— Ах, старик, старик! Возвращайся скорее назад к своей старухе! Какие ещё богатырские подвиги? Тебе бы живым до дому добраться! Но идти сразу в обратный путь старому трудно, надо отдохнуть. Не знаю, что скажут мои сыновья. Лучше я тебя спрячу.

Она посадила гостя за сундук и накрыла ковром.

Вечером вернулись богатыри.

— Не приходил сюда старик? — спросили они.

— Нет, никого здесь не было, — ответила мать.

Тогда старик из-за сундука крикнул:

— Она неправду говорит. Она сама меня спрятала. — И вышел навстречу братьям.

— Ты не только хвастун, ты ещё и предатель, паршивый старикашка! — сказал старший брат.

Братья-богатыри взяли хвастуна и начали его друг другу бросать. От страха у старика чуть душа не вылетела. Старуха вступилась за него, братья бросили игру, поели и легли спать.

Старуха говорит:

— Пока жив, уходи. Сыновья мои завтра будут тебя искать. Предательства они не простят.

Старик молча ушёл. А на рассвете увидел, что три брата гонятся за ним. Куда спрятаться? Вдруг ближний холм чуть шевельнулся. Оказалось, что это был огромный одноглазый мус.[42] Он спал. Старик подбежал к мусу, залез ему на голову и спрятался в уголке его глаза. Братья подъехали к мусу и кричат:

— Эй, великан, проснись! Куда ты спрятал старика, за которым мы гонимся?

— Никакого старика не видел, — ответил мус и опять заснул.

— Эй, проснись! — снова закричали братья. — Мы видели, как он взобрался тебе на голову. Ты его спрятал. Отдавай старика!

Мусу это надоело, он рассердился, схватил богатырей вместе с конями одной рукой, встал и зашвырнул их туда, куда коню скакать семью семь — сорок девять дней. А сам пошёл домой. Дома жена поставила перед ним огромный таваг,[43] полный варёного мяса. Мус начал есть. Старику, который сидел в глазу муса, тоже захотелось есть. Он выпрыгнул из глаза и упал рядом с тавагом.

Мус удивился и спросил:

— Кто ты, откуда ты взялся?

Старик ему всё рассказал.

— В вашем глазу я спасся от трёх братьев-богатырей, — закончил он.

Мус пригласил:

— Ешь со мной.

Когда они наелись, мус посадил старика к себе на ладонь и сказал:

— То, что ты рассказал, — ещё не сказка. А ты послушай, что я расскажу. Когда-то нас было шестьдесят разбойников. Однажды ехали мы по степи. Вдруг пошёл проливной дождь. На холме мы увидели огромный череп коня. Мы все заехали в этот череп и укрылись от дождя. Я оказался у самого края, у самого входа. Вдруг я увидел великана, который скакал по степи на рыжем коне. На скаку он хватал холмы и подбрасывал их вверх. Когда он был близко, я выскочил из черепа и поскакал куда глаза глядят. И тут великан схватил холм, на котором лежал тот огромный череп, и вместе с моими друзьями-разбойниками подбросил к небу. Все погибли. Я погнал коня во всю мочь. Великан посмотрел, как я скачу, а потом протянул руку и взял меня вместе с конём. Он развёл костёр, насадил меня на железный вертел и повесил жарить. А сам заснул. Я соскочил с вертела. Рыжий конь великана заржал. Но хозяин его проснулся только на миг и снова заснул. Конь опять заржал. Великан закричал: «Не мешай спать!» Он ударил коня плетью и опять заснул. Тогда я взял из огня раскалённый вертел и вонзил его в сердце великана. Тот вскочил и закричал: «Где мой барс, бегающий по горам? Где мой беркут, парящий в небе? Где мой кит, плавающий в море?» И рухнул мёртвый. С неба на меня ринулся беркут. Он вырвал из меня кусок мяса и начал его клевать. Прибежал барс и тоже бросился на это мясо. Остаток беркут кинул в море. Его подхватил кит. А я тем временем успел спрятаться и остался жив. С тех пор здесь живу.

