Попцов вернулся домой в отвратительном настроении. Он уже догадался, что братство, которое богаче всех земных царей — это пресловутая секта, в которой он сегодня побывал. Их богатство, понятное дело, действительно не от мира сего — лучше и не скажешь! Что касается чистых влюбленных душ, то это — новобрачные, прекрасную половину которых он навещал сегодня. Принести им обоим «в один час» благую весть в виде части рецептов дядя Персик не смог бы при всём желании, по причине их несовместного проживания.

В общем и целом, дядюшка понял идею Переводчика. Тот хотел сделать так, чтобы волшебные рецепты попали в руки достойных. Если бы братству удалось помириться с изгнанной парочкой, то оно вынуждено было бы поступиться своей излишней принципиальностью и сделаться ближе к отдельным людям, а парочка, в свою очередь, приобщилась бы к некоторой дисциплине и общественным ценностям. Мысль, на первый взгляд неплохая, но все три достойных участника, которые должны были бы сделаться коллективным собственником рецептов, вызывали у дяди Персика омерзение. Тем не менее, спустя пару дней, Попцов снова посетил секту. Ему нужно было узнать, что это за «благородная цель», которой посвятил свою жизнь «достойный муж», сбежавший от молодой жены. Оказалось, что благородный юноша устроил приют для бездомных собак. Дядюшка принял информацию к сведению, поблагодарил и больше никогда к сектантам не возвращался.

— Теперь, я, кажется, начинаю понимать, зачем тебе было нужно два дубля, — произнес Иван, — ты хотел, чтобы наши с Аленой части были доставлены «в один час», но точно не знал, что такое «час», поэтому решил, что это должно случиться одновременно.

— Верно, — подтвердил дядя Персик, — я рад, что у тебя не возникло вопросов о достойном муже, посвятившем свою жизнь благородному делу и про прекрасную женщину, достойную любви этого мужа.

— С этим всё понятно, — подтвердила Алена и снова поцеловала Ивана в губы. Я бросил возмущенный взгляд сначала на Петрова, а потом — на Персика. Оказалось, что они не были склонны разделять моего возмущения. Петров смотрел на парочку с доброжелательным интересом, а Персик, казалось, от умиления готов был расплакаться.

— Затем я начал думать, какая организация, кроме секты, соответствует описанию братства из текста обещания и, спустя десять лет, придумал, — продолжил рассказчик.

— Про братство, что богаче всех земных царей, это ты здорово сообразил, — похвалил Персика Петров, — и богатство у Секвенториума не от мира сего, это уж точно. — Дядя Персик скромно улыбнулся.

— А почему Переводчик выбрал именно тебя? — спросил Иван.

— Точно не знаю. Думаю, что из-за моего интервью «Боголюбской Правде». В нем я утверждал, что лучше быть честным и хорошим, чем нечестным и плохим. Согласитесь, это довольно смелая сентенция.

— У меня есть еще вопрос, — обратился я к Попцову. — Когда вас допрашивали в дружине, и вы скончались, какой из пунктов нерушимого обещания вы нарушили?

— Никакого. У меня были серьезные проблемы с сердцем. Оно просто не выдержало всех этих переживаний.

— Теперь у вас абсолютно здоровое сердце, — с гордостью сообщил я. — После этой секвенции у вас вообще всё абсолютно здоровое.

— Спасибо, Андрей, — улыбнулся Попцов, — Ричард мне уже рассказал.

— А как тебя дружинники вычислили? Откуда они узнали, что рецепты у тебя? — вступил в разговор Петров.

— Дурацкая ситуация, сам во всем виноват, — признался Попцов, — десять лет не высовывался, потихоньку экспериментировал с секвенциями, а тут не выдержал.

— Что случилось-то?

— В Боголюбск прислали вакцину от гриппа, школьников привить. По количеству — ровно половина от того, что нужно. А начальник санэпидстанции — моя э-э-э… старая знакомая. Вот я и подумал… — Петров ничего не ответил, лишь по-лошадиному помотал головой. Слово взял Иван:

— Дядя, ты написал, что собираешься отправить рецепты по почте на свое имя, до востребования. Зачем?

— По-моему, это очевидно, Ваня. В каждый отдельный момент времени у любого из нас — меня и обеих моих копий, на руках была только неполная часть рецептов, не имеющая ценности в отрыве от других частей. Даже, если бы кого-то из нас перехватили, сущность рецептов осталась бы в тайне.

— Но позволь, Алена, обладая лишь одним чемоданчиком, выполнила секвенцию удвоения!

— Я ошибся, — нехотя признался дядюшка, — я был уверен, что монетки в дипломате не работают. Кроме того, я не предполагал, что кто-то сможет сам догадаться, что такое «кровь Спасителя», — Алена опустила глаза и слегка покраснела. От гордости за свою проницательность, надо полагать.

Все примолкли, а я вдруг почувствовал, что последний кусочек пазла лег на свое место, и передо мной открылась вся картина охоты за зеркальными секвенциям. Интересно, что все участники, вольно или невольно вовлеченные в эту охоту, действовали исключительно из благих побуждений и преследовали самые благородные цели. Но почему-то в качестве методов достижения этих высоких целей наибольшей популярностью пользовалось физическое насилие, включая убийство, а также обман, взлом, воровство, шантаж и предательство. С большим неудовольствием я заметил, что причастен к большинству из перечисленных грехов. Мои морализаторские размышления были прерваны Петровым, который довольным тоном заявил:

— Ну, что же, кажется, в общих чертах мы во всём разобрались. Можно отправляться в Москву.

— До поезда еще много времени, — сообщил Иван, глянув на часы.

— Честно говоря, я рассчитываю, что вы составите нам с Траутманом компанию, и мы все вместе полетим на вертолете. — Алена захлопала в ладоши, а Иван степенно сказал:

— Ну что же, можно и на вертолете, — после этого, они с Аленой снова поцеловались. Сколько же можно!

— Друзья мои, перед вылетом хотелось бы успеть уладить кое-какие дела, — продолжил Петров. Вся честная компания с интересом уставилась на моего друга.

— Персик, будь добр, по вопросам утряски всяких мелких формальностей позвони по этому телефону, спроси Арнольда — он тебе с удовольствием поможет.

— Каких еще формальностей? — удивился дядя Персик.

— Видишь ли, с бюрократической точки зрения, ты у нас покойник, — объяснил Петров, — со всеми вытекающими из этого последствиями. А Арнольда в этом городе уважают все без исключения бюрократы. Так что он тебе за недельку выправит все необходимые бумаги, и заживешь лучше прежнего.

После этого Петров обратился к Ивану:

— Теперь, ты. Пока Траутман оживлял твоего дядюшку, мы, если помнишь, немного поговорили о твоей работе. Насколько я понял, в целом тебя всё устраивает, но кое-что ты бы непрочь изменить. Лично на меня большое впечатление произвел твой рассказ про единственный на этаже туалет в твоем больничном отделении.

— Ну, собственно, туалетов там два, — начал оправдываться Иван, — мужской и женский.

— Я помню, — подтвердил Петров, — каждый из туалетов имеет одно посадочное место, причем женский уже два месяца как закрыт по причине протечки труб, — по лицу Ивана я увидел, что ему неудобно. Одно дело поделиться наболевшим за бутылкой вина, другое дело — оглашать это вслух.

— В связи с этим у меня к тебе есть предложение, — продолжил Петров. — Сейчас одна близкая мне коммерческая структура решила вплотную заняться медициной. В частности, в Москве, в хорошем месте, уже построен большой медицинский центр, как раз по твоей специализации. Строительная часть уже закончена, если все пойдет, как надо, месяца через четыре начнем работать. Мне нужен человек, который всё это возглавит. Ты бы не взялся за это дело? Да, кстати, туалеты там есть в каждой палате.

Иван ответил не сразу:

— Видишь ли, сейчас я работаю в городской больнице, и теоретически туда может попасть любой больной, вне зависимости от того, есть у него деньги или нет.

— В новом медицинском центре коммерческой будет только половина мест. А некоммерческих мест там в полтора раз больше, чем в твоей больнице. Твое возражение снято? — Иван еще немного подумал и сказал: