— Бывают же такие люди, — порадовался я, — а на чем конкретно они с Переводчиком не сошлись?

— Наш говорил, что люди должны любить друг друга, помогать, жалеть. А они говорили, что человек должен любить Бога, а тот уж сам всех полюбит и пожалеет. Централизованное распределение, так сказать. А совсем расстались они вот на чем. Там у них в секте парочка была, парень и девушка, ну и полюбили друг друга, дело-то молодое. Пришли за благословением к духовному отцу, а он ни в какую. Мол, на девке грех какой-то есть, такой страшный грех, какой только перед смертью отпустить можно, и то, посмотреть надо, отпускать ли. Недостойна она этого парня. Уж как они не просили, а благословения не получили.

— Что за грех известно?

— Не знаю. Что угодно могло быть. Может к причастию во время месячных пришла, может, аборт сделала. Наверняка, дура, сама же и проговорилась на исповеди.

— И чем же всё закончилось?

— Закончилось всё хорошо: ребята в ЗАГС сходили, да расписались. Ну, их из секты и погнали. А наш ветеран давай за молодых заступаться. Сначала просил, а потом поучать начал. Начал отцу духовному Христа в пример ставить. Кто же такое потерпит? Вот его вслед за молодыми и попёрли. Тут, как я понимаю, крыша у него и съехала окончательно.

— Значит, вы поняли, что секвенции он передал не боголюбам, и продолжили свои поиски?

— А как же иначе? Мы люди упорные и опыт кой-какой имеем.

Из дальнейшего рассказа я узнал, что до увольнения Дмитрий обеспечивал государственную безопасность не где-нибудь, а в Боголюбске. Естественным образом у него сохранились неплохие связи с бывшими коллегами, которые дружина успешно использовала. Рассуждали наши реаниматоры следующим образом: некий человек владеет двумя уникальными умениями — создавать копии предметов и оживлять мертвых. Едва ли такой человек будет изготавливать копию коробка со спичками. Впрочем, если он скопирует спичечную коробку, это всё равно будет незаметно. Поэтому, по здравому рассуждению, друзья поначалу взяли под контроль все случаи внезапного обогащения и неподтвержденных, точнее, опровергнутых случаев смерти. Потом решили обращать внимание на любые случаи, когда материальные ценности появлялись ниоткуда. В течение десяти лет они непрерывно анализировали обширные сведения, поступающие к ним от бывших коллег Сухова и из других источников. И наконец с полной уверенностью смогли указать на того, кому безумный Переводчик доверил свои тайны. Лица поклонников Владимира Ильича светились самодовольством; они ожидали, что я тут же начну расспрашивать, каким именно образом они вычислили несчастного Валерианыча. Но я решил их разочаровать. Вместо того, чтобы завороженно уточнять подробности удачного расследования, я поднялся со стула и объявил:

— Пока всё, господа. Спасибо. Встретимся после обеда. Где тут у вас можно прилично поесть?

— Пойдем, Хия, — позвал я девушку, и мы покинули штаб дружины.

— Неужели тебе не интересно, как они изловили этого Валерианыча? — удивилась Хия.

— Еще как интересно, — признался я, — но уж больно захотелось их обломать, — я с удовольствием употребил слово, недавно услышанное по телевизору от одного очень известного политика.

Андрей, нам налево, — сказала Хия, когда я, выйдя на привокзальную площадь, уверенно направился направо, — сказали, что ресторан там.

— Давай на секундочку домой забежим, — предложил я, — зайдем и тут же вдвоем под душ. — Промелькнувшая перед моим мысленным взором картина показалась мне очень соблазнительной. Поэтому я добавил, не скрывая просящего тона:

— Забежим буквально на полчасика.

— Нет. Мы на работе, Андрей, — Хия была непреклонна, и я подчинился.

По жаре пришлось идти минут десять. Отказ напарницы ненадолго заглянуть на квартиру настроил меня на желчный лад. Наверное, из-за этого я обратил внимание на убожество автомобильного парка Боголюбска, представленного, в основном, «Жигулями».

— Смотри, — сказал я подруге, указывая на неновую «Шкоду» темно-зеленого цвета, — это самый шикарный экипаж из тех, что населяют этот центр мироздания.

— Он не местный, — равнодушно заметила Хия, которая уже успела миновать несчастный автомобиль, — у него номера московские, — и, не огладываясь, прошествовала к входу в ресторан. О том, что «Шкода» встретилась нам неслучайно, я догадался гораздо позже.

Ресторан назывался «Садко». Пока мы шли вслед за официантом к нашему столику, я успел заглянуть в тарелки немногочисленным посетителям заведения, и увиденное меня не слишком вдохновило. Из-за этого я не стал раскрывать своего экземпляра меню и попросил Хию:

— Возьми мне того же, что себе, плюс кружку пива. Если есть, местного.

Хия быстро пролистала меню, подозвала официанта и начала быстро диктовать. Завершила она заказ словами:

— И три бокала пива. Местное есть?

— «Боголюбское Особое», очень рекомендую.

— Пиво сразу принесите, пожалуйста, — крикнул я быстро удаляющейся спине, после чего укоризненно обратился к Хие:

— Я же просил одну кружку.

— Ты просил всё, как мне, плюс одну кружку, — парировала девушка.

Пиво принесли быстро, и оно оказалось нужной температуры: прохладным, но не слишком холодным. Я взял бокал и, не отрываясь, осушил примерно половину, вслушался в себя и заключил: «Умеют». Хия отпила, как-то по-детски облизнулась и подтвердила: «Да, ничего».

Я отвел глаза. При взгляде на Хию в голову лезли мысли совершенно не гастрономические. Чтобы от них отвлечься, я спросил:

— Интересно, где ты так драться научилась?

Хия улыбнулась и поинтересовалась:

— Тебе понравилось?

— Со стороны выглядит впечатляюще, — признался я, — но всё так быстро произошло, что подробностей я не заметил.

— Тут главное не подробности, а результат, — отмахнулась девушка.

— А всё-таки, ты этому долго училась? Специальное название для этого смертоубийства какое-то существует?

— Есть, но оно тебе ничего не скажет, — улыбнулась девушка, — а что касается моей скорости, то это следствие специальной секвенции. Хотя, я и без нее неплохой боец, — добавила она и мило потупилась.

— Постой, ты хочешь сказать, что существует секвенция, увеличивающая скорость? — не поверил я, — почему я он ней ничего не слышал?

— Не отвлекайся, — строго сказала Хия, указывая на приближающегося к нам официанта, несущего поднос, уставленный блюдами в два слоя. Вскоре официант удалился. Все содержимое подноса, к моему удивлению, хоть и с трудом, но поместилось на нашем столике.

— Мы всё это должны съесть? — с недоверием спросил я.

— Глаза боятся, а руки делают. Корейская народная мудрость, — заявила моя прожорливая возлюбленная, придвигая к себе тарелку с огромным куском мяса.

Я попробовал от нескольких блюд и минут через двадцать сдался. Хия в это время продолжала быстро и очень изящно поглощать пищу. Еда, я должен отметить, была не слишком выдающейся. Не сказать, чтобы несъедобной, но и не такой, чтобы жалко было оставить на тарелке. Я еще немного понаблюдал за Хией и деликатно осведомился:

— Ты всегда ешь с таким аппетитом?

— Нет, — мотнула головой девушка. — Только под воздействием секвенции ускорения, и еще, когда я немножко влюблена.

— Я, может, тоже немножко влюблен, — уязвлено ответил я, — но проявляю это совсем иначе. Может, доберемся до дому и устроим небольшой тихий час?

Я, конечно, догадывался, что ответит Хия на моё предложение, но, получив ответ, всё равно немного расстроился.

Два официанта проворно убрали посуду с нашего стола, после чего принесли кофейник и два больших блюда с пирожными.

— Ты это заказывала? — оказывается, я еще мог удивляться. Хия в ответ два раза энергично кивнула головой: воспитанная сладкоежка не позволяла себе разговаривать с набитым ртом.

Я закурил сигарету и поделился с Хией идеей, которая меня посетила, когда дружинники упомянули желание Переводчика оживить Иисуса Христа.