— О-о! — уважительно протянул англичанин-одессит, и глаза его вспыхнули. — Знаете что? А давайте-ка мы с вами выпьем!

— Я не прочь.

Сидней Джордж, на правах хозяина, выудил початую бутылочку настоящего шустовского коньяку и разлил по рюмочкам.

— Будем!.. — бросил он короткий тост, и проглотил спиртное.

— Ваше здоровье, — поддержал его Кирилл.

Коньячок горячими струйками протёк по пищеводу, нагнетая приятное нутряное тепло.

— Я долго вил петли вокруг и около вашего Бойса, — «признался» штабс-капитан, — и к Блюменталю-Каламатиано[120] пытался подкатывать, пока не разобрал, что наибольшим влиянием и самыми широкими возможностями обладаете вы.

Рейли снисходительно кивнул.

— Скажу сразу, — продолжил Авинов, — что к большевикам я не испытываю ненависти. Я отношусь к ним как к опасным разносчикам «красной заразы» — именно поэтому они должны быть истреблены. Хороший коммунист — мёртвый коммунист.

«Константин Павлович» размеренно покивал.

— О да! — сказал он. — Большевизм — это раковая опухоль, поражающая основы цивилизации. Это архивраги человеческой расы, настоящие силы Антихриста. Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена!.. Кстати… Когда будете свидетельствовать против меня в ЧК, не перепутайте мои слова с вашими.

Кирилл усмехнулся.

— Если бы вы доверились мне так скоро, сразу, — проговорил он, вертя в пальцах пустую рюмку, — я бы счёл, что артистический темперамент еврея смешался в вас с безумной смелостью ирландца. Уж больно гремучий состав! И я бы держался от него подальше. Кстати — раз уж вы любите это слово, — вы ошибётесь, посчитав, будто я с признательностью отношусь к поползновениям вашей страны в России, что на севере её, что на юге. Пришёл я к вам по необходимости, а не по желанию, ибо и Англия, и Франция вызывают у меня здоровый скепсис.

— Отчего же? — прищурился Рейли.

— А отчего Антанта помогает Белой гвардии? О трогательной верности союзническому долгу умолчу, ибо чушь это. Вспомните историю — когда монгольские орды двинулись на запад, Русь задержала их набег, невольно спасая ваших достославных предков. Точно так же и сейчас белые противостоят Красной армии. Если бы не Корнилов, Троцкий отправился бы на завоевание Индии! Уйдут немцы, и большевистская орда хлынет в Европу. Уже сейчас слышны призывы: «Даёшь Варшаву! Даёшь Берлин! Даёшь Париж!» И кому преграждать путь комиссарам? Белой гвардии! Вот и плывут пароходы в Новороссийск — с танками, с патронами, со снарядами. Да не за так, а за плату! Англичане умудряются заработать даже на собственном спасении…

Кирилл покривился, а Сидней молча наполнил рюмки.

— Давайте по второй.

Выпив, они выдохнули одновременно.

— В чём должна заключаться моя помощь? — деловито спросил Рейли.

— Через неделю Яков Михайлович Свердлов отправится на митинг, — медленно проговорил Авинов. — Ровно в три он будет выступать на заводе Гужона. Свердлов прибудет туда без охраны, вдвоём с водителем, на «паккарде». Прямой путь к заводу перекрыт баррикадой, оставшейся после недавних беспорядков. Машина председателя ВЦИКа проследует узким проездом, там с обеих сторон — заброшенные мастерские с выбитыми окнами. Идеальное место для засады! Но я один. Нужны же — для пущей надёжности — пулемёты, хотя бы парочка. Сможете достать? Путь отхода безопасен, я проверил. Опять-таки потребуется автомобиль. Взять мотор я смог бы, но это сразу вызовет массу вопросов, к тому же необходимо будет отчитаться за использованный бензин — топливо в острейшем дефиците. Желательно также залучить надёжного водителя.

Авинов смолк и уже сам налил себе полрюмки коньяка. Подняв голову, он уловил кивок Рейли — плеснул и собутыльнику.

Помолчав, подумав, Сидней Джордж решительно выпил и сказал:

— Вы меня убедили. Давно мечтаю всколыхнуть это болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру! Крупный теракт произвёл бы потрясающее впечатление… Встречаемся через неделю, ровно в полдень, на конспиративной квартире — я снял такую на Арбате за сущие копейки. — Он продиктовал адрес и добавил: — Если шторы на окнах будут раздвинуты — идите смело.

