставил нас предположить, что где-то там, в лесу, находится место для богослужебных собраний, однако установить это с уверенностью мы не могли, так как жители всячески старались не допустить нас туда. Во всем же их остальном поведении нельзя было обнаружить ни признака какой-либо внешней религиозности, почитания богов или хотя бы суеверия. Можно было бы счесть за таковое их привычку брать наши подарки не голыми руками, а посредством зеленого листа; однако и этот обычай соблюдался не всегда; когда же мы мало-мальски познакомились друг с другом, от него и вовсе отказались. Но, конечно, и сей народ не может обходиться совсем без религии, ведь мысль о том, что есть некое высшее существо, знакома даже самому грубому дикарю, и лишь насущные потребности мешают ему глубже задуматься над этим; но если удается удовлетворить их без большого труда и за короткий срок, то мыслительные способности человека довольно скоро получают развитие, приводя его к раздумьям о том, что находится по ту сторону мира телесного. Так, даже прогресс в познании бога зависит от развития цивилизации!
Более точных и существенных наблюдений, не говоря уже о полном описании всех знаний жителей этого острова, от нас, надеюсь, не станет ждать или требовать никто, принимая во внимание краткость нашего здесь пребывания и препятствия, какие поначалу поставило на нашем пути недоверие туземцев. Только это и было причиной того, что многое, особенно повседневные обычаи, осталось нам совершенно неизвестным. По торжественным поводам, таким, как, например, свадьбы, рождения или смерти, у всех народов можно наблюдать особые церемонии; даже если на Танне эти церемонии предельно упрощены, все же они помогли бы нам лучше понять все еще недостаточно изученный характер этого народа[498]. Но если говорить о том, что мы видели сами, нравом они гораздо более серьезны, нежели обитатели островов Общества, даже суровее дикарей Малликолло. Судя но встрече, которую нам оказали семьи, живущие на высокой равнине, им нельзя было бы отказать в гостеприимстве и вообще в человеколюбии, если бы они, озабоченные мыслью о своей безопасности, не старались скрывать сии чувства. Хотя к своим женщинам они относятся не так хорошо, как надо бы, но все-таки не столь сурово и жестоко, как новозеландцы; напротив, похоже, что по кротости нравов в обращении с другим полом они уже приближаются к жителям островов Дружбы и Общества. Свое бесстрашие и храбрость они демонстрируют при всяком случае, но нельзя не признать за ними и великодушие; они проявили его после убийства своего земляка, особенно в отношении к доктору Спаррману и ко мне, когда мы, проходя по лесу, были полностью в их власти. Наконец, им отнюдь нельзя отказать в уме; в этом мы имели достаточно случаев убедиться и даже были восхищены этим.
Таковы их добрые качества; но, с другой стороны, их поведение вначале, равно как привычка никогда не ходить без оружия, свидетельствуют, конечно, об их чрезвычайной недоверчивости. Поскольку же они сами говорили о себе как о людоедах, не будет преувеличением назвать их крайне мстительными и необузданными в своих страстях. Возможно, общение с нами, европейцами, пошло бы им на пользу и помогло росту нравственности, если бы последнее нечаянное происшествие не разрушило бы так быстро их благоприятное впечатление о нас!
Европейские товары ценятся здесь весьма невысоко или вовсе не ценятся. Но, получив от нас некоторое количество гвоздей и топоров, они смогут убедиться в долговечности металла и поймут его цену, тогда, возможно, следующему европейскому судну они согласятся давать в обмен за них продовольствие.
Итак, мы опять были в море и плыли на восток, к острову Ирронан. За время пребывания на Танне мы три-четыре раза поели свежей рыбы и сделали небольшой запас ямса, который, однако, держали для больных. У нескольких матросов как раз началась лихорадка и только им вместо нездоровых сухарей и говяжьей солонины давали маленькие порции ямса. Вечером мы подошли довольно близко к острову Ирронан, лежащему примерно в 12 морских милях к востоку от Танны. Он представляет собой одну высокую плоскую гору. Всю ночь пришлось лавировать, а на следующее утро было определено положение острова Аннатом: 20°3' южной широты и 170°5' восточной долготы. Он немного меньше Танны, но с отдаления мы не могли сказать точно насколько; горы же на обоих островах примерно одинаковой высоты.
