Проанализировав ситуацию, и мгновенно поняв причину своего столь раннего пробуждения, – стремительно принял решение, и пошел в ближайшие кусты, – отлить.

То ли случайно, а то ли специально, пошел именно в сторону бывшего лагеря. И неспешно занимаясь своим неотложным делом, я прикидывал разнообразные версии происходящих там, в данный момент событий. – Версий было три. Там продолжали грабить. Там начали искать виновных. И, – там продолжают грабить, под видом поиска виновных.

Все это в очередной раз дало мне повод огорчиться порочности человеческой натуры, и порадоваться собственной предусмотрительности. Но сделал я это больше по привычке, поскольку внезапно осознал что больше не отождествляю себя с теми, кто находиться дальше границ нашей рощи.

Но и с теми, кто пока пребывает в этих границах, моя, казалось бы неразрывная связь однополчанина и отца-командира, становилась все более и более сомнительной. Да и кто из них, – был мне по-настоящему дорог? – Одноухий, с которым нас связывала многолетняя дружба, порожденная войной и нечеловеческими испытаниями? – Выдержит ли она испытание мирной жизнью? – Большая Шишка? – Неизменный член, а скорее атрибут моего отряда? – Но отряда этого уже практически нет. – Жердь? – его убили. А вместе с ним и Сиплого, Болтуна, Толстого и Бычару и еще двадцать восемь бойцов, имена половины которых я даже не вспомню.

Кто остается, – Куренок? – Да он вообще никто, даже странно что я про него вспомнил.

Так что продолжает удерживать меня рядом с этими людьми? Привычка? Чувство долга? – Да с какой стати, я кому-то из них что-то должен?

– Стоп, – сказал я самому себе. – Вспомни что сам говорил про то, что уходить вместе будет проще. Вспомни тех ребят, что пытались несколько часов назад вас ограбить. И подумай, – сколько еще таких засранцев встретиться на твоем пути назад.

Эти люди нужны тебе, а ты нужен им. Вместе, – вы сила. Так оставайся сильным, до тех пор, пока надобность в этом не отпадет и не исчезнет, вместе с отрядом. А пока, вспомни что ты командир и запусти чем-нибудь потяжелее в этого соню!

Я так и сделал. Подобранный камешек громко звякнул о шлем часового, но тот все равно не проснулся. Пришлось подойти лично, и несколькими энергичными словами и действиями, выразить бедняге высокую степень своего командирского неудовольствия.

Это сработало, (больший эффект, произвели действия). А я, подзарядив часового порцией бдительности, и будучи подзаряжен сам, – решил проверить часовых на дальних подступах к лагерю. После недолгого и не особо результативного обхода, – сон мой окончательно пропал. Не помогла даже старая армейская привычка спать всегда, везде и в любой позе которую позволят обстоятельства солдатской службы. Поэтому я отправил, (по привычке сделав внушение), часового у костра спать, а сам занял его место. И до самого утра просидел, подкладывая палочки в костер и размышляя о своем прошлом, будущем, и о жизни вообще. И конечно о том, – «кто же во всем виноват?».

Додумался, что во всем виноваты те кто слишком много думает. Думает, как проще добыть еду, или одежду, как легче перебраться с одного места в другое, как сделать меч крепче и острее, или магию понаворотистей и страшнее. Всякие думальщики, только тем и занимаются, что придумывают как жизнь себе облегчить. Только жизнь, от этого все равно легче не становиться.

Приручили животных, землю заставили растить не то что боги дают, а то что нужно человеку, даже ветер и воду приспособили крутить мельничные колеса и таскать грузы с места на место. Даже звезды, и те теперь работают на нас, предсказывая будущее, или время посевов. И что, – жить стало легче? Исчезли страдания, болезни и боль? НИ ФИ ГА. Их стало только больше, потому как и людей стало больше, а земля, вода, ветер, солнце и звезды уже не могут прокормить, разместить и обиходить такую ораву нахлебников. Вот и грыземся теперь за кусок земли и место под солнцем. И снова думают теперь разные думальщики, как бы народу побольше извести. Книги вон пишут, про то как лучше заломать и уничтожить врага. Разрабатывают тактики там всякие, да стратегии, оружие изобретают…

Вот придумали магию, – говорят все вообще можно из воздуха доставать. Скоро вообще работать не надо будет, все тока с помощью магии добывать станем. Хорошо небось – щелкнул пальцами, – вот те хлеб, да не наш простой, а какой-нибудь там…., ну не знаю, – эдакий, с выкрутасами и наворотами. Еще щелкнул, – бочка вина или пива. Хотя зачем бочка тому, кто все добывает прямо из воздуха? Проще сделать кружку, а захочется еще, – еще кружку. Захотел переместиться в другие края, – хлопнул в ладоши и уже там. Говорят что маги все это умеют, только непонятно тогда, – ради чего все время дерутся? Чего не хватаем в жизни тому, – кому не надо заботиться ни о хлебе насущном, ни об одежде или жилье? Чего ж такого нельзя добыть из воздуха, что даже маги, ради этого устраивают свары? Могут же все, но хотят еще больше. И в этом круговороте, остановки не будет и насыщения не придет никогда. – Вот что, надумал я в эту странную и страшную ночь, под отдаленный шум резни и отблесках пожара.

Наконец стало светать, и раннее утро словно стыдясь мерзостей прошедших дня и ночи, накрыло землю густым туманом.

К этому времени, – сон сморил даже самых отъявленных бузотеров, и на какие-то недолгие минуты на земле воцарились тишина и мир. Спали вчерашние и нынешние враги…, – теперь, – просто люди. Спали лошади, собаки и дикие звери. Уснул бушевавший всю ночь пожар, пожрав все, что могло поддерживать его существование. Успокоился ветер, всю ночь раздувавший пламя и терзавший ветки деревьев нашей рощи. Уснул протекавший рядом ручеек, перестав журчать красной от пролитой в этот день крови, водой. …Людская злоба и ненависть, взяли недолгую паузу, чтоб набраться сил на новый день. …Жадность в обнимку с завистью тихонько посапывали где-то посреди пепелища. ..И даже почти никогда не смыкающая глаза похоть, не решилась терзать свои измученные жертвы в эти волшебные минуты.

Я тоже спал. Глаза мои были открыты, я слышал воцарившуюся тишину и обонял запах свежего тумана с примесью дыма и пепла. Но мои чувства, мысли и воля, – в этот момент все равно спали, не осмеливаясь осквернять своим присутствием, этот юный, девственный и прекрасный в эти минуты мир.

Как только первые лучи восходящего солнца осветили горизонт, – я проснулся. Я проснулся, – поскольку за всю свою сознательную жизнь, ни разу не пропустил восход солнца. Потому что только утренняя заря, заряжает организм самой чудесной, самой сильной, самой животворной и прекрасной энергией

Утро было прекрасным, прекрасны были деревья, трава, звон и свежесть бегущей в ручье воды. Даже комариный писк, что раздавался сейчас у меня над ухом, – тоже был прекрасен.

Нет, н подумайте только, что встретили ценителя комариных песен. Я, как и вы тоже их ненавижу. И что я только не делал, чтоб никогда его не слышать. И магическим пологом накрывался. И выделял вещества отпугивающие «певцов», и даже пробовал с ними договориться. Все без толку. В самом плотном пологе, они найдут дырочку, пролезут в нее и заведут свой бессмысленный писк. Какой бы страшный и отвратительный запах я не выделял, – обязательно находился не слишком брезгливый комар, или комар страдающий, (или наслаждающийся) насморком, – который пролетев через весь лес, немедленно подбирался к моему уху и услаждал его своим концертом. А что касается договориться, – после многих попыток, я убедился что это невозможно. Слишком уж их много, слишком уж они жадные и голодные. Попробуйте, (ради тренировки), уговорить всех людей жить в мире и согласии. Получиться? Смело принимайтесь за комаров.

Ну вот, опять эти люди. Неужели даже в это прекрасное утро они не могут оставить меня наедине с собой? К чему они лезут в мои мысли?

Не меняя лежащей позы, я приподнялся в воздухе на высоту своего роста и начал приводить в прежний вид место своего ночлега. Расставил по местам кочки, вернул осоке ее «колючесть», поменял листья на деревьях как было и выпрямил их ветки.