– Да, все это время он использовал семью как козырную карту, – согласился с ним Фомин. – А сейчас, очевидно, решил тайно перетащить своих домочадцев через кордон. Понятно, что в этой щекотливой ситуации он не рискнет задействовать слишком большое количество людей и вынужден будет воспользоваться услугами только самых надежных и преданных.

– Иначе, он потеряет свое лицо, – вставил Васильев.

– Вы правы, Васильев. На Востоке подобные вещи недопустимы, даже когда речь идет о влиятельных людях. Но вернемся к тому, с чего я начал. Есть возможность решить проблему Надира. Самым кардинальным образом.

– Не так-то просто это будет сделать, – перебил его Васильев. – Чтобы устроить засады во всех этих горных кишлаках, всего нашего батальона не хватит.

– Согласен. Если привлечь крупные силы, шансы на успех будут почти нулевые. Он переждет облаву в одной из многочисленных пещер или еще в какой-нибудь дыре, а затем вернется в Пакистан. Действуя таким образом, мы лишь спугнем его. Это не выход. Я предлагаю следующий план.

Фомин снова склонился над картой, нашел на ней две точки и соединил их пунктирной линией.

– Я считаю, он пойдет здесь. Дневной переход составит примерно пятьдесят километров. Район малолюдный, в стороне от дорог и наших застав, и бояться ему здесь некого. Затем у него есть на выбор два варианта: подняться в горы и следовать в Кашран труднопроходимыми горными тропами через перевал Чаканг, или выбрать более легкий путь – пересечь по диагонали плато и через ущелье выйти к кишлакам. Если он выберет первый вариант, нам его не поймать. Но не будем забывать, что над ним довлеет фактор времени, через двое суток его основные силы пойдут на прорыв и к тому времени Надир должен вернуться обратно в Пакистан и командовать операцией. Я уверен, он выбрал более короткий путь. Следовательно, у нас есть шанс перехватить Надира и его людей вот здесь…

Фомин обвел карандашом точку на карте.

– Устроим засаду у входа в ущелье. Это место ему никак не миновать.

– Здесь на карте нанесен кишлак, – заметил Васильев, склонившийся над столом.

– Скорее всего, он остановится в кишлаке на ночь, – высказал предположение Фомин. – Но даже если Надир успеет до нашего появления проскочить ущелье, мы возьмем его, когда он будет возвращаться.

Васильев погрузился в размышления, искоса поглядывая то на Фомина, то на карту, а Ермаков продолжал молчать. Он понимал, что этот разговор имеет самое прямое отношение к его персоне. Единственное, чего ему хотелось в эти минуты, это вытрясти застрявший в ушах крик моджахеда, убитого им полгода назад в «зеленке» Кандагара.

Васильев наконец оторвался от карты и спросил:

– Я так понял, Фомин, что вы хотите повесить Надира на нашу шею? В связи с этим несколько вопросов. Кто входит в группу Надира и что представляют из себя эти люди? Какие силы вы собираетесь привлечь к операции? И последнее. Имеется ли «добро» из штаба на проведение этой акции?

– Я отвечу на все вопросы, – кивнул Фомин. – Источники сообщают, что Надира сопровождают пятеро: Ахрам, его правая рука, двое телохранителей-курдов и еще парочка странных типов. Относительно этих двух известно, что они белые, говорят на английском, скорее всего американцы, то ли инструкторы, то ли наемные телохранители. Эти пятеро опасные люди. Самого же Надира в счет принимать не стоит, он человек не военный. Предлагаю следующий план действий. Для проведения операции по захвату или уничтожению группы Надира вполне достаточно двадцати человек. Командование группой поручается старшему лейтенанту Ермакову.

Ермаков вскинул голову, но промолчал, решив дослушать майора до конца.

– Ермаков, вам следует лично отобрать два десятка людей, из числа наиболее опытных и подготовленных. Разделите их на две группы по десять человек. Одна группа заблокирует подходы к кишлаку, вторая засядет в ущелье. Если удастся обнаружить Надира, обе группы будут действовать сообща. Вертолеты прилетят через сорок минут. В два тридцать мы должны быть на месте. Добро от штаба армии имеется, подтверждение получите по радио. У меня все. Вопросы?

