Кроме того, он загружен задачами поддержания гомеостаза со средой, прогноза будущего и оптимизации поведения «коллективного субъекта»
как целого. Поэтому обработка запроса «собственного сегмента» обычно будет занимать значительно больше времени, чем его обработка «внизу», т. е. непосредственно в «собственном сегменте». Кроме того, при увеличении централизации управления резко возрастает объем информации, передаваемой по линиям связи центрального мозга. Это повышает вероятность ошибок при передаче и, стало быть, снижает ее скорость, так как необходимо время на их исправление. Естественно, что все это снижает скорость реакции особей и коллектива.
Если же слишком многие функции управления передаются «вниз», на уровень отдельной особи, то уменьшается объем «вычислительных возможностей» центрального мозга, так как уменьшается объем его сегмента в нервной системе каждой особи. Это приводит к снижению адаптационных и прогностических возможностей центрального мозга и, соответственно, снижает его роль в жизни «коллективного субъекта». При увеличении функциональной нагрузки «собственных сегментов» внимание системы поневоле переориентируется на обслуживание не нужд коллектива в целом, а на решение частных и, в определенном смысле слова, «разнонаправленных» задач жизнеобеспечения отдельных особей. Общие цели сообщества в этом случае невольно отходят на второй план, и это снижает выживаемость сообщества в целом.
Для повышения шансов на выживание «коллективному субъекту» необходимо оптимизировать распределение функций управления между центральным мозгом и «собственными сегментами», причем делать это непрерывно, как принято говорить, в «режиме реального времени», т. к. состояние окружающей среды и внутреннее состояние «коллективного субъекта» все время меняется. Естественно, что такая оптимизация по сути своей — процесс неторопливый, и в «режиме реального времени» здесь, как и во всех процессах эволюции, квантом времени является поколение.
При любом алгоритме перераспределения функции (и, стало быть, «вычислительных мощностей») между центральным мозгом и собственным сегментом, основным элементом этого процесса должно быть периодическое увеличение или уменьшение функциональной нагрузки и, стало быть, размеров «собственного сегмента» в нервной системе каждой особи. В зависимости от размеров части нервной системы, выделяемой под собственный сегмент, т. е. от его «вычислительных возможностей», увеличивается или уменьшается степень автономности поведения отдельной особи. Несмотря на перераспределение функций выработка тактики коллективного поведения, оптимизация контактов с внешней средой во всех случаях остается основной функцией центрального мозга, но часть функций управления индивидуальным поведением каждой особи может или передаваться на уровень «собственного сегмента», или возвращаться центральному мозгу.
Если изменение в распределении функций приводит к положительному эффекту (рост численности, улучшение питания и т. п.), центральный мозг может сделать еще один шаг в этом направлении и продолжать перераспределение, увеличивая функциональную загрузку собственного сегмента.
Однако высокий уровень самостоятельности отдельной особи естественным образом снижает возможности «коллективного субъекта» к приспособлению к условиям среды. Перенос центра тяжести управления субъектом в сторону личных стремлений каждой особи, ухудшая адаптацию всей группы к условиям среды, может вызвать, например, нежелательные экологические последствия и через это привести к ухудшению питания и снижению численности её членов. Степень ухудшения ситуации будет зависеть, грубо говоря, от того, насколько она приближается к феномену «коз на острове» и от того, насколько обострится конкуренция с другими видами.
При существенном ухудшении условий существования может произойти новое перераспределение функций управления, с повышением роли центрального мозга и уменьшением самостоятельности каждой особи. Затем, если условия изменятся в благоприятную сторону, возможен новый этап перераспределения с расширением функций собственного сегмента и увеличением самостоятельности особей.
Естественно, такая процедура возможна лишь в том случае, если количество особей — членов коллектива достаточно велико для того, чтобы уменьшение объема центральных сегментов не уменьшало чрезмерно суммарный объем центрального мозга и не урезало его минимальные базовые возможности.
Из вышеизложенного, кроме всего прочего, следует, что такой процесс оптимизации доступен лишь тем коллективным субъектам, количество особей которого достаточно велико и размеры которых тоже достаточно велики. Небольшое тело не может иметь достаточно большую нервную систему и делает невозможным сколько-нибудь заметные вариации размеров собственного сегмента и субцентра.
Теперь представим себе, что часть гоминидов, объединенная общим распределенным мозгом, стала по каким-то причинам достаточно многочисленной для того, чтобы центральный мозг мог перейти к процедуре перераспределения функций.
Если эти гоминиды были все еще не очень многочисленны с точки зрения окружающей среды, то расширение функций отдельной особи, увеличение ее «собственного сегмента» не могло заметно отражаться на взаимодействии коллектива со средой. Например, при малой населенность региона расселения увеличение численности (до определенного уровня) не усиливает конкурентную борьбу с другими видами. Низкий же уровень потребления, характерный для стаи пралюдей, приводит к тому, что стая не оказывает заметного влияния на экологическую обстановку и при возрастании её численности.
В этих условиях передача дополнительных функций отдельной особи благоприятна с точки зрения выживания, так как повышает скорость реакции системы и, стало быть, гибкость ее поведения. Кроме того, увеличение автономности особей ведет к увеличению их численности, так как инстинкты самосохранения и размножения находятся на уровне отдельной особи, и повышение уровня «индивидуального интеллекта» облегчает условия их проявлений.
Но, как говорилось выше, чрезмерное увеличение «самостоятельности» особей может и ухудшать отношения популяции с окружением. В этом случае направление перераспределения функций могло меняться, и собственный сегмент гоминидов уменьшался.
Подобные маятникообразные перераспределения функций происходили у предков Homo sapiens, вероятно, много раз. Но представим себе, что однажды внешние условия случайно сложились так, что увеличение объема «собственного сегмента» отдельных особей длительное время не вызывало конфликта с окружающей средой. В этом случае центральный мозг в соответствии с описанным выше алгоритмом продолжал наращивать размеры, и, стало быть, «вычислительную мощность» собственных сегментов. Уже исходные «вычислительные возможности» собственных сегментов были достаточно велики, а после очередного увеличения был перейден «порог разумности», и прачеловек получил способность к творческому мышлению (как через многие тысячелетия то же самое произошло с шахматными про- граммами). Очень показательно, что переход к человеку разумному произошел по палеонтологическим меркам почти мгновенно, мощным эволюционным рывком. Появление интеллекта дало мощный толчок изготовлению и использованию орудий, улучшению и развитию охотничьих и собирательских навыков. Улучшились питание и жилища, стала резко расти численность. Параллельно с изменением образа и уровня жизни в ускоренном темпе пошли и изменения самого прачеловека. Ему пришлось приспосабливаться не только к медленно изменяющимися условиями естественной окружающей среды, но и к стремительному изменению искусственно построенной оболочки, в которой Homo sapiens sapiens будет теперь жить все время. Это стремительное изменение «техносферы», внутри которой стал жить прачеловек (предположительно это был Homo erectus) и вызвало эволюционный взрыв, создавший современного человека.
Предполагают, что отделение человеческого предка от обезьян произошло примерно 6–7 млн. лет назад, примерно 4 млн. лет назад появился двуногий Australopithecus anamensis, а Homo erectus (Человек Прямоходящий) появился примерно 1.7 млн. лет назад. Из этого перечисления видно, что в тот период темп эволюции измерялся миллионами лет. Но внезапно, примерно через полтора миллиона лет после появления Homo erectus, темп эволюции ускорился в десятки раз и всего 200 тыс. лет понадобилось для того, чтобы Homo erectus превратился в современного человека и начал расселение по планете.
