Солнце уже садилось, когда Авинов спустился в «Подполье». На улице моросило, было зябко, сыро и серо, а в кабаре Кирилла сразу окутало тепло. Душновато было, как всегда. Сизая пелена дыма плавала, как прирученное домашнее облако, да такое плотное, что потолка не разглядишь.

Завидев посетителя, тут же подлетел Юра Лампе.

— Чего изволите? — просиял он.

— Телефон есть? — сразу спросил штабс-капитан.

— Есть, есть! Пойдёмте, я провожу.

Описав сложный зигзаг через лабиринт кабинетов, ширмочек и закутков, Юрий провёл «Веди-05» к телефону, висевшему на голой крашеной стене.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовался Лампочка.

— Может случиться, — сказал Авинов, снимая трубку. — Алло, барышня?

— Центральная слушает. Назовите номер…

Кирилл продиктовал и вскоре услыхал глуховатый голос Стогова:

— Слушаю.

— Товарища Релинского не навещайте пока, чтобы не заразиться. Слышите? Узнали, кто звонит?

— Узнал, — насторожился Буки. — А что, товарищ Релинский болен?

— Релинский под наблюдением врачей. Вот-вот могут вызвать карету «скорой помощи», чтобы надолго уложить в больницу.

— Понял. Спасибо. А то здоровье моё не очень, хворать мне нельзя… До свиданья.

— До свиданья.

С облегчением повесив трубку, Авинов улыбнулся Юрию.

— А вот скажи мне, молодший, — сказал он, — фамилиё твое, случаем, не фон Лампе? Признавайся!

— Фон… — понурился «молодший». — Ну куда с такой-то, с баронской? Вот мы её и уполовинили… И Лёшка не Алексей вовсе, он — Алекс. Алекс фон Лампе. Назовёшься так — и кранты…

— Ничего, Юрка, — сказал Кирилл серьёзно, — скоро ты станешь полным «фон-бароном». Ну бывай!

Тучи, нависшие над Москвой, уже не сеяли противную морось, но продолжали давить, застя багрец и золото заката, отчего тени делались нерезкими, размытыми, а сумрак казался вещественным, как прозрачный сизый туман.

Авинов прогулялся по Моховой, всё поглядывая на Александровский сад, деревья которого, чудилось, шевелились — это вороны устраивались на ветках. Их сиплое, противное карканье не умолкало до глубокой ночи.

Кирилл поневоле убыстрял шаг — скоро стемнеет, а фонарей по Москве горело мало. Во мраке улицы города напоминали горные ущелья, где в пещерах-подворотнях караулили ночные хищники.

Редко-редко за какими окнами трусливо дрожал огонёк керосинки. Ночью на столицу Совдепии опускалась мгла…

Поднявшись по Большой Никитской, Авинов свернул в Шереметевский переулок. Третий дом — это здесь.

Зайдя в гулкое парадное, он поднялся на площадку и постучал в дверь 85-й квартиры. Не скоро, но донеслись шаркающие шаги.

— Кто там? — послышался боязливый женский голос.

— Я от Константина Павловича, — приглушенно ответил штабс-капитан, озвучивая конспиративную кличку Сиднея Рейли.

Звякнула цепочка, щёлкнул замок, дверь приоткрылась. В щель просунулась голова в кудряшках. Разглядев кожаную куртку Авинова и фуражку со звездой, женщина вскрикнула. Кирилл быстренько придержал створку.

— Не бойтесь, — быстро проговорил он, — я не тот, за кого вы меня приняли. Вы позволите?

Дама посторонилась, и штабс-капитан проник в квартиру.

— С кем имею честь?.. — церемонно спросил он, наизнанку выворачивая этикет.

— Елизавета Эмильевна Оттен, — торопливо представилась дама, — я — актриса театра и… хозяйка этой квартиры.

— Очень приятно. Виктор Павлович.

Заметив движение в соседней комнате, он стремительно обернулся, хватаясь за рукоять маузера.

— Не стреляйте! — вскрикнул ещё один женский голос, помоложе, и в прихожую вышла девушка годков этак двадцати восьми — двадцати девяти, поднимая тонкие руки — худые запястья вылезли из длинных, обтягивавших рукавов.

— Это моя подруга, — поспешила сказать Оттен, — Мария Владимировна, она…

— Мария Владимировна? — переспросил Авинов. — Фриде?

— Д-да… — призналась девушка.

— Да опустите вы руки, Мария Владимировна. Вы доставили записку? От кого? От брата или от подполковника Голицына?

Напор штабс-капитана был так силён и так суров, что Фриде совсем потерялась, еле выговорив:

— Г-голицына…

— Дайте, — требовательно протянул руку Кирилл.

Он развернул записку, скатанную трубочкой. В ней бисерным почерком было написано:

Не дочитав донесения агента № 12, Авинов протянул его Марии Владимировне.

— Спрячьте, — приказал он, — а ещё лучше — сожгите. Уходите отсюда и запомните — ЧК вышла на ваш след. Убедительно попросите брата затаиться, если вы оба не хотите попасть под расстрельную статью. Вы меня поняли?

— Да… — выдохнула Фриде. — Кто вы?

— Ваш друг, этого достаточно. Ступайте, а то скоро стемнеет.

Мария Владимировна тут же накинула пальто и торопливо скрылась за дверями. Щёлкнул замок.

— Пройдёмте на кухню, — проговорила Елизавета Эмильевна.

Проведя странного и опасного гостя на чистенькую кухоньку, где давно уж не пахло ничем вкусненьким, она без сил опустилась на стул. Кирилл присел по другую сторону стола, побарабанил пальцами по столешнице.

— Ваш постоялец, — спросил он, — когда обычно возвращается?

— Константин Павлович? — вздрогнула Оттен.

«Он такой же Павлович, как и я», — хотел сказать Авинов, но отделался простым утверждением:

— Он самый.

— Константин Павлович не любит задерживаться допоздна… Что, вы и его хотите предупредить? Я передам…

В голосе женщины прозвучала такая робкая надежда на уход гостя, что Кирилл улыбнулся.

— Не надо меня бояться, Елизавета Эмильевна. Уверяю вас, Константин Павлович куда опасней меня.

— С чего вы взяли?

Отвечать Авинову не пришлось — ключ забряцал в замке.

— Он пришёл! — громким шёпотом сообщила Оттен.

— Я так и понял.

Левой рукою отодвинув присборенные шторы на двери, в кухню вошёл Сидней Рейли — бледный длиннолицый хмурый человек с высоким покатым лбом и беспокойным взглядом.

— У нас гости, Елизавета Эмильевна? — спросил он с неприятной улыбочкой.

— Это к вам! — поспешила заявить Оттен и торопливо покинула кухню.

Рейли вопрошающе посмотрел на Авинова. Кирилл сделал приглашающий жест:

— