— Через разные двери? Вы уверены?

— Да, сэр.

Ленокс, размышляя, уставился на огонь. Наконец он сказал:

— Подозрительно в том, что касается Сомса.

— Боюсь, я не понял, сэр.

— Не важно.

— Мне продолжить?

Ленокс очнулся от своих мыслей.

— Да, конечно, — сказал он.

— Я взвешивал возвращение к дому мистера Барнарда, как вдруг услышал, как один из мужчин — тот же самый, что раньше закричал им — очень ясно пробурчал: «Барнард». И сразу же я увидел татуировку на шее другого. Он, видите ли, стоял лицом ко мне, но когда он обернулся, у него на шее под затылком я увидел синий молоток.

— Вы шутите!

— Признаюсь, я тоже удивился, сэр. И решил, что будет полезно последить за этими молодчиками. Ну, прогулка оказалась долгой и через все более и более трущобные кварталы, пока наконец я не увидел, что мы дошли до Грачевника.

— Надеюсь, вы дальше не пошли?

— Разумеется, пошел, сэр. Темнело — вы знаете, сэр, как рано в это время года в Лондоне темнеет, — но я последовал за ними. Тут двое или трое свернули в разные стороны, но я последовал за татуированным. Он шел с тем, который закричал мистеру Барнарду и мистеру Сомсу.

Некоторые его расследования приводили Ленокса в Грачевник. Не то место, чтобы быть застигнутым даже в разгар дня. Узкие улочки между трущобными домами по обеим сторонам, мерзкий запах, смешанный с сероуглеродом, — запах людей, которые не могли мыться и жили скученно. Проститутки в ветхих платьишках, вызывающе хохочущие, предлагая свои услуги и прихлебывая дешевый джин из пинтовых кружек, рыскающие там и сям шайки мальчишек, залезающих в чужие карманы и получающих оплеухи от прохожих мужчин. Мужчины же, озлобленные годами безжалостной жизни, были скоры на расправу. Внезапно в памяти Ленокса всплыла та ночь, когда умер отец Грэхема. Вопреки всей трагичности ему чертовски повезло, что Грэхем воззвал к нему о помощи!

— Что произошло дальше? — спросил Ленокс.

— Несколько минут спустя они нырнули в пивную. Я снял галстук и пиджак, слегка намазал лицо уличной сажей и последовал за ними.

— Последовали…

— Да, сэр. Затем, боюсь, я допустил ошибку. Я вошел, взял пинту портера, а когда допил ее, попросил вторую. Когда хозяин принес ее, я спросил его вполголоса: «Не знаете, что означает вытатуированный молоток?» И тут вдруг наступила абсолютная тишина. Хозяин просто ушел за стойку. Секунду спустя ко мне подошли трое и спросили, кто я такой и почему задаю вопросы о том, что меня не касается. Подошел еще один, а за ним еще один. В этом круге имелся лишь один-единственный просвет, и я решил прорваться сквозь него. Меня толкали и хватали, но мне удалось выскочить на улицу и скрыться за углом.

— Грэхем!

— К несчастью, я заблудился. А потому посмотрел на последние отблески солнца и направился в их сторону. Вскоре мне удалось найти кеб.

— Должен сказать, это было жутко смело, то есть все приключение, — сказал Ленокс. Он встал и налил им по новой. — К каким выводам вы пришли?

— Во-первых, сэр, что люди эти очень опасны. Грачевник — место не из приятных.

— Вернее не скажешь.

— А во-вторых, мне кажется, вам следует взвесить возможность, что убийца Барнард.

— По-моему, интересней тут, пожалуй, Сомс. Зачем он отправился в Монетный двор? — сказал Ленокс. — Что это означает? Барнард — фигура значительная — постоянно в газетах, знаете ли.

— Не думаю, что такие читают газеты, — возразил Грэхем.

Оба они отхлебнули из своих чаш и посмотрели на огонь.

В этот вечер Шрив, похоронный дворецкий Мак-Коннелла, впустил Ленокса без видимой неохоты, но тем не менее с безмолвным упреком. Невероятно, что он и неотразимая Тото сосуществуют в одной вселенной, не говоря уж — в одном доме.

— Мистер Ленокс, сэр, — доложил Шрив.

Доктор сидел в крохотном резном деревянном кресле в маленьком алькове в вестибюле, почти укрытый от взглядов. Он читал газету, держа в руке стакан джина, а его волосы нечесанно падали ему на лоб. Обшлага его брюк были забрызганы грязью, хотя он, казалось, этого не замечал. Он встал и крепко сжал руку детектива.

— Почему ты сидишь здесь? — спросил Ленокс.

— Дом кишит подругами моей жены.

— Неужели?

— Ну, просто кролики, знаешь ли. Непрерывно размножаются. Всякий раз, чуть подумаешь: наконец-то убрались, ан выпрыгивает новая их шестерка и спрашивает твое мнение о каком-нибудь жутком шарфе, или шляпке, или о еще чем-то вроде. Абсолютный кошмар.

Ленокс засмеялся.

— Ничего, перестанешь смеяться, когда они набросятся на тебя.

— Почему они тут?

— Ради ужина. И чтобы примерять платья.

— Для бала?

— Ты пойдешь? — спросил Мак-Коннелл.

— Конечно. А ты?

— Думаю, придется. — Его лицо выразило угрюмую решимость. — Но вот смотреть на их чертовы платья они меня не заставят. Ни за весь чай в Китае.

— Мне на балу может потребоваться твоя помощь, Томас.

Мак-Коннелл кивнул.

— Мне нужна твоя помощь и теперь, — сказал Ленокс. Он вынул из кармана стеклянную баночку. — То, что на тампоне, я нашел в комнате Поттса.

— Значит, это Поттс?

— Нет. Собственно, я думаю, это может быть Сомс.

— Сомс!

— Но ни слова об этом никому, Томас. Знают только мой брат и Джейн.

— Конечно. Но Сомс?

— Знаю. Во всяком случае, я не обязательно прав, и мне нужен анализ вот этого. — Он указал на тампон. — Ты можешь его сделать?

— Конечно, — сказал Мак-Коннелл.

Он отхлебнул джина, и Ленокс почти пожалел, что не может ничего сказать, чтобы остановить его.

— Как скоро?

— Ну, поскольку образчик мал, мне придется быть очень осторожным. Два дня для полной уверенности.

— Идеально. Я так и сказал Итедеру.

— Итедеру?

— Он провел меня в дом Барнарда. Вот как я получил образчик. — С этими словами он передал баночку Мак-Коннеллу, который поднес ее к глазам.

Доктор засмеялся.

— Ты и Итедер. Чудесам несть конца.

— Я поставил бы десять фунтов, что им настал конец, за минуту до того, как Итедер предложил мне помощь. Но, видимо, они не иссякли.

— Не подняться ли нам с этим в лабораторию, э, Чарльз? — сказал Мак-Коннелл, встряхивая баночку.

— Конечно.

Поднимаясь по лестнице, они разговаривали. По узкой задней лестнице с карикатурами из «Панча» по стенам.

— Что ты знаешь про «Пасифик траст»? — спросил Ленокс.

— Не обращаю на него никакого внимания.

— И я тоже.

— Я храню наше состояние под половицами.

Ленокс засмеялся.

— Ну, разумеется.

— Но я знаю, что недавно что-то произошло.

— То же самое упомянул мой брат.

— Не могу сказать, к лучшему или к худшему, а только, что это произошло.

— Вероятно, ничего критического.

Они добрались до библиотеки. Ленокс посмотрел вверх на знакомые перила, опоясывающие комнату, на второй ярус книг позади них.

Мак-Коннелл подошел к столам с лабораторными принадлежностями. В воздухе висел сильный запах древесного угля, и он объяснил:

— Эксперимент, знаешь ли.

— Успешный?

— Трудно сказать. Наборчик, который я тебе дал, пригодился, э?

— Да. Собственно говоря, мне потребуется еще один.

Мак-Коннелл кивнул. Он отвинтил крышку баночки, взял пинцет и извлек тампон. Затем опустил его в приготовленную мензурку и закупорил ее резиновой пробкой. Затем отступил на шаг и помедлил.

— Ну-с, посмотрим, — сказал он.

Над столом висел шкаф футов тридцати в длину. Ленокс ни разу не видел, чтобы он открывался, но теперь Мак-Коннелл открыл его, распахивая дверцу за дверцей. Внутри стояли длинные ряды флаконов и пузырьков, почти все помеченные только номерами, но аккуратно расставленные. Их, наверное, были тысячи. Мак-Коннелл постоял, посмотрел, а затем начал расхаживать взад и вперед, ища нужные, беря то один, то другой в одном конце комнаты, пока какая-то мысль не посылала его в противоположный ее конец. Смотреть на это было изнурительно. Под конец на пустом столе выстроилась целая пирамида.