– Почему я?

Ермаков сам удивился, услышав свой голос. Задание ему пришлось не по душе, он прекрасно представлял себе, что такое ночная вылазка в условиях горной местности. Когда речь идет о Надире, можно ожидать чего угодно. Самый лучший для него вариант, если сведения майора не подтвердятся и Надир не покидал Пакистан. Но возможен и другой вариант. Надир действительно держит путь в Кашран, но у него не пять человек охраны, а к примеру, пятьдесят пять.

– В самом деле, Фомин… Почему мы? – вмешался Васильев. – Для проведения подобных акций существуют специальные подразделения. Насколько мне известно, в Кабуле при штабе ОКСА околачиваются две разведывательно-диверсионные группы. Почему бы вам не использовать этих бездельников?

– Вы спрашиваете, почему? – притворно удивился Фомин. – А вы кто? Клоуны из цирка или десант, элита Советской Армии? Вы армейский спецназ. Вы обучены и хорошо подготовлены для подобных действий, другое дело, что вас постоянно используют не по назначению и делают это настолько часто, что вы уже психологически смирились с этим и почти ничем не отличаетесь от мотострелков. Что, Васильев, я не прав?

– Продолжайте, – буркнул комбат.

– Не нужно обижаться, – пожал плечами Фомин. – Ну хорошо, я несколько перегнул палку, сравнив вас с мотострелками. Ваш батальон считается лучшим среди частей воздушно-десантных войск страны. Ваши солдаты и офицеры обстреляны, они прошли огонь и воду, по выучке и боевому опыту им нет равных не только в ОКСА, но и во всей нашей армии. Вы лучшие, и это главное объяснение тому, что наш выбор остановился на вас.

– Хватит петь дифирамбы, майор, – сухо сказал Васильев. – Почему Ермаков, а не я, или, к примеру, не мой заместитель.

Фомин ответил не сразу, и в штабное помещение ворвались звуки извне: шумы прогревающихся моторов боевой техники, отрывистые команды офицеров и сержантов.

– Майор Васильев, вы, согласно занимаемой должности, будете командовать батальоном. Работа предстоит серьезная и вы нужны нам в Джелалабаде. Я согласен с вами, командовать группой должен опытный, подготовленный офицер. Из двух кандидатур, вашего зама и Ермакова, мы отдаем предпочтение последнему. Если ваш батальон считается лучшим в ВДВ, причем это полностью соответствует действительности, то рота Ермакова лучшая в вашем батальоне. Если штаб ОКСА затыкает вами все дыры, то тоже самое, Васильев, вы проделываете с ротой Ермакова. И даже несмотря на это обстоятельство, потери у него намного меньше, чем у остальных. На чем-то же должен основываться его успех? Не скрою, я наслышан об индивидуальных качествах и профессиональной подготовке старшего лейтенанта Ермакова…

Ермаков вновь поймал себя на мысли, что Фомин похож на снайпера, ловящего противника в перекрестке оптического прицела.

– А чтобы разрушить сложившееся у вас предубеждение о работе штабников из ОКСА, я намерен сообщить несколько новостей. Надеюсь, они поднимут ваше настроение.

Он повернулся к комбату, и его взгляд стал более дружелюбным.

– Васильев, в МО, наконец, подписан приказ о присвоении вам очередного звания. Копия поступила в штаб несколько часов назад и я видел ее своими глазами. Так что примите мои поздравления.

Фомин протянул руку, и Васильев нехотя пожал ее, хотя по лицу было видно, что он рад этой новости. К комбату подошел Ермаков и они обменялись крепким рукопожатием. В присутствии постороннего человека Ермаков не хотел более открыто проявлять свои чувства к Васильеву, который был для него одновременно отцом и братом.

– Это еще не все, Васильев. После Джелалабада сдадите батальон своему заместителю, а сами отправитесь в Союз.

Васильев резко вскинул голову, но Фомин сделал успокаивающий жест.

– Я предупреждал, новости только хорошие. Вас переводят в Псковскую дивизию, получите полк, а через год-полтора звание полковника. Все, Васильев, ваша война закончена. Меркулов нажал на замминистра, так что готовьтесь принимать полк. После того, естественно, как закончите свои дела в Джелалабаде.