Птичка улетела собирать птичий народ.

И вот на поляну, где стоял их чум, собралось звериное войско. Против него встало птичье войско. Все знают, что сейчас будет война. Только никто не знает, из-за чего будет война. А в чуме лежит луковичка сараны, из-за которой будет война.

Вышел вперёд богатырь медведь, хозяин зверей. Вышел вперёд богатырь орёл, хозяин птиц. Богатырь медведь говорит:

— Зачем всему народу воевать? Давай мы с тобой сразимся. Ведь мы с тобой — непобедимые богатыри.

Орёл напал на медведя. Медведь ударил его лапой по крылу и сломал крыло. Орёл не мог больш воевать и ушёл в сторону.

А с ним и сказка ушла в сторону.

Сидит орёл много дней, не знает, что делать: есть нечего, летать не может. Идёт старик охотник. Увидел орла, обрадовался. «Сейчас, — думает, — его подстрелю, будут у меня перья для стрел». Вскинул лук, прицелился. Орёл говорит:

— Не стреляй в меня, старик. Лучше возьми с собой в свой чум. Хорошо меня корми. А когда я буду здоров, сам буду тебя кормить. Вместо тебя буду охотиться.

Старик взял орла, стал его кормить оленьим мясом. Ждал, ждал, когда срастётся крыло. А оно не срастается. Старику надоело.

«Зачем я его взял? — думает он. — Никакого толку. Мясо зря перевожу! Лучше его убить и избавиться от заботы».

Старик взял нож и приблизился к орлу, чтобы его убить. Орёл хоть и был слабым, но уже мог немного летать. Старик взмахнул ножом, а орёл увернулся, вцепился лапами старику в глаза, вырвал их и улетел. Слепой старик остался лежать в чуме.

В чум заглянул косматый лоз.[78]

— Чего, старик, лежишь? — спрашивает он.

— А что мне делать? — отвечает старик. — Я выходил больного орла, а он на прощание вырвал мне глаза. Верни мне зрение, и я отдам тебе мою дочь.

Лоз согласился и начал шаманить. Но сколько ни шаманил, ничего у него не вышло. Не знал он, как вернуть старику зрение. Отступился лоз и ушёл в землю.

В чум заглянул весёлый Ичекочко.

— Что, дедушка, лежишь? — спрашивает он.

— А что мне делать? — отвечает старик. — Я выходил больного орла, а он на прощание вырвал мне глаза. Ни шаманы, ни сам лоз не помогли. Верни мне зрение, Ичекочко, и я отдам тебе мою дочь.

Ичекочко согласился и отправился к морю — искать орла. Через месяц пришёл к берегу моря. Увидел на скале у моря орлиное гнездо. Подождал, когда орёл прилетел, и говорит:

— Орёл, отдай мне стариковы глаза.

Орёл говорит:

— Даром не дам. За мои перья дам. Раньше я жил у Мамонтова озера. Много лет летал я над озером и терял перья из крыльев. Их собирал мамонт, который живёт в озере. Он уносил их к себе на дно. Пойди к мамонту, попроси мои перья, принеси мне, и я отдам тебе взамен стариковы глаза.

Ичекочко пошёл к Мамонтову озеру. Когда подошёл, вода в озере заволновалась, забурлила и всплыл огромный мамонт.

— Что тебе надо, Ичекочко? — спрашивает он.

— Мамонт, отдай мне перья орла, которые он ронял в твоё озеро, — просит Ичекочко.

Мамонт говорит:

— Даром не дам. За мои бивни дам. Каждый год у меня вырастали новые бивни и каждый год падали. Их подбирали косторезы из ближнего селения, делали из них чашки-ложки и продавали богатому купцу Корсэ. Пойди к косторезам, отними у них мои последние бивни, принеси мне, и я отдам тебе взамен орлиные перья.

Мамонт ушёл в воду. Ичекочко пошёл в селение к косторезам. Он пришёл и говорит:

— Косторезы, отдайте мне мамонтовы бивни. Вам незачем теперь делать чашки-ложки, вам некому их продавать. Нет больше на свете богатого купца, старика Корсэ. Я его победил!

Что делать косторезам? Отдали ему мамонтовы бивни. Ичекочко принёс их к озеру и закричал:

— Мамонт, выходи!

Озеро заволновалось, и из воды появился мамонт. Он взял свои бивни и отдал за них орлиные перья. Ичекочко с перьями пошёл к морю. Орёл взял свои перья и отдал за них стариковы глаза. Он сказал:

— Этими перьями я наращу свои крылья, буду летать выше и быстрее и снова сражусь с богатырём медведем. Он меня победил. Теперь моя очередь.

Ичекочко принёс глаза к старику в чум. Всю ночь шаманил, а утром вставил глаза старику, и старик увидел свет!

— Спасибо! — сказал старик. — Теперь забирай мою дочь. Пусть она будет тебе хорошей женой.

Ичекочко стал жить с женой. А старик снова стад ходить на охоту.

Жили когда-то на Тунгуске старик со старухой. Было у них два сына. Старший сын Уньгет ленивым был. На охоту пойдёт — пустой вернётся. А младший сын Тильгет был смышлёным парнем, ловким охотником. Без добычи не приходил. Отец Тильгету новый лук сделал, тугой лук ему сделал. Старший и младший одной дорогой белковать ходили.

Отец говорит:

— Ты что, Уньгет, своей дорогой не ходишь?

Тильгет говорит:

— Он белку искать не умеет. Он в белку стрелять не умеет. Всегда следом за мной ходит.

Однажды Тильгет много белок настрелял. Вечером пришли охотники домой. Мать начала белок обдирать. А белки исколоченные, шкурки испорченные.

Мать говорит:

— Что это ваши белки такие исколоченные?

Уньгет смеётся про себя. Уньгет думает: «Ты заставляешь меня дрова колоть, собакам еду варить, за котлом смотреть. Вот я тебе за то шкурки порчу».

Так думает Уньгет, так думает, а сам говорит:

— Это всё Тильгет. Я белок не стреляю, я их только ношу.

Тогда мать замолчала. Замолчала, села.

Время шло. Мать стареть стала. Мать говорит:

— Хоть бы кто из вас женился. Руки мои устали Сил нет работать. В дом работница нужна.

А старший брат Уньгет хоть с виду красивый, а ленивый. Охотиться не хочет, работать не любит. Такому человеку жена разве достанется? Старик говорит:

— Молчи, старуха. Сиди, работай. Такому человеку жена разве достанется?

Мать говорит:

— Тильгет — ловкий охотник. Тильгет — хороший человек.

Уньгет думает: «Всё только Тильгет. У матери — Тильгет. У отца — Тильгет. Меня и за человека не считают. Зачем я таким родился? Кто за меня пойдёт? А хорошие люди все с жёнами живут…»

Братья на охоту пошли. Тильгет белок стреляет, Уньгет их в мешок складывает. Незаметно шкурки портит, матери назло их портит. За рекой скала стоит. Уньгет на скалу смотрит. «Мне бы стать каменным, как та скала», — думает. А сам слушает, чутко слушает.

Вдруг из-за реки стук слышит. Стук дверной задвижки слышит. Брату говорит:

— Темнеет, домой пошли.

Они домой пошли. Уньгет дома отцу говорит:

— Завтра лук мне сделай. Тугой сделай.

Утром старик говорит:

— Уньгет лук захотел. Лентяй лук захотел. Зачем лентяю лук?

Уньгет выскочил из чума, топор схватил, быстро дров нарубил, много дров нарубил. Потом в лес сбегал, от лиственницы слой отслоил, от берёзы слой отодрал, домой принёс, отцу кричит:

— Выйди из чума! Лук мне сделай, тугой лук сделай!

Старик вышел, удивился, сказал:

— Будь по-твоему. Сделаю.

Старик лук сделал, аж вспотел, так старался. Тильгет думает: «Что-то брат затевает». Уньгет лук вертит, пробует. Хороший лук.

На другое утро охотники в лес собираются. Уньгет говорит:

— Сегодня я один в лес пойду.

Тильгет говорит:

— Кого же ты убьёшь, охотник?

Уньгет говорит:

— Кого-нибудь убью.

В разные стороны они пошли. Уньгет идёт, идёт — устал, на снег животом лёг. Лежит, думает: «Зачем пошёл один? С братом хорошо: брат впереди идёт, лыжню делает. Когда один иду — сам лыжню делаю». Лежит Уньгет, опять думает: «Вчера на той стороне реки стук был. Будто дверная задвижка щёлкнула». Встал Уньгет, реку перешёл, к скале подошёл. Вдруг с дерева белка спускается. Уньгет её гонять стал. Гонял, гонял, на следы глядит, а они всё больше становятся. «Что за белка? — подумал он. — Странная белка». И задрожал всем телом. Уйти отсюда или ещё погонять? Вот беличьи следы в человечьи превратились! Уньгету в голову ударило: «Кайгусь!»[79] Сердце застучало, но опять он стал белку гонять. Что есть духу гнал, вот догнал, она на дерево взлетела. Уньгет отдышался, тугой лук натянул, стрелу в белку направил. Белка запищала. «Что делать? Убить? Не убивать? Странная белка. Нет, не убью». Потом подумал: «Разве охотник своего зверя бросает?» Лук натянул, выстрелил, убил белку. Она упала, он поднял её, осмотрел. Не простая белка. Меченая белка. Пятнышки на шее. Уньгет к поясу её привязал. «Дома расскажу, какую белку убил». Так подумал. А за спиной послышалось: «Тут чум ставь». Уньгет обомлел: откуда слова? Но думать нечего. Быстро чум поставил, дров наготовил, яму для ночёвки сделал, костёр развёл, возле костра для себя еловые ветки постелил, а напротив пихтовые ветки постелил. На своём месте пенёк приметил, ветками прикрыл. Вертел обстругал. Теперь надо белку обдирать. Он говорит: