– Думаю, когда Эдвард подрастет, эта комната послужит ему верой и правдой. – Джульетта подошла к столу, взяла чистый лист бумаги и положила в папку, которую держала в руке.

– Можно спросить, что ты писала утром? – поинтересовался Ричард.

– Ничего особенного. Просто записывала некоторые идеи относительно украшения дома к Рождеству. Чтобы не забыть. Большинство комнат до такой степени изменились, что необходимы новые решения.

– Для каждой?

– Конечно. Поэтому сбор веток надо начать уже сегодня. Гостей будет так много, что свободных спален практически не останется. Важно, чтобы человек вошел и уже с порога ощутил волшебство праздника – запах хвои, мерцание золотых лент, шарик омелы над дверью.

Она прикрыла глаза и вздохнула, уступая приятным воспоминаниям.

– Все это и делает Рождество таким особенным. Разве не так?

Ричард едва заметно напрягся.

– Не могу полностью согласиться с тобой. Для меня это всего лишь очередной рабочий день. Жаль только, что обычно проходит он впустую: все вокруг празднуют. Я не осуждаю. Просто не принимаю участия.

Не принимает участия? В самом деле? Не разделяет радость и веселье, благодушие и щедрость? А она так любит в праздничный день на каждом шагу получать поздравления! От домочадцев, соседей старых и новых, ближних и дальних! И даже от тех, кого порой недолюбливает. Нет, не может быть, чтобы Ричард не проникся духом Рождества. Ну не истукан же он в конце концов.

Конечно, в колониях традиции могут немного отличаться, но ведь дух праздника повсюду остается неизменным.

Джульетта заглянула в красивое лицо мужа и прочитала ответ. Нет. Он ни разу в жизни не испытал теплого обаяния Рождества, ни разу не почувствовал особого в этот день счастливого единения с близкими. Сердце горько дрогнуло.

Она всеми силами сопротивлялась жалости, но так и не могла побороть щемящее чувство. Ричард Харпер намеренно держался в стороне от праздничного веселья. И судя по всему, такой выбор вполне его устраивал. Но порой муж выглядел очень одиноким человеком.

Рождественские радости заразительны, особенно когда рядом дети. Трудно придумать более подходящий повод, чтобы доказать ценность семейного общения.

– В этом году ты поймешь, что означает вся эта праздничная суета, – бодро пообещала Джульетта.

Ответом послужил скептический взгляд. Понятно, что лучшим доказательством станет веселое, никого не оставляющее в стороне Рождество, так зачем же вступать в спор? Джульетта решила сменить тему и снова заговорила о доме и ремонте.

Они вышли из комнаты и направились по длинному коридору. У основания хозяйственной лестницы торжественно возвышались два старинных набора рыцарских доспехов. Ричард остановился, осторожно дотронулся до кольчуги и взглянул вопросительно.

– Мы нашли это на чердаке, – поспешила объяснить Джульетта.

– Слава Богу! Рад слышать, что не платил за эти чудовищные напоминания о бренности жизни.

– Сначала хотела поставить доспехи в картинной галерее, но потом поймала Джеймса, когда он спрятался в железном панцире, чтобы испугать Эдварда. Пришлось убрать все это в менее заметное место.

– Неплохо бы вернуть эти сундуки на чердак.

Джульетта рассмеялась.

– Чтобы там они снова исчезли на несколько веков? Нет уж, спасибо! Между прочим, это не безделушка. Разбирая старые документы, я наткнулась на настоящую закладную. Доспехи были специально куплены больше ста лет назад, когда строился дом. Антиквар, который их продал, подтверждал, что боевое снаряжение было создано еще в тринадцатом веке.

– Если бы эти латы действительно побывали на поле боя, вряд ли сохранились бы в таком отличном состоянии. – Ричард поднял забрало и заглянул в шлем. – Может быть, имеет смысл сделать Джорджу рождественский подарок?

Джульетта живо представила выражение лорда Моффата и расхохоталась.

– Боюсь, мальчики будут глубоко страдать. Особенно Джеймс.

