Долгие часы она боролась с отчаянием, опасаясь, что досадное происшествие еще больше отдалит Ричарда и от нее самой, и тем более от детей, а семья, которую она надеялась создать, так и останется недостижимой мечтой. Но вышло иначе.

Она вздохнула.

– Спасибо за то, что защитил моих сыновей.

– Честно говоря, я даже толком не понял, что произошло, – признался Ричард и наконец-то повернулся к ней лицом. – Мы с Диксоном страшно поругались из-за наказания наших сорванцов. Он бушевал, что-то кричал, а я не слышал ни слова. Думал лишь об одном: как защитить моих мальчиков от чрезмерной жестокости?

– Ты их любишь, – со счастливой улыбкой пробормотала Джульетта.

– Люблю. Хотя и не сразу в это поверил. – Ричард подошел ближе и пристально посмотрел ей в глаза. – Люблю всех троих. Почти так же преданно, как люблю их красивую маму.

Джульетта молча положила ладони на широкие мужские плечи и прильнула, всем телом впитывая тепло, силу и нежность.

Они долго стояли, обнявшись, в полной тишине. Ричард заговорил первым:

– Я был дураком, правда?

Слова забавно контрастировали с глубоким, полным искреннего чувства голосом, и Джульетта улыбнулась:

– Да.

– Я почему-то побаивался излишней привязанности к семье, запрещал себе любить вас. Вел себя по-идиотски.

– И только зверек, так некстати оказавшийся в твоем рабочем кабинете, помог тебе это осознать, – добавила Джульетта, и улыбка стала еще шире.

Ричард нежно коснулся подбородка, приподнял лицо и заглянул в глаза.

– Перестань улыбаться. Лучше постарайся утешить и скажи, что я не безнадежен.

Джульетта рассмеялась:

– Ты пошел на поправку. Постепенно я начала понимать, что своей преданностью бизнесу ты стремился надежно нас обеспечить и тем самым показывал, что мы тебе небезразличны. А потом подумала, что со временем ты и сам поймешь, что любишь нас.

– Всех вас, – подтвердил Ричард и нежно коснулся кончика ее носа. – Я благодарен тебе за то, что ты смогла распознать правду, что терпела мое дурное настроение и упрямство. Твоя вера в добро способна творить чудеса. Хотя, клянусь, не понимаю, каким образом тебе удалось стерпеть все обиды. Наверное, их было более чем достаточно.

Джульетта печально улыбнулась:

– Не забудь и о постоянном чувстве отчужденности. Над этим ты работал без устали. И восстановил против себя детей.

Ричард вздохнул:

– Ты права. Я действительно самый настоящий идиот.

– Что ж, признаю, что ты кое в чем заблуждался, но я ничего не имею против. Ведь это все в прошлом. К тому же ты мой – такой, какой есть. Моя любовь.

Ричард смотрел смущенно, робко, и его сердце дрогнуло. Такой, какой есть – близкий, дорогой, желанный. Больше, чем любовник, больше, чем муж. Самый родной человек, готовый на все ради счастья и безопасности ее детей.

– Значит, считаешь, что я не совсем потерянный экземпляр? – Ричард смотрел серьезно, однако глаза мерцали лукавым светом. – Трудно признавать собственные ошибки, однако готов согласиться, что далеко не сразу понял, что упустил, когда был моложе, и не сразу отважился принять то, что предложила ты.

– Но все-таки понял и отважился. – Джульетта провела пальцем по лбу, как будто пыталась разгладить морщины. – Умный мальчик.

– А ты дерзкая девчонка.

– Люблю тебя.

– А я тебя.

Взгляды сомкнулись, и Джульетта была готова поклясться, что в это мгновение из сердца в сердце перетекали потоки чувства. Глаза наполнились слезами, но она усилием воли сдержалась и не заплакала, а только глубоко вздохнула.

– Мне крупно повезло, правда? – спросил Ричард.

– Ничуть не больше, чем мне, – пожала плечами Джульетта. – Ты спас меня от тирана-деверя, а главное, от одиночества. И за это я всегда буду тебе признательна.

Ричард радостно рассмеялся, и она улыбнулась в ответ.

– О такой красавице, как ты, я не мог даже мечтать. – Он провел рукой по ее волосам. – Люблю тебя.

Чтобы устоять на ногах, Джульетта крепко вцепилась в лацканы сюртука.

– Известно ли тебе, что от таких слов туманится разум и подкашиваются колени?

– Только колени? – Голубые глаза потемнели, и Джульетта ощутила, как тело инстинктивно отвечает на близость любимого. К счастью, уже в следующее мгновение Ричард начал страстно ее целовать.

Прикосновение губ сразу лишило воли, однако Джульетта твердо помнила, что обязана сказать мужу еще кое-что очень важное. То, что непременно должно быть улажено. Она неохотно отстранилась.

– Хочу, чтобы нашу любовь ничто не сдерживало. С радостью отдам всю себя, но и тебе придется открыть и сердце, и разум.

– Да-да. Готов.

Ричард склонился, чтобы продолжить поцелуй, однако Джульетта прижала к губам палец.

– Честное слово?

И он внезапно стал серьезным.

– Выброшу все презервативы. Понимаю, как много значит для тебя ребенок, и не хочу, чтобы прошлая боль отравляла будущую радость. Да, беременность и роды по-прежнему приводят меня в ужас, но согласен взять на себя ответственность и позволить природе решить нашу участь. На все воля Божья.

Ребенок! Джульетта просияла от радости, и все же практические соображения не заставили себя ждать. Ричард был чувственным мужчиной и отличался здоровым аппетитом.

– Думаю, выбрасывать полезные запасы преждевременно. – Она старательно разгладила лацканы, которые сама же и смяла. – Лучше убрать в ящик комода. Кто знает, вдруг еще понадобятся?

Последовала продолжительная пауза.

– Значит, уже не хочешь еще одного, общего ребенка?

– Что ты! По-прежнему мечтаю о нашем с тобой малыше. Но только об одном. Я вовсе не собираюсь рожать из года в год.

Ричард проворчал что-то непонятное, но явно одобрительное.

– Думаю, на ожидание нашего с тобой первенца у меня сил хватит. Только предупреждаю: все девять месяцев буду настоящим тираном и не позволю тебе ничего делать. Будешь только спать, есть и гулять.

– Звучит заманчиво. – От одного лишь взгляда в лицо мужа захотелось создать ребенка немедленно, здесь и сейчас.

– Подожди, надо запереть дверь, – прошептал Ричард, безошибочно прочитав ее мысли. Отошел и через мгновение вернулся.

– В доме столько гостей, – слабо запротестовала Джульетта, однако он властно провел рукой по ее спине и поцеловал в шею.

– Пусть сами развлекаются, – отмахнулся Ричард.

– Но я обещала, что сегодня будем составлять рождественское меню. Наверняка каждому захочется включить свое любимое блюдо.

– Значит, прикажи миссис Перкинс и поварихе приготовить все эти замечательные деликатесы, – распорядился Ричард и повел жену к софе. Она прилегла в соблазнительной позе и оперлась головой на спинку. Ричард устроился рядом, приподнявшись на локте.

– Такое обилие еды будет не под силу даже им. – Сквозь ткань платья Джульетта почувствовала на груди горячие губы. Глаза сами собой закрылись, а тело пронзила молния желания.

– Значит, найми еще нескольких кухарок, – пробормотал Ричард.

– Боюсь, не получится. – Джульетта провела ладонями по рукам и скользнула ниже, к бедру. – За неделю до Рождества слуг не нанимают. К тому же если приготовить все, то еды окажется слишком много.

Ричард властно обнял жену.

– В таком случае пригласи больше гостей.

– Но ты же не любишь многолюдные сборища.

– Да позови хоть всю деревню. Пока ты рядом, мне абсолютно все равно.

Ричард осторожно коснулся зубами мочки ее уха, и Джульетта тихо вскрикнула. Тема рождественского обеда сразу утратила свою актуальность. Стараясь оказаться как можно ближе, она уткнулась носом в плечо. Знакомый мужественный запах возбуждал, но одновременно дарил ощущение комфорта и любви. С глубоким вздохом она прижалась интимно и доверчиво.

Волны страсти уже захлестывали, не оставляя времени на нежность. Джульетта сорвала с мужа галстук, сдернула жилет, потом рубашку… по комнате мелкой дробью посыпались пуговицы.

Ричард тоже не ленился: деловито вытащил из прически жены шпильки и небрежно бросил на пол. Методично расстегнул вереницу пуговок на спине, стянул платье с плеч и спустил до талии. Ловко справился с тесемками корсета и шелковой сорочкой. Джульетта не успела заметить, как оказалась обнажена до пояса.