— Нет! — закричала Ирина.

Ее исступленный неистовый крик еще не успел умолкнуть, как видение вдруг распалось на тысячу осколков и перестало существовать.

Глава 16

Андрей лежал на сухой потрескавшейся земле. Глаза его были закрыты, но каким-то внутренним зрением он видел над собой голубое небо с плывущими по нему легкими облаками, видел свой вспоротый, как консервная банка, вертолет с пустыми глазницами окон, из которых повылетали бронестекла, видел лежащее среди обломков тело Егора, который, судя по положению его головы, никак не мог быть живым.

Охватывая эту картину своим новым зрением, Андрей не испытывал ни страха, ни сожаления, ни гнева, ни боли. Он словно вообще разом лишился всех чувств. Он просто лежал… Потому, что не знал даже, на каком он находится свете и есть ли еще у него его молодое сильное тело.

Через некоторое время этим же непонятным, словно внутренним зрением он увидел, как к подошли два человека в традиционной афганской одежде с автоматами наперевес. Один из них, наклонившись над Андреем, быстро обшарил его карманы.

— У него нет оружия, — сказал афганец.

И Арсеньев почему-то прекрасно понял его слова.

— Подох, собака, а толку от него никакого, — ответил другой.

Сказав это, он жестоко ударил пилота ногой по лицу. Голова Андрея мотнулась от удара, но боли по-прежнему не было.

«Эти люди говорят на незнакомом мне языке, — подумал он, — а я их понимаю».

Но осознание этого факта не вызвало у него удивления. Все, что творилось в мире было, ужасающе далеко от него и не имело к Андрею никакого отношения.

Затем наступила тишина. Только синее небо с все так же — плывущими облаками оставалось в поле его внутреннего зрения. Это яркое небо с каждой секундой все тускнело и тускнело, пока весь Мир не накрыла черная непроницаемая мгла. В наступившей темноте, как на фотопластинке, вновь проявилось лицо прекрасной незнакомки с огромными черными глазами. Взгляд ее будто звал, манил Андрея:

— Не уходи, вернись!

Затем исчез и этот милый образ, и Арсеньев не почувствовал уже, как рядом с ним в грохоте винтов и облаке пыли опустился еще один вертолет-штурмовик, из которого проворно выпрыгнули несколько человек в камуфляжах. В петлицах одного из них блестела эмблема медицинской службы. Он склонился над неподвижным Андреем, приложив пальцы к его сонной артерии. Спустя несколько секунд офицер-врач радостно крикнул:

— Он жив, ребята! Давайте быстрее носилки и несите его в десантный отсек.

— А Егор? Что с Егором? — прокричал один из пилотов.

— Погиб Егор, погиб, — опустив руки, скорбно ответил врач.

Через несколько минут обвешанная оружием металлическая стрекоза взмыла в небо, устремляя полет к Кабулу. Она уносила на своем ребристом полу носилки с неподвижными телами пилотов: мертвым Егором и еще живым Андреем.

* * *

Сознание Ирины медленно возвращалось к действительности. Болела голова, и перед глазами стоял туман. Девушка провела дрожащей рукой по влажному лбу:

«Что это было? — с неестественной смесью удивления и безразличия подумала она. — Сон или галлюцинации?»

Постепенно все окружающее стало приобретать реальные черты. Взгляд Ирины скользнул по стоящим на столе предметам. Сгоревшие свечи, оплавившись, бесформенной массой растеклись по столу. Вода в тускло поблескивающем серебряном сосуде подернулась радужной маслянистой пленкой. Комнату освещала электрическая лампочка, свет которой смягчал плафон из цветного стекла. Гадалка стояла у окна, задрапированного тяжелой, плотной тканью.

«Когда же она задернула шторы? — подумала Ирина. — Почему я не заметала этого? Господи, да я же спала».

Елена Петровна внимательно смотрела на девушку, и во взгляде ее угадывались ожидание и тревога.

— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила она.

