– Давно ушел?

– Часа два назад, обещал к обеду быть.

– А обед когда намечается?

– Да как Одноухий придет, так и….

– Это у нас теперь Одноухий решает?

– Так ведь… – окончательно стушевался Большая Шишка. – Да если надо, могу сказать, все ж давно в печи, только вынуть….

– Ладно уж, пока оставим этот вопрос. Прогуляюсь-ка я тоже по деревеньке, гляну на окрестности. Но сначала посмотрю на Полтинника.

К собственному стыду я вспомнил, что до сих пор так и не удосужился проверить как там командир? Проскочил мимо него, как мимо кучи тряпья. Нехорошо! Вернулся в дом. Окинул Полтинника своим новым командирским взглядом, и вспомнил, что разбираюсь в медицине как свинья в апельсинах. (У нас в Университете была кафедра агрономии и медицины, но шли на нее только самые бездарные дети купчишек и зажиточных ремесленников. Даже заходить в подвал, где она располагалось, было оскорбительно для моего статуса).

Хотя вроде как ничего нового…. Все так же как было ночью. Ровное спокойное дыхание, чистая, лишь немного прикопченая кожа на голове и лице, и начисто сгоревшие волосы.

– Надо будет потрясти старую ведьму, – подумал я, – пусть лучше лечит. А потом пошел прогуляться по деревне. Все равно тут от меня никакого толку. Но только вышел за ворота, – навстречу мне, из-за угла выскочил Одноухий. Сразу возникла дилемма, – то ли идти вместе со всеми обедать. То ли продолжать исследование деревню, дабы поддержать командирскую марку. Решил продолжать прогулку. – Пусть посидят на голодный желудок возле накрытого стола. – С мелочным злорадством подумал я. – Узнают тогда, кто здесь командир и кто определяет время обеда.

Прошелся по деревне. Ничего интересного. Обычная нищета, а местные предпочитают прятаться при виде вооруженного человека. Вернулся назад, поскольку дальше гулять было глупо. Да и жрать хотелось так, что вороны на верхушках тополей подпрыгивали и оглядывались, на бурчание моего пуза. Так что я решил быть не выкобениваться и идти за сто. Оба «соратника» уже сидели перед чугунком и мисками, но к еде еще не приступали.

Я с гордым видом прошествовал во главу стола, молча сел, и снял пробу из чугунка. – Ишь ты, с мясом похлебка-то. – Одобрил я. – И где только добыли?

– Еще утром тут добыл, Ваша Милость, – сказал Одноухий.

Интересно так сказал. Вроде как в шутку, а может и всерьез. Словно бы прощупывал меня, на вшивость. И взгляд при этом имел весьма нехороший. Неправильный взгляд имел он при этом. Не так должен смотреть подчиненный на начальство. Он явно хочет прояснить обстановку, учинив небольшой конфликт.

– До ночного лагеря, добежать не догадался? Посмотреть при белом свете, что там творилось? – нейтрально спросил я его, всячески изображая будто меня интересует только его ответ. (Хрен тебе, а не конфликт. Конфликт будет тогда, когда я решу его устроить).

– Не добежал. – Буркнул он. –Туда же полдня бежать. А я всю ночь не спавши.

– ……………… – Промолчал я.

– Да и что там сейчас найдешь? – Начал горячиться он. –Маги следов не оставляют.

В ответ я продолжал молчать, сочувственно кивая и всячески изображая понимание. Это сбивало его с толку и заставляло оправдываться. А тот кто оправдывается, – не способен нападать.

Наконец у него иссякли аргументы и он замолчал, отдав инициативу мне. А я спокойно погрузил свою ложку в миску с похлебкой и начал с удовольствием лопать.

Последнее время, я удивлялся уже не тому, что мне подчиняются, а тому как ловко я подчиняю себе, как читаю мысли окружающих, манипулирую их поступками и побуждениями. Откуда это во мне? – … Конечно раньше, в доме отца, я приказывал слугам. И естественно, что они выполняли мои приказы. Но тогда мне и в голову не приходил вопрос, – «Почему они это делают? Имею ли я на это право? Что чувствуют слуги при этом?». Я просто приказывал, считая само собой разумеющимся, что мои приказы будут выполнены. Но тут было совсем другое. Тут было …., – не знаю…., наверное, это было чувство настоящей власти. Той, которую получаешь не как сын своего отца, а зарабатываешь своей силой, волей и способностями. И МНЕ ЭТО НРАВИЛОСЬ!