Русский и английский шпионы пожали друг другу руки и расстались до среды.

Встреча прошла быстро — пять минут, и всё обговорено. У Авинова осталось такое чувство, что Рейли продолжал его испытывать и проверять, да и пусть. Главное, что Сидней Джордж достал два «льюиса» и патроны к нему, организовал машину — закрытый «рено», и шоффэра — капитана Джорджа Хилла, кодовое имя ИКВ.

А в четверг Кирилл сел рядом с капитаном в авто — Рейли ехал сзади — и отправился «на дело».

Металлургический завод Гужона располагался за Рогожской заставой, а сам фабрикант-миллионщик, по слухам, был убит в Крыму белоармейцами. Трубы завода не дымили — пролетарии вынесли из цехов всё, что можно было продать или сменять на самогон, а члены фабзавкома, болтуны и неумехи, окончательно завалили производство.

— Здесь, — сказал Авинов, показывая Хиллу, куда повернуть.

«Рено» заехал в гулкий, пустующий угольный склад.

— Прибыли? — поинтересовался Рейли.

— Только не говорите мне, — проворчал Кирилл, — будто вы здесь в первый раз и сами всё не проверили…

Лейтенант Интеллидженс сервис коротко хохотнул.

— Надо же мне было осмотреть место преступления! — жизнерадостно сказал он. — Помогите-ка…

Штабс-капитан вытащил увесистый пулемёт, завёрнутый в мешковину, и взгромоздил на плечо.

— Знакомая штучка? — спросил Рейли.

— Я — офицер. Пошли…

Перейдя ржавевшие рельсы, они углубились в район, застроенный мрачными, приземистыми зданиями, чьи окна были разбиты, а то и вовсе зияли голыми проёмами — рабочие не брезговали и рамами, в хозяйстве всё пригодится. Пахло мокрым железом, угольной гарью и, пардон, дерьмом.

— Мы почти на месте, — сказал Кирилл, забираясь в бывшую контору.

Заглянув в облюбованную им комнату, весь пол которой покрывали жёлтые листы бумаги, он подошёл к узкому окну, выходившему в неширокий, но удобный проезд, местами заросший травой. Две широкие колеи блестели лужицами.

— Вон там, — Авинов ткнул пальцем в двухэтажное строение по ту сторону проезда, — примерно такое же помещение. Видите окно? Вон, где копоть?

— А, вижу, — присмотрелся Рейли. — Там был пожар?

— Да чёрт их знает… Ну что? Остаётесь здесь или прогуляетесь?

— Прогуляюсь.

— Я дам знать, когда покажется Кожаный.

— Вери велл.

Сидней ушёл, а Кирилл присел на опрокинутый сейф, из которого вываливались подшитые пачки счетов. Он был совершенно спокоен. Предстоящая ликвидация его не особенно пугала — ему ли, ходившему в штыковые атаки, бояться стрельбы? Авинов даже чувствовал мрачное удовлетворение — Свердлов был той ещё сволочью, и, если избавить мир от неё, воздух станет куда чище.

Самое поганое в засадах — это ожидание, это скука. Время тянется до того медленно, что чудится, совсем уж не тикает. И Кирилл специально захватил с собою пайку — кусок ливерной колбасы и горбушку хлеба. Будет чем себя занять…

Из здания напротив махнул рукою Рейли — дескать, туточки я, просьба не беспокоиться. Авинов помахал в ответ. Закусив, он стал терпеливо ждать. И дождался.

Сначала послышался взрёвывающий звук мотора, потом завиднелся и сам «паккард». Напротив забелело лицо англичанина — Кирилл резко мотнул рукой, заодно кивая. Готовься, мол.

Лихорадочно развернув тканину, он приподнял «льюис» и приспособил на подоконнике. Готов.

«Паккард» ехал не спеша, ныряя передком в ямы и валко покачиваясь на ухабах. Водителя Авинов узнал — это был Юлиан Конопко, поляк по рождению и авантюрист по духу, личный шоффэр «Кожаного» и его же протеже. Конопко возглавлял автобоевой отряд имени ВЦИК — банду инородцев, готовых стрелять в кого прикажут. А вон и сам Михалыч, пенсне своим поблескивает… Попался!