Ирина, у которой это наваждение и особенно последние его минуты, когда она всем своим существом стремилась помочь летящему навстречу смерти парню, отняло, казалось, все силы. И все же девушка собралась с духом и почти уверенно ответила:

— Нормально…

Она попыталась встать, но ощутив, как противно дрожат ноги, бессильно откинулась на высокую спинку стула. Хозяйка испуганно поспешила к Ирине.

— Подожди, девочка, подожди… Ты совсем обессилела. Нужно подкрепиться. Сейчас, золотая, я помогу тебе.

Она приподняла ослабевшую девушку и, поддерживая ее под руку, вывела из комнаты. По темной садовой дорожке они прошли к двери, ведущей в дом. По пути с трудом передвигающая ногами Ирина пыталась отыскать в памяти промелькнувшее недавно слово, которое казалось ей очень важным.

«Да, — вспомнила, наконец, она, — колдовство! Правильно! Никакое это не гадание — это именно колдовство».

Перед ее глазами снова предстали необычные видения на покрытой бликами свечей поверхности воды. Эти удивительные и страшные картины врезались в память девушки до мельчайших подробностей, и именно эта пугающая детализация фантомов заставляла верить в их абсолютную реальность.

«Вот тебе и гадалка-шарлатанка, — невесело усмехнулась про себя Ирина. — Колдунья! Настоящая колдунья».

Способность к трезвому осмыслению событий, на время покинувшая ее, постепенно стала возвращаться вновь.

«После всей случившейся чертовщины, — уже с иронией подумала она, — меня совсем не удивит, если у этой симпатичной женщины в модерновых сапожках окажутся копыта, а под лайковой юбкой хвост… Впрочем, шутками здесь не отделаешься. Приемлемых объяснений того, в чем я приняла самое активное участие, по-моему, вообще немного, и из них самое разумное можно было бы сформулировать так: хозяйка — местный самородок с удивительно сильными способностями к гипнозу. Зачем только ей понадобился весь этот спектакль со свечами и водой в чаше? Это же так банально».

Ирина взглянула на «самородок», входящий в комнату с подносом, на котором весьма кстати расположились тарелка с румяными, искусно поджаренными гренками, большая пиала с бульоном и маленькая чашечка кофе. Оставив поднос на столе, Елена Петровна извлекла из бара керамическую бутылку и налила рюмочку темной вязкой жидкости.

— Это мне? Я не буду, — мгновенно запротестовала Ирина.

Но Елена Петровна все же протянула рюмку девушке и с улыбкой сказала:

— Выпей. Это алтайский бальзам. Тебе нужно восстановить силы.

«Ладно, — озорно подумала Ирина, — если уж нарушать, то все традиции разом. Однако я совсем в разнос пошла. Сначала связалась с нечистой силой, потом ступила на опасную тропу алкоголизма».

Она послушно проглотила сладкую, пахнущую лекарством жидкость, которая оказалась неожиданно крепким спиртным напитком, и тут же принялась энергично закусывать. На свое удивление она ела так жадно, словно голодала по крайней мере неделю. В считанные минуты Ирина уничтожила ароматные хрустящие гренки, заполировала их горячим бульоном, и почувствовав, что острое чувство голода несколько отступило, принялась за благоуханный кофе.

Елена Петровна с немым удовлетворением наблюдала за девушкой.

— Ну что ж, теперь ты сможешь рассказать о том, что видела?

Девушка, не поднимая глаз от стола, снова погрузилась в яркие, фантастические видения, недавно промелькнувшие перед ней. Ей совсем не хотелось рассказывать о них. Она ощущала их как нечто потаенное, очень личное, но несмотря на это, она понимала — эта женщина, эта гадалка, с таким напряжением ожидающая ее рассказа, очень несчастна, и от нее, Ирины, зависит дальнейшая судьба этой русоволосой цыганки. Ирину не покидало ощущение, что Елена Петровна каким-то образом связана с приоткрывшимся ей миром, с тем прекрасным черноволосым парнем, чей синий взгляд пристально и внимательно всматривался из неизвестного ниоткуда.