— Утопили?! — ужаснулась Маарья. — Мама, мама, иди сюда! Нашего горностая… — И девочка побежала в дом за мамой.

Тоомас Кивистик с сыном, а немного погодя и мама с дочкой смотрели на мертвого зверька. Смотрели молча. Никто не мог сказать ни слова.

Кустас тоже внезапно умолк. Как видно, понял, что никто не разделяет его воодушевления. Дети выглядели растерянно, Маарья хлюпала носом, того гляди, заплачет.

— Не стоило его топить, — вымолвил наконец Тоомас Кивистик и, наклонившись над зверьком, перевернул его и внимательно посмотрел. — Это самец, хорошо хоть, не самка. Детеныши не отходят от матери, даже еще сосут. Горностаи до зимы держатся вместе, взрослые и детеныши, — пояснил Кивистик.

— Зачем же вы его убили, зверек мог бы еще пожить! — Кайе Кивистик откровенно выражала негодование, как свое, так, надо полагать, и всей семьи.

— Нос у него поврежден, кровь запеклась, — обнаружил Мадис.

— Небось о клетку поцарапал, все старался выбраться. Уж больно они живучие, — оправдывался Кустас.

Дети нежно поглаживали погибшего зверька, и сосед не решался заводить разговор об опасном хищнике, который душит кур. Тем более что Кустас и сам сейчас не очень был в этом уверен, сослаться было не на что. Как говорится, факты отсутствовали. А может быть, ему тоже стало жалко и он раскаивался в своем необдуманном поступке, хотя и несколько поздновато.

Во всяком случае, Кустас понял, что здесь нечего рассчитывать на благодарность за все его старания. Жители хутора Таммисту, кажется, полагают, что горностай их собственность, хотя это дикий и кровожадный зверь.

— Ох, — вздохнул Мадис, — если бы он был жив…

— Н-да, так я пойду! — заторопился вдруг сосед, будто совсем забыл о ритуале обмена новостями, разговорах о погоде, заготовке сена и прочих колхозных делах.

— А горностай? — с тревогой спросила Кайе Кивистик, увидев, что Кустас повернулся и идет к воротам.

— А я-то тут при чем? — отмахнулся Кустас, — Это ваш зверь, потому я его и принес.

«Пойди разберись в этих горожанах, — размышлял он. шагая дальше. — Думаешь, что благое дело сделал, от разбойника и вора избавил, а выходит, все наоборот. Выходит, это их любимец». — Кустас захлопнул за собой створку ворот, даже не оглянувшись и не пожелав всего доброго.

Мадис взял горностая и стал его рассматривать.

— Не дотрагивайся до него! — запретила мама.

— Он ведь уже ничего не может сделать! — сказал мальчик, расправляя свалявшуюся шерстку. Мех был мягкий, густой, ость равномерно пригибалась под гладящей рукой и поблескивала на солнце.

— Страшно подумать, какие бессердечные люди; взять и сразу же утопить животное! — никак не могла успокоиться мама.

Тоомас Кивистик полагал, что он один виноват во всей этой истории.

— Дернула меня нелегкая рассказать в хуторе Пихла, что горностай стащил рыбу. Вот хозяева и испугались за своих цыплят, — пытался он найти объяснение поступкам соседа.

— Вот бы теперь пришли и передушили всех их цыплят. И поделом, так им и надо! — ожесточилась Маарья.

— Не смей так говорить! — тут же остановила ее мама, — Ты меня слышишь, Маарья! Нельзя никому желать беды!

— А почему они горностаю причинили такую беду? — не согласилась с мамой Маарья, у которой глаза были на мокром месте.

Мама не стала развивать эту тему, вообще-то совершенно справедливую. Она поняла, что дети сильно огорчены.

— Папа, что значит живучие? — спросил Мадис. — Они никогда не умрут?

— Ну и вопросы ты задаешь! Ты прекрасно знаешь, что когда-нибудь все умрут, — с некоторым раздражением сказала мама. Ей не нравилось, что Мадис все еще возится с мертвым животным.

Мальчик открыл горностаю рот и продемонстрировал, какие острые у него зубы и как клыки, словно лезвия ножниц, заходят друг за друга.

Вот уж не хотелось бы, чтобы этот зверь меня укусил! — с усмешкой сказал Мадис.

Он продолжал рассматривать горностаи и немного погодя воскликнул:

— Пощупайте, какие мягкие у него лапы и маленькие подушечки в шерсти!

У горностая были шелковистые лапы с пятью пальцами и острыми, слегка загнутыми когтями. Вполне понятно, что он так ловко поднимался и спускался по стене. С. такими когтями и на дерево влезть можно. При всей своей длине горностай был худенький и очень легкий.

— Животик у него совсем подвело. констатировал Мадис. — Потому-то он. глупенький, и забрался в эту противную ловушку.

Очень жалко было горностая. Пусть бы только Кустас принес его живого, хотя бы в своем ящике, как он называл ловушку. Мадис ни в коем случае не позволил бы его утопить.

Смотрите, какой у зверька кончик хвоста черный! Как будто его в тушь окунули, — с улыбкой заметил мальчик, пытаясь приободрить всех, и прежде всего самого себя, шуткой.

Он представил себе, как постепенно заслужил бы доверие горностая. Стал бы его кормить, приносил бы столько мяса и рыбы, сколько тот смог бы съесть. С утра до вечера сидел бы на причале и ловил для него уклеек. Соорудил бы гнездышко и вообще показал бы. что человек хочет быть ему другом.

Примерно те же вопросы занимали и Маарью.

— А детеныши горностая стали бы с нами играть? — спросила она. Котята ведь играют.

Никто ей не ответил. Ничего не поделаешь: не на всякий вопрос есть готовый ответ.

А Мадиса но оставляла мысль о живучести горностая. Эта мысль, служа утешением, вселяла некоторую надежду на то, что другие горностаи будут жить и по переведутся. И он спросил об этом у папы.

Говорит, хорьки и кошки живучи. Наверное, это касается и горностаев, — сказал Тоомас Кивистик, однако тут же добавил: — По-моему, живучесть животных всего лишь глупая выдумка человека. Если под этим понятном подразумевать возможность долго жить, то она у всех животных сравнительно невелика. Нее зависит от того, как сложатся обстоятельства. Какой-нибудь живодер может мучить маленького зверька и говорить в свое оправдание, что он живучий.

Неизвестно, удовлетворил ли Мадиса этот ответ. Может быть, он полагал, что горностаи наделены какой-то сверхъестественной силой. Вообще-то каждому животному присущ страх смерти, и оно старается избежать опасности. Это вполне естественно, без этого жизнь па земле вообще угасла бы. Горностай сильный и смелый боец, как в обычных обстоятельствах, так и в чрезвычайных. Но норой эти обстоятельства бывают сильное его. порой он попадает в безвыходное положение, когда и хотел бы. да не может себя защитить, не может спасти свою жизнь. (Сколько бы тут ни говорили о живучести, пустыми разговорами жизнь но продлить. Неожиданный визит Кустаса. принесшего мертвого зверька, смешал семейные планы.

Погода стояла прекрасная, и дачники собирались на море. Они ужо приготовили все необходимое: мама уложила в корзину еду. папа приготовил подстилки, чтобы полежать на берегу, а ребята хотели взять с собой мяч.

Разно можно уйти из дома, когда мертвый горностай лежит на пороге? Маарья растерянно смотрела на родителей, а Мадис прямо заявил, что у него пропала охота играть на берегу моря.

— Горностая надо похоронить, — сказал папа и направился к сараю. Он вынос оттуда две лопаты и вручил их детям.

Папа, просто так положить горностая в яму и засыпать ого землей не годится! — сказал Мадис, — Надо устроить настоящие похороны.

Похороны были печальные, но очень торжественные.

— Мы устроим горностаю семейные похороны! — сказал Мадис Маарье.

— Пойдем скажем об этом маме с напой и позовем их на похороны, — предложила она.

— Хорошо! — согласился Мадис.

Маарья на одном дыхании выло, кила их задумку родителям.

— Стоит ли придавать этому такое значение? — выразил сомнение папа. — Мадис большой мальчик, он вполне может вырыть могилу, что нам с мамой там…

Нет, папа, могилу мы сразу же выроем, но мы хотим, чтобы вы с мамой пришли. Тогда у нас будут настоящие семейные похороны.

— А зачем же нам-то приходить? — Тоомас Кивистик в недоумении пожал плечами и взглянул на жену.