Как только стадо вышло, я шмыгнула в ворота.

— Да на мельнице он, — сообщила найденная на огороде жена старосты, имени которой я во вчерашней суматохе не расслышала.

Чтобы не тратить зря время, я сразу зашла забрать из хлева Мышака. Не знаю, как это выглядело со стороны, но, поверьте, мне пришлось гораздо тяжелее,_; чем с вампирами! Да и шума было не меньше. Мышак встретил меня умиротворенным фырканьем, ласково ткнулся в плечо и игриво начал хватать за рукав. Овса ему вчера на радостях насыпали такую гору, что он даже не смог все съесть. Так что до моего прихода Мышак был явно счастлив. Когда я взяла уздечку, он смутно забеспокоился и попятился. А потом я сняла с загородки седло. И тут Мышак понял, что жестокая судьба снова наносит ему безжалостный удар. Снова его ждет бесконечная дорога, трава, звездное небо вместо крыши над головой, дожди, метели, медведи, упыри и волки. Мой верный конь решил поспорить с судьбой и приготовился к бою за свое счастье. Я оценила его решимость и отложила седло.

— Утю-тю-тю-тю, — приближалась я к коню, пряча уздечку за спину и протягивая в руке горсть овса.

Мышак прижал уши и всхрапнул.

Дальше было много чего, хоть и недолго. Хватило и шума, и криков, и гулких ударов копыт. Когда я наконец-то вылетела верхом на неоседланном бунтовщике, собравшийся пяток мальчишек встретил меня приветственными криками, а в хлеву надо было поставить на место пару бревен в стене и сделать новую загородку — старая теперь годилась только на дрова. Во дворе Мышак наконец-то покорился, и я смогла пересчитать свежие ссадины с царапинами и почесать через одежду укус на плече.

— Держите! — бросила я им конец веревки, петля из которой охватывала шею Мышака, и пошла за вещами. В общем, до старосты я добралась уставшая, запыхавшаяся и не очень-то добрая.

— Странствующая? Ах да! Доброе утро, — Староста умиротворенно сидел на пороге мельницы и задумчиво перебирал в руках кольчугу, в которую только что добавили сотню серебряных колец. По всему было видно, что сегодня он не спал, да и вряд ли ел. В дополнение к новому костюму мельника — ну да, кольчуга полагалась ему — был еще немалых размеров топор. Не знаю, кто как, но я торговаться с таким мельником точно не рискнула бы. Мы посидели недолго рядом, обсудили шипастый шлем, который закажут гномам уже на следующей ярмарке, и долго решали, хватит ли мельнику длинного бахтерца на шлеме или придется делать высокий стальной ошейник. Заговорив о серебре, я ненавязчиво перевела беседу на золото. С попытки пятой староста понял намек.

— Да-да, спасибо вам! — В солнечных лучах приятно заблестели добытые из кошелька монеты. Староста особо на них и не глядел — в это время на крышу мельницы как раз затаскивали небольшую катапульту, — Интересно, через пруд достанет? — задумчиво пробормотал староста, и я поспешила попрощаться.

Осталось прихватить по дороге Воротника.

— Куда это вы, госпожа Странствующая? — поинтересовался общительный дозорный.

Пришлось опечалить его известием, что на ужине я не буду, да и вообще-то уезжаю. С расстройства он чуть было не поднял тревогу, но тут его слегка отвлек громкий плеск на пруду и множество криков. Выслушала целый ворох пожеланий доброго пути, ответила, махнула напоследок рукой, въехала в лес и облегченно вздохнула.

А тем временем в другом месте вершились совсем другие дела.

— Выстрижете шерсть здесь, здесь и здесь! — приказывал неприятный меняющийся голос, и черные ножницы в черных руках щелкали над тушками махаганцев, выложенных на алтаре пригородного храма.

Черная рука подхватила один выстриженный клок и уволокла под капюшон.

— Его слюна, его чудная молодая слюна. Чудесный запах, — пропел сам себе Черный Повар. — Ты был здесь, нежный молодой дракончик, ты хватал их своими молодыми зубками! Шерсть вымочить в котле и выкинуть!

Зловещие черные фигуры вскочили на зловещих вороных коней и с места рванули во весь опор. Целый день черному отряду предстояло в черных душных плащах мчать под теплыми лучами летнего солнца. Нелегко всегда быть черным, а иногда и просто мучительно. Но деваться поставщикам было некуда. Черный Повар взял след.

Рано я вздохнула, ох рано!

Мышак заметил все раньше меня. Он фыркал, упирался, мотал головой, взбрыкивал, в общем, всем видом показывал, что что-то учуял. Любой уважающий себя герой оценил бы предостережение коня, завел с ним задушевную беседу о здоровье, планах на будущее и погоде и напоследок спросил бы совета. Но я точно не годилась в герои. Мышак получил ладонью по крупу, каблуками по бокам, я натянула поводья, и мы медленно, боком, пошли по дороге. Я раскачивалась, хлопала Мышака с разных сторон, подергивала поводья, шипела и чмокала то в правое, то в левое ухо, в общем, была очень занята. Так что когда рыжий валун за кустами вдруг с шелестом прошелся по листьям хвостом, я чуть не свалилась с лошади.

Это был Рыжий. Здоровенный бык с черной полосой по хребту смирно стоял, раздувая ноздри. Рядом красовался Рогач. На меня с Мышаком они не обратили ни малейшего внимания, да и вообще выглядели как-то озадаченно. У их ног поскуливали пастушьи собаки. И вся эта компания глядела куда-то в лес, откуда доносились нестройные крики, мычание, звуки рожка и какой-то треск.

— Воротник! — сообразила я. Бороться с Мышаком было некогда. Я соскользнула на землю, бросила поводья на ближнюю ветку и ринулась через лес пешком.

— Зорька! Звездочка! Искра! Белянка! Ко мне! Тппруль… — После неуверенного перечисления кличек пастух несильно дул в рожок. Кнут он вообще на всякий случай спрятал за спину. Мычащая масса с рогами колыхалась и накатывала на березу у края поляны. Коровы карабкались одна на другую, поднимались на задних ногах, поддевали, подталкивали соседок вверх с безостановочным упорством. Был ли кто-нибудь на дереве, разглядеть не удавалось. Рядом скакали обрадованные общей суматохой телята.

— Да что же это такое! — Пастух чуть не плакал, береза дрожала и кренилась, — Покалечатся ведь! — стонал пастух, но вперед не лез.

Выглядело все это и правда страшновато.

Второго пастуха вообще не было видно.

— Кинулись! Зорька! Белянка! Учуяли что-то! Напролом! Клык и Хват скулят, следом не пошли, — Из обрывочных фраз пастуха никак не складывалась цельная картина, но я и сама кое о чем догадывалась.

Береза с треском накренилась и застряла верхушкой в ветвях соседних деревьев. Стадо торжествующе замычало и двинулось вперед.

— Куда! — Я схватила за хвост самую ближнюю корову и чуть не получила в грудь копытом.

— Осторожно! — Пастух схватил меня поперек тела и потащил назад.

— Пусти! Пусти! — пыталась отбиваться я, но лучше всего получалось просто дрыгать ногами.

— Затопчут, — Пастух разжал руки на другом краю поляны, и я чувствительно хлопнулась о землю.

Мы оба тяжело дышали. Коровы продолжали штурмовать дрогнувшую березу, доставалось и соседним деревьям. Особенно упорно буренки хотели взбежать по наклоненному стволу, но съезжали через пару-тройку шагов.

— Порчу кто-то навел? — вслух размышлял пастух. — Вроде и не злые они… а подходить страшно. И Клык с Хватом не пошли… Что же делать?

Мои вещи остались при Мышаке.

— Дай свою жалейку! — сказала я пастуху и, когда тот непонимающе захлопал глазами, сама выдернула простенькую дудку у него из-за пояса и зашагала к обезумевшим буренкам.

В этот раз пастух меня не останавливал.

Коровы до сих пор не придумали ничего новенького и продолжали пытаться втоптать березу в землю. Я выбрала место шагах в пяти от основного движения, вдохнула и заиграла на дудке. Тихая, успокаивающая песня разлилась по поляне. Получилось же совсем недавно с Вечерним Народцем!

Но сейчас у меня была совершенно другая публика. Пальцы устали бегать по дырочкам, а коровы не обращали ни малейшего внимания на мои умиротворяющие мелодии. Сейчас они атаковали березу с другой стороны, пытаясь уронить ее на поляну, и дерево уже угрожающе покачивалось.