Когда ложки начали стукаться по дну миски, – я отложил свой рабочий инструмент, не забыв однако, небрежным жестом разрешить продолжать трапезу.

Вид мой стал сосредоточен и задумчив, как и подобает лидеру. Я МЫСЛИЛ!

Осознав насколько серьезный и явно великий процесс происходит в моей голове, мои соратники тоже прекратили жрать. Сделали они это правда только после того, как миски были начисто выскоблены.

Но я этого вроде как не заметил, поскольку пребывал в глубоком раздумье. …Чтобы соратники не заподозрили, что я просто закемарил, обожравшись, – я чертил на столешнице какие-то схемы и складывал из крошек и мелких костей непонятные, (даже для самого меня), построения.

Добившись нужного накала внимания, я небрежно смахнув все свои творения на пол, поднял голову и сказал. – Не знаю как вас, а меня сейчас в первую очередь волнуют три вопроса. Первый, – как можно помочь Полтиннику? …Случайно ли он попал под эту вчерашнюю молнию…?

– А что ж. Разве ж могло быть… что бы? – перебив меня начал мямлить Большая Шишка.

– Я не знаю. – Веско ответил я ему. – Меня только смущает, что Полтинник был первым человеком распознавшим козни врагов, первым, кто сбросил с шеи их ярмо, и именно его, посреди дремучего леса, настигает молния мага. Случайность или месть?

Вот ты, Одноухий, – внезапно повернулся я к нему всем корпусом. – Ты солдат опытный, немало повидавший и знавший Полтинника много лет. Что ты думаешь обо всем этом?

– Да я и сам всю ночь и весь день над этим голову ломаю. Война в этих краях уже давно не велась. (Я специально у местных спрашивал). И нарваться на случайную засаду, или вражеский отряд вроде шансов маловато. Да и магам, по-хорошему вроде здесь делать то нечего….

– Почему?…. Почему ты считаешь, что магам здесь делать нечего?

– А чего им тут делать? Край бедный, одни леса, да деревеньки вроде этой. Все сколько-нибудь стоящие города, – они дальше к югу. Там и богатства, и власть и…. Там короче все, что маги любят. Я так думаю.

Вот-вот. – «Я так думаю». Все мы про магов, только что-нибудь думаем. А что знаем? – Вот это-то и есть мой третий вопрос. – Кто они вообще, – эти маги? Как творят свое мерзкое колдовство? И по какому праву считают, что могут помыкать нами как скотиной? – мой, вначале спокойный голос, постепенно усилился, и к концу фразы уже…, нет, не гремел, но был насыщен такой энергией, что даже наша хозяйка вылезла из-за печки и уставилась на меня с открытым ртом.

– Да разве узнаешь. – Миролюбиво заметил Большая Шишка. – С нами они не больно-то болтать любят. Так что спросить не у кого.

– Спросить всегда есть у кого, – вступил в беседу Одноухий, – Надо только поискать хорошенько.

– Ага, нашел один такой. Искатель. – Станет он с тобой разговаривать.

– Со мной, – станет! – ухмылка на лице Одноухого, и взгляд его глаз, почему-то заставляли верить, что с ним разговаривать станут.

(Ох, и боялись же мы салаги, этого взгляда. Было в нем иногда, что-то абсолютно бесчеловечное, и в эти минуты, казалось, что на тебя, из каких-то адских глубин, – смотрит сама жестокость).

– Ну так найди, и спроси.

– И найду!

– Найди. Только где?

– ……. За тридевять земель пройду, а найду!!!!

Энтузиазм Одноухого мне нравился. И этот его взгляд, – сейчас тоже мне нравился. Потому что сейчас его глазами смотрел не старый, матерый волчара, размышляющий, – «А не схарчить ли мне этого наглого, возомнившего о себе волчонка. Нет, это был взгляд хорошего боевого пса унюхавшего врага. А у такого пса есть только одни враги, – враги его хозяина. И только одна цель в жизни, – рвать в клочья врагов своего хозяина. А кто нынче его хозяин….?

– Ну, за тридевять земель конечно можно сходить. Только для начала лучше хорошенько по сторонам посмотреть. Нет ли кого поближе.

– Да кого мы тут то найдем? – удивленно спросил Одноухий, с надеждой глядя на меня.