Так закончил Мус. И добавил:

— Силой никогда не хвались. Всегда найдутся богатыри сильнее тебя. Живи, как раньше жил, живи, как люди живут. Иди домой к старухе.

И старик пошёл домой.

Это случилось в давние времена. Жил когда-то великий прославленный хан. Звали его достойно: Наран-Арслан.[44] Было у хана три драгоценных друга. Больше жизни любил он своих друзей. Первым другом был единственный младший брат, вторым — жёлтый летающий слон, третьим — золотисто-рыжий говорящий конь.

Каждое утро, опережая красное солнце, вставал хан и думал: «Живы ли, здоровы ли мои друзья?» Он шёл к младшему брату, ласкал его, покручивал его левый ус. Потом шёл к жёлтому летающему слону и похлопывал его по левой лопатке. А потом шёл к золотисто-рыжему говорящему коню и похлопывал его по крутой крепкой шее. Только убедившись, что друзья его живы-здоровы, хан возвращался во дворец, ложился в постель и снова засыпал.

Всё, что есть на свете, было у хана, но не было у него ребёнка, который порадовал бы его хотя бы плачем.

Жила у хана старшая сестра, которая любила гулять по степи. Однажды она зашла очень далеко. И вдруг услышала песню. Пел нежный девичий голос. «Кто может петь в этой безлюдной степи?» — подумала она и пошла на голос. Видит, стоит шалаш из прутьев и травы. В шалаше сидит отшельник-лама,[45] а рядом с ним — луноликая красавица.

Сестра хана поклонилась ламе по-старинному, руки сложила бутоном лотоса и почтительно попятилась назад. «В безлюдной степи сидит отшельник-лама. Но откуда здесь, в этой глуши, такая прекрасная девушка?» — подумала она.

— Как поживает великий хан? — спросил отшельник.

— Живёт, как прежде. И как прежде, нет у хана ребёнка, который порадовал бы его хотя бы плачем.

Сестра хана вернулась домой и рассказала владыке всё, что видела.

— Я поеду к святому ламе, — сказал хан. — Он должен отдать мне эту девушку. Может быть, она родит мне сына.

Он приехал к ламе. В знак почтения привёз ему дорогие подарки. Поклонился по-старинному, руки сложил бутоном лотоса, отступил назад и сказал:

— О святой лама! Я был бы счастлив, если бы вы отдали мне в жёны эту девушку. Может быть, она родит мне сына.

— Что ж, бери, великий хан, я её не держу, — ответил лама. — Но если уж ты её берёшь, знай правду. Всю свою жизнь, вот уже семьдесят лет, я провёл в дикой степной глуши, в постах и молитвах. Каждый день я хожу умываться к тихому ручью, что течёт на востоке. К этому ручью приходила купаться коричневая обезьяна. И вот эта обезьяна родила девочку и оставила её у ручья. Я взял девочку, вырастил её. Теперь ей шестнадцать лет. Бери её, хан. Но если ты когда-нибудь будешь к ней несправедлив, если назовёшь её звериным отродьем, то не бери. Лучше оставь со мной.

— Нет, святой старик, я её не обижу, я никогда не вспомню, кем она рождена. Я её полюбил.

— Да будет так, — сказал отшельник. — А теперь выйди, хан, я попрощаюсь с девочкой.

Хан вышел. Старик снял с себя чётки[46] из ста восьми камней и надел их девушке на шею.

— Милая моя, — сказал он, — теперь ты будешь жить у хана. Хан тебя защитит. Но никогда не снимай эти чётки. Они уберегут тебя и от гнева хана, и от злых сил.

Девушка пообещала старику не снимать чёток и пошла с ханом. В тот же день хан устроил свадьбу. Он очень полюбил молодую ханшу.

Был у хана придворный певец Шонхор. Дни напролёт проводил он в ханском дворце, до поздней ночи увеселял хана и молодую ханшу.

А другие жёны хана[47] сердились и завидовали юной красавице.

— Все мы — дочери ханов и нойонов,[48]— говорили они, — всех нас одинаково любил великий хан. Ни одну не считал самой красивой, ни одну не считал уродливой. А как появилась новая ханша — перестал на нас даже смотреть! Надо её со свету сжить! Но как?