качестве компенсации требуют по сотне тысяч на рыло. Вы суете деньги прохвостам и после их ухода забираете пакетик.

В пакетике лежат какие–то странные документы, например, распечатки биржевых сводок за полгода, а на отдельной бумажке корявым почерком написано примерно следующее: «Макс, товар будет здесь завтра, как обычно. 840 грамм высшей пробы в кольцах и 350 — в цепочках. Юстас».

Поразмыслив, вы оставляете пакет в дупле и с нетерпением ожидаете завтрашнего дня. Возможно, вы даже пригласите на такое ответственное дело хорошего знакомого и уже вдвоем займете наблюдательную позицию на той же скамейке.

Пакет прибудет в назначенное время, но подойти к дуплу вам опять не удастся — на этот раз алкоголиков привалит чуть ли не десяток и расположатся они под тем же деревом. Алкоголики будут живо обсуждать вашу вчерашнюю щедрость и выжидательно поглядывать на вас, погромыхивая пустыми стаканами.

С трудом сдерживая ярость, вы опять попросите их удалится. Они, естественно, опять потребуют выкуп, по сотне на нос. Драться с ними вы не станете, доставать пакет при них не рискнете. Посоветовавшись с приятелем, вы вручите алкоголикам все, что обнаружите в карманах — тысяч триста–четыреста.

К величайшему сожалению, в пакете опять будет всякая ерунда и записка, в которой Юстас переносит сделку на завтра, ужасно извиняясь перед Максом. Если вы не идиот, вы поймете, что вас динамят, но не исключено, что в голове у вас опилок больше, чем извилин. Тогда поить алкоголиков вам предстоит еще не раз, но в конце концов даже вам придет в голову кое–что из того, что у нормальных людей называется мыслями.

Несмотря на кажущуюся сложность описанного жульничества, подобную схему с разными вариациями действительно прокручивают городские бомжи — суммы выходят разные, но на бутылку с закусью хватает.

А всего–то нужно — обрывок золотой цепочки, за который в ларьке все равно не дадут больше десятки, да избыток свободного времени. Да, чуть не забыл — без романтически настроенных кретинов здесь, конечно, никак не обойтись.

И главное — никаких проблем с уголовным кодексом — деньги–то вы сами предлагаете.

Совершенно достоверные истории

ТРИ ДНЯ ИЗ ЖИЗНИ НЕУДАЧНИКА

На эстонской стороне реки Нарва, теперь как на чужой планете, стоит маленький городок под названием Мехикоорве. Если подъезжать к нему с эстонской стороны, то сначала будут долго тянуться убогие домишки эстонских фермеров и совсем уже никакие хибарки «оккупантов» окрестных деревенек. Но стоит подъехать поближе, как сразу становится ясно, за что боролось прогрессивное человечество последние десять лет — особняков этажностью менее трех там, похоже, просто нет, а на «жигулях» разъезжают только бывшие коммунисты — все остальные предпочитают «мерседесы» или, на худой конец, «вольво». Мехикоорве — город медных контрабандистов.

От России городок отделяет только речка Нарва, а этого, похоже, недостаточно. По речке уверенно плавают рыбацкие баркасы, пограничные катера и дохлые кошки. Места хватает всем, но, увы, не все довольны своим местом.

А вот Эдик Ворошилов и раньше на жизнь не жаловался, пока рыбачил в совхозной флотилии, а после амнистирования частного предпринимательства вылупился из совхоза, приватизировав по случаю старенький катер и занялся, наконец, настоящим делом.

Белыми ночами и мутными рассветами Эдик возил медные прутья и колокола, титановую броню и алюминиевые чушки. Не брезговал Ворошилов и вождями мирового пролетариата — одних бронзовых бюстов Владимира Ильича перетаскано было не меньше тонны, а полномерных теоретиков марксизма приходилось расчленять на берегу и возить кусочками. Но все это было так, барахтанье, — прибыли едва хватало на прокорм дивизиона местных пограничников.

Удача улыбнулась поздней осенью, перед самым закрытием сезона. Абориген Хрюша, алкоголик с тридцатилетним стажем, кряхтя и спотыкаясь, приволок к дому Ворошилова бронзовое ухо. Судя по размерам органа, Хрюша надругался над статуей Свободы, хотя алкаш уверял, что жертва носит брюки и двубортный пиджак.

Ухо потянуло на сорок кило и, отслюнявив Хрюше гонорар, Эдик поспешил на тот берег. Постоянный покупатель, весельчак Юхан, как всегда, забрал весь товар не торгуясь, а потом вдруг раскошелился на выпивку в ближайшем ресторанчике — праздник у него, видишь ли, — день рождения сына.

Пока, сидели, перетирая кости местным знаменитостям, к Юхану за столик подрулил напарник и, прошептав пару фраз на эстонском, быстро удалился.

Юхан посерьезнел и, натужно улыбаясь, заказал еще водки. Потом, как–то незаметно, разговор повернулся к делам и выходило так, что эстонцу позарез нужна была бронза — желательно, такого же высокого качества, что и недавно купленное ухо.

Прощались на пристани, и Юхан снова напомнил о заказе, предложив двойную цену за столь обыденный товар. Заводя мотор, Эдик всерьез раздумывал, не позвонить ли брату в Москву, разузнать, что за потрясение готовится на Лондонской бирже металлов.

Как всегда на обратном пути Ворошилова стреножили зеленые фуражки, досмотрев заведомо пустой трюм и получив за работу наличными, правда, немного — так ведь всем известно, что дела у контрабандистов пошли под гору. А пока рассусоливали да гоняли чаи в рубке, молоденький сержантик рассказал последнюю хохму с той стороны — некий дурак продал сорок килограммов циркония по цене бронзы, чем немало порадовал покупателя, который уже заказал себе «мерседес» взамен новенькой «восьмерки».

«Будет тебе ’’мерседес», будет тебе и какава с чаем», — кипятился Ворошилов, загоняя катер в гараж. Такого свинства от эстонца он не ожидал. Удача только махнула хвостиком и теперь предстояло поработать, загоняя птичку счастья туда, где ей отныне и следовало находиться — в кармане у Ворошилова.

Этой же ночью Эдик отправился на поиски Хрюши. Хрюша сидел в своей немыслимо загаженной берлоге и скучал.

— Где твой одноухий лишенец? — сразу взял

быка за рога Ворошилов. — Показывай место, бери хлопцев да поехали рубить — заказ есть.

— Прости, капитан, продал я мужика варнакским ребятам — оптом, с пиджаком и галстуком. Тебя не нашел, а они сразу заплатили, только место указал, так сразу и заплатили, — виновато ответил Хрюша, почесывая лысину.

Эдик вернулся домой и принялся за работу. Прежде всего, позвонил брату в Москву. Брат подробно рассказал, что за дрянь такая этот цирконий и кому он нужен. Из всего разговора толком Эдик понял только одно — стоит цирконий в двадцать раз дороже бронзы и что памятников из него вроде не делают, разве только сбесившиеся миллионеры, которым тухлые омары в голову ударят. Или контрабандисты, которым этот стратегический металл по–хорошему вывезти не дают.

Затем Эдик завел потрепанную «ниву» и отправился в Варнаки — деревеньку в двадцати километрах ниже по течению.

Варнакские ребята сроду металлом не занимались и купить бронзово–циркониевого мужика могли только от изрядного затишья в их оружейных делах. Варнаки занимались контрабандой оружия, а за это по головке не гладили даже местные погранцы, искореняя злодеев буквально штыком и пулей. Недавно вот хоронили двоих неудачников и даже после сороковин никто из варнаков еще не решился завести мотор своего баркаса.

Встретили Эдика не так, чтобы совсем грубо, но настороженно. О деле поговорили быстро — варнакам плевать было, кому толкать бронзового истукана, но цену они заломили совершенно немыслимую.

— Вот тебе последняя сводка из Лондона, — бахвалились факсом глупые бандиты. — Сам гляди, что пишут — две тысячи зеленых за тонну. А в этом бегемоте пять с половиной, значит всего с тебя причитается одиннадцать косых. Отдай, не греши, и забирай это пугало. Хошь, на огород себе ставь, хошь эстонцам вези.

— Да вы что, сбрендили! — воспитывал торговцев Ворошилов. — Это же последняя цена, кто ж за такую здесь купит!

— Не хочешь, не бери, — логично отвечали бандиты. — Мы не распродажу устраиваем, и цену своему товару знаем — в бумаге, видишь, все русским языком по–английски написано.