— Верно. Качества, которые она унаследовала, дополняют друг друга. Потому-то я и выбрала именно вас. — Глория гордо вскинула голову: этот человек пусть знает, что она думает о нем, о Сабрине, каким видит будущее. — Я привыкла ходить вокруг да около, но сегодня изменю себе. Времени у нас мало, так что скажу прямо.

— Давайте.

— Я пришла сюда по многим причинам. Одна — хотелось встретиться с вами, так сказать, замкнуть круг и осмыслить до конца, что вы — отец Сабрины. Также я хотела попросить вас выздоравливать поскорей ради нашей дочери. Буду только рада, если вы с Сабриной подружитесь, и одобряю карьеру, которую вы для нее наметили. Но я здесь и еще по одной причине — хотела объяснить, что сейчас чувствует Сабрина: думаю, это поможет вам обоим.

Карсон кашлянул.

— Был бы очень признателен…

— Тогда начнем с моих родителей, — Глория излагала факты по возможности кратко. — Вряд ли вы их поймете, и сомневаюсь, чтобы они пришлись вам по вкусу. Иногда я сама от них не в восторге, но тем не менее очень их люблю. Сабрина тоже их любит, а они на нее не надышатся, ведь она их единственная внучка. Возможно, они люди чопорные и закосневшие в предрассудках, но не злые и не жестокие. Беда в том, что они боятся: боятся, что разрушится их жизненный уклад, к которому они так привыкли, опасаются очутиться в центре журналистского безумия, а больше всего боятся потерять Сабрину. Они придут в ужас, узнав, что она решила отдать орган и ей предстоит операция, поэтому сейчас ее терзает чувство вины, и это чувство борется с внезапно проснувшейся любовью к отцу, который появился в ее жизни так внезапно. Пожалуйста, имейте это в виду: на ее плечи легло очень тяжелое бремя.

Карсон нахмурился:

— Я не допущу пересадки и уже ей сказал. Мои почки скоро заработают, а даже если не заработают, не ей быть донором…

— Боюсь, у вас нет выхода, — мягко прервала его Глория. — Я вовсе не ставлю вам это в укор, просто довожу до вашего сведения. Сабрина — решительная девушка, и это не должно вас удивлять. Я упряма. Вы тоже. Ей было не от кого унаследовать мягкость. Она уже приняла решение, которое никто не изменит, так что даже и не пытайтесь. Честно сказать, я рада, что она сделала этот выбор. Я прилетела в Нью-Йорк, чтобы ее поддержать, а вовсе не затем, чтобы отговаривать, и если дойдет до дела, мои родители тоже встанут на ее сторону. — Глория на мгновение умолкла, потом горестно вздохнула. — Понимаете, семейство — все равно что обоюдоострый меч. Если у вас нет семьи, вы ни от кого не зависите, ни перед кем не отчитываетесь, живете только для себя… и страдаете от одиночества. Но вот у вас появляется семья, и вы понемногу входите во вкус. Потому-то вы и стараетесь уберечь Сабрину ценой собственного здоровья. Семейный человек в ответе за своих близких, он проявляет в них участие, даже когда у него нет на это ни сил, ни здоровья. Разумеется, это непросто, но семья — самый щедрый дар, каким только может наградить жизнь. Вы в этом убедитесь, когда больше сблизитесь с дочерью.

Карсон внимательно слушал Глорию, а когда она умолкла, провел языком по пересохшим губам:

— Я буду о ней заботиться, обещаю. Знаете, я никогда не считал себя дураком, но вы умнее меня. Спасибо, что объяснили все. И еще — Сабрине повезло с матерью.

Глаза Карсона приняли загадочное выражение, и Глория почувствовала, что он хочет задать какой-то личный вопрос.

Ждать ей пришлось недолго.

— Пока мы не отошли от темы… позвольте кое-что спросить, — начал Карсон. — Я знаю, почему вы пошли на искусственное оплодотворение; вы хотели прожить жизнь так, как вам того хочется, без всяких привязанностей. А как сейчас? Вы ни о чем не жалеете? Вам по-прежнему нравится быть одинокой, или хотелось бы все вернуть и переделать по-другому?

Странно, что он это спросил: Глория последние несколько дней много размышляла на эту тему.

— Не хотите отвечать? — Карсон нахмурился. — Или пытаетесь потактичней намекнуть, что это не мое дело?

— Нет. Просто я не ожидала, что вы это спросите.

— Почему?

— Потому, как мне кажется, что такое положение дел вас вполне устраивает. Думаю, вы никогда по-настоящему не хотели изменить свою жизнь.

— Возможно, но я теперь совсем один. Дилан мне как сын, но я не растил его. Теперь, правда, у меня появилась спутница жизни, Сьюзен Лейн, думаю, вам она понравится. Но и тут ни истории взаимоотношений, ни общих воспоминаний, которыми можно поделиться с детьми и внуками. Дурак я был, что не создал семью… — Брукс вздохнул. — Впрочем, теперь ваша очередь говорить.

Глория покачала головой. Все-таки забавная штука — жизнь. Вот бы все люди рождались стариками, а потом молодели!

— Двадцать восемь лет назад я очутилась несколько в иной ситуации, — честно ответила она. — Не только потому, что у меня вскоре родилась Сабрина, хотя я очень этому рада. У меня были родители, и я понимала, что такое семейные узы: мне стукнуло тридцати три, в силу своего возраста я уже неплохо разбиралась в жизни. Я знала, что в одиночестве счастья нет, и неоднократно пыталась найти свою половинку, да все никак не получалось. Тогда я решила, что мне лучше остаться одной, и сразу начала поиски донора. Разумеется, я предпочла бы встретить любимого человека и родить детей от него, если бы мне представилась такая возможность…

— Значит, вы хотите, чтобы Сабрина завела семью?

Он явно к чему-то клонит, решила Глория.

— Хочу ли я, чтобы Сабрина перестала отдаваться без остатка работе и подарила бы кому-нибудь свое прекрасное сердце? — Глория от души улыбнулась. — Конечно, да. Я была бы очень счастлива, если бы где-то отыскался человек, достойный ее.

— Это хорошо. — Карсон откинулся на подушку и сложил руки на груди. — Кстати, я того же мнения.

Глория с минуту смотрела на него.

— Ну и?..

— Что?

— Почему вы завели этот разговор?

Карсон пожал плечами:

— Просто из любопытства. — Он легонько постучал пальцем по тыльной стороне ладони. — Кстати, когда Дилан летал в Манчестер, чтобы сообщить эту, как вы выразились, умопомрачительную новость, вы с ним не встречались?

— Нет.

— Жаль… Ну ничего, еще встретитесь. Присмотритесь к нему повнимательнее — он очень близок мне, а скоро станет еще ближе. Забавно… — Карсон смежил веки, словно борясь с дремотой.

Глория взглянула на часы. Она понимала, что скоро сюда явится сестра, но не торопилась уходить, пока Карсон не раскрыл свои секреты.

— Похоже, вы в сводники решили податься? — насмешливо спросила она.

Брукс приоткрыл один глаз.

— Нет, просто я очень наблюдательный. Думаю, вы и сами скоро увидите, а там… — Он неловко усмехнулся. — Как знать, возможно, скоро у нас с вами и внуки появятся.

9.35

«Руссо Фрейгранс корпорейшн»

Десять глав департаментов чопорно восседали за тем же столом, за которым отвели место Сабрине, и она, опустившись на стул, окинула собравшихся взглядом, пытаясь запомнить, кто есть кто.

Пока она знала только Стэна и Дилана, которые сидели по бокам от нее, а слева от Стэна восседал Нельсон Харт, главный финансист, предприимчивый делец, выпускник Гарвардского делового колледжа и финансовый гений в третьем поколении. За ним — Альфред Роу, специалист по мануфактуре, вице-президент «Дистиллейшн текнолоджиз инкорпорейтед», купленной Карсоном двенадцать лет назад. Далее — Сандра Купер, руководитель продаж, самый младший по возрасту начальник, за исключением Дилана.

Сам Дилан, главный юрисконсульт компании, до сих пор не поменял скромной таблички на двери своего кабинета.

Сабрина — теперь уже негласный президент «Руссо Фрейгранс корпорейшн» — двадцать минут назад подписала бумаги, которые подготовил Дилан, утвердил Карсон, а засвидетельствовал Стэн. Она сделала это в первую очередь ради Карсона и в итоге получила должность, авторитет и полную анонимность до тех пор, пока сама не передумает. На первое время ее поверенным станет Стэн — он будет озвучивать ее предложения и голосовать вместо нее. Сотрудники «Руссо» пока должны считать ее менеджером-консультантом, которого нанял Карсон.