На губах Якимова в это время появилась ироничная улыбка.

– Вот какова цена, уплаченная нами за статус сверхдержавы, – веско сказал Сергеев. – Такова цена паритета. Я не берусь утверждать, что во всех наших бедах виноваты военные, но оборонный комплекс вот где у нас сидит…

Сергеев весьма красноречивым жестом похлопал себя по шее.

– Наш хребет уже не выдерживает таких нагрузок.

– Но американцы продолжают наращивать свои усилия, – попытался оправдаться маршал, но Якимов не дал договорить ему.

– А что Америка? Америка богатая страна. Она может позволить себе такие расходы, а мы нет. И где гарантия, что и Америке это когда-нибудь не аукнется? В будущем, лет, скажем, через десять?

– Поскольку вы сами просили, чтобы разговор остался между нами, я буду предельно откровенен.

Сергеев взглянул на серьезное лицо маршала и невесело рассмеялся.

– Видите, до чего мы докатились, Николай Андреевич?! Боимся даже откровенно высказывать свои мысли. В окружающих видим не коллег и товарищей, а потенциальных конкурентов, если не сказать сильнее. Но разговор нужный, и я рад, что вы сами изъявили желание открыто побеседовать с нами.

Сергеев сознательно употребил слово «нами», тем самым объединяя в глазах маршала себя с Якимовым, которого министр обороны не слишком жаловал, считая его человеком опасным лично для себя и для возглавляемого им ведомства.

– Посмотрите на карту мира, маршал. На первый взгляд, дела обстоят не так уж плохо. За последних несколько лет нам удалось перетащить на свою сторону добрый десяток стран. В Азии это Кампучия, Лаос, Южный Йемен и Афганистан, в Африке Эфиопия, Мозамбик и Ангола, в Америке Никарагуа и, возможно, Сальводор и Гранада. Спрашивается, чего мы достигли с помощью наших новых приобретений?

– Почти двадцать миллиардов долларов ежегодных субсидий, если добавить сюда Кубу и Вьетнам, – уточнил Якимов.

– Мы повесили себе на шею лишнюю сотню миллионов дармоедов, – угрюмо заметил Сергеев. – И расходуем на них колоссальные средства, как будто нам денег девать некуда, как будто наши собственные люди хорошо одеты и обуты. Мы ведем себя, как последние кретины!

Сергеев не удержался и зло выругался.

– Весь Запад смеется над нами! Теперь уже не им, а нам приходится заботиться о самых бедных странах мира. Какого черта мы туда влезли? Как будто внутри соцлагеря у нас проблем не хватает! С идеологической точки зрения эта идиотская авантюра также не принесла нам ощутимых дивидендов, скорее наоборот. Теперь консерваторы и правые говорят своему населению, показывая пальцем на эти страны: «Хотите строить социализм? Хотите жить как они? Хотите войны, голода и болезней? Тогда идите и голосуйте за левых!» Вот чего мы достигли такой ценой, дорогой мой маршал.

Сергеев встал с кресла, подбросил в огонь несколько поленьев и вернулся за стол.

– В первую голову виноваты мы, политики. Но скажите мне вы, министр обороны, почему вся страна работает на оборону? У нас что, война на носу? Почему, когда я пытался поднять этот вопрос на Политбюро, меня никто не поддержал, в том числе и вы, маршал?

– Потому что, кроме армии, балета и космоса, нам уже нечем гордиться, – сухо заметил Якимов. – Армия – это единственное, что заставляет остальную половину человечества относиться к нам если не с уважением, то со страхом. Все остальное загажено и порушено.

– А так ли уж хороша наша армия? – спросил Сергеев. Заметив, что министр обороны вскинул голову, он сделал предупреждающий жест.

– Не спешите возмущаться, маршал. Никто здесь не собирается очернять армию и ее командование. Но давайте смотреть правде в лицо. С технической точки зрения, мы далеко отстали от тех же американцев. С тех пор, как они перекрыли большую часть каналов, по которым мы закупали передовые западные технологии, наше отставание увеличивается с каждым днем. Наши самолеты имеют лучшие в мире летные качества, но электронная начинка соответствует временам царя Гороха. Они быстро летают, но с такой же быстротой их обнаруживают американские радары, чего нельзя сказать о наших. Мы имеем грозный атомный флот, но стоимость каждой подлодки равняется годовому бюджету средней союзной республики. И при всем этом они шумят, как самовары, и американцам не представляет труда обнаружить их в открытом океане.

– Вы не во всем правы…

– Ладно, – махнул рукой Сергеев. – Я не собираюсь перечислять все наши технические недостатки. Но то, что в армии не все ладно, это видно и невооруженным взглядом. Дедовщина, коррупция среди высших военных чинов…

– Гораздо меньшая, чем среди партийных и государственных чиновников, – обиженно заметил маршал.

– И слава Богу, – улыбнулся Якимов. – У партаппарата и чиновников нет ядерного оружия. Оно в ваших руках, маршал.

Министр покачал головой, но ничего не сказал.

– Будем отступать, Николай Андреевич, – твердо сказал Сергеев. – Речь идет не о паническом бегстве, а о планомерном и продуманном маневре. Но отступать придется на всех фронтах, в том числе и на вашем. Другими словами, придется заморозить военные расходы на нынешнем уровне. А возможно, даже сократить.

– Но… Вы же должны понимать, что на оборону работают миллионы людей, почти треть населения страны…

Лицо министра обороны покрылось бурыми пятнами, а от возмущения он начал слегка заикаться – последствие контузии, полученной им в сорок четвертом в боях за правобережную Украину.

– В конце концов, это передовые технологии, лучшие трудовые коллективы страны.

– Я понимаю вашу озабоченность, – мягко произнес Сергеев. – Мы не ставим перед собой цель разрушить оборонный потенциал страны. Речь идет о коренной перестройке, и это касается не только военно-промышленного комплекса и армейских структур, но и всего общества в целом. К сожалению, мы ограничены в своих возможностях. Если нам понадобятся средства на проведение реформ, не исключено, что в таком случае придется несколько сократить траты на армию и оборонку. Если появится нужда, перепрофилируем некоторые заводы на выпуск мирной продукции. Я убежден, от намеченных реформ выиграет не только общество, но и армия. Наша армия станет более мобильной, повысится техническая оснащенность войск.

Сергеев понял, что его слова звучат не слишком убедительно, поэтому повторил еще раз, более уверенно:

– Именно так, маршал. Реформы будут армии только на пользу. Как видите, я не стал вам лгать, подобно Лычеву, а предпочел сказать правду, пусть даже эта правда носит привкус горечи. А теперь я надеюсь на откровенность с вашей стороны.

Сергеев обменялся с Якимовым многозначительными взглядами и продолжил:

– Николай Андреевич, для вас не секрет, что в самом ближайшем времени будет решаться вопрос о генеральном секретаре нашей партии. Сами понимаете, на карту поставлено многое, возможно, будущее страны. Если к власти придет Лычев, ступор неизбежен. Через пять лет заниматься реформами будет уже поздно. Если к власти придем мы, – Сергеев выразительно посмотрел на маршала, – такой шанс у страны появится. Я хочу знать вашу позицию. Не скрою, если вы меня поддержите на Политбюро, а ваши коллеги-военные на Пленуме ЦК, то мне удастся победить без особых проблем.

Он сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией маршала. Министр обороны сидел безучастно, его глаза, скрытые толстыми стеклами очков, смотрели мимо Сергеева в сторону камина, где огонь жадно пожирал березовые поленья.

– Я понимаю, – негромко сказал Сергеев, – вы сейчас находитесь в непростом положении. Все мы находимся в трудном положении. Нужно сделать выбор. Если вы поставите на Лычева, это будет ошибкой. Все равно вы этим ничего не добьетесь. Мы не дадим Лычеву и его компании взять власть в стране в свои руки.

В этот момент у Сергеева было такое выражение лица, что маршал едва не отшатнулся от него.

– Делайте свой выбор, маршал, – жестко произнес Сергеев. – Я знаю, мы вам не нравимся, но мы меньшее из двух зол. Лично для вас и вашего ведомства.