– Нет, этого допустить, конечно, нельзя, – с готовностью согласился Ричард, однако Джульетта услышала в его тоне фальшивую нотку. Что ж, ничего не поделаешь. Не так-то просто привлечь в семейный круг постороннего человека, а внушить добросердечное отношение к детям еще сложнее. Для того чтобы открыть мужу истинную радость отцовства, потребуется немало душевных сил.

Но у нее получится. Ричарду давно пора понять, что прежняя одинокая жизнь осталась далеко за океаном.

Ричард вышел во двор и едва не задохнулся от порыва холодного ветра. На прогулку собралась большая компания: взрослые стояли возле крыльца, а дети носились вокруг с веселыми криками. Игра напоминала пятнашки, но правила, очевидно, предписывали шумовое сопровождение.

Одного лишь взгляда на лихорадочную суету оказалось достаточно, чтобы разболелась голова. Захотелось сейчас же вернуться в дом и спрятаться в кабинете, однако присутствие Джульетты не позволило проявить позорное малодушие. Миссис Харпер стояла в центре двора в окружении гостей и весело смеялась. Ярко-синее пальто с меховым воротником и шляпка в тон оттеняли жемчужную белизну лица и подчеркивали естественное очарование молодой женщины.

Волнующий образ жены ошеломил. Если бы можно было взять ее за руку, увести подальше от разговорчивых родственников и одному наслаждаться этой небесной красотой! Увы, трудно было даже представить, что можно лишить гостей общества обаятельной хозяйки. Как жаль!

– По твоей мрачной физиономии сразу видно, что затея тебе не по душе, – заметил, подходя, Джордж. – Видишь ли, предполагается, что прогулка доставит всем ее участникам удовольствие.

– Кому? – хмыкнул Ричард. – До сих пор не могу понять, что помешало отправить в лес слуг. Неужели толпа женщин и детей способна сотворить что-нибудь полезное? Каждый должен заниматься своим делом.

– Извини, но в этой толпе есть и несколько джентльменов! – горячо возразил Джордж. – И упрекать их в желании вместе со всеми приобщиться к празднованию Рождества совершенно нелепо. К тому же следом пойдут слуги с тележками. Они соберут громоздкие тяжелые ветки и привезут домой. Уверяю, все произойдет чрезвычайно цивилизованно, так что постарайся посмотреть на окружающую реальность без скепсиса. Сразу поймешь, что жизнь прекрасна и удивительна.

– И все равно затея нелепая, – упорствовал Ричард. – Помню, как в учебнике истории описывались игры французской королевы: та переодевалась молочницей и изображала из себя пейзанку. И все должны были восторгаться.

– Ты о Марии Антуанетте? Что за абсурдное сравнение! Чушь какая-то.

– Действительно. А главное, как славно закончились ее причуды.

На лице Джорджа отразился притворный ужас.

– Только ты способен сравнить праздничную прогулку с грядущей смертной казнью. Две вещи, как говорится, несовместные.

– Такое чувство, что согласился присутствовать на собственной экзекуции. – Ричард хмуро посмотрел на пробежавшего мимо Джеймса. – Они что, всегда так орут? Ну невозможно же так!

– Какого черта ты спрашиваешь об этом меня? Понятия не имею. У меня детей нет.

Лорд Моффат неопределенно пожал плечами и ушел. Что ж, он прав: мрачное настроение действительно не соответствует духу времени. Хорошо хоть, что погода не подвела. Несмотря на холод, на голубом небе безмятежно сияло солнце, а в воздухе ощущалось чистое дыхание зимы.

Наконец процессия тронулась в путь, и Ричард пристроился в самом конце, чтобы привлекать как можно меньше внимания. Проход по газону обернулся для него толстым слоем грязи на начищенных до блеска ботинках. Несколько комков отвалилось на деревянных мостках, но основная часть груза так и осталась на подошве.

Возглавлял экспедицию Эдвард, а Джеймс гордо шествовал следом в сопровождении нескольких мальчиков и молодых людей.

Дамы сбились в стайку и заняли позицию в середине колонны. Правда, единообразия в их рядах не наблюдалось: в окружении шляп и шляпок заметно выделялась элегантная бобровая шапка Джорджа. Она то и дело склонялась к закутанной в черный плащ миниатюрной фигурке, в которой без труда удалось распознать мисс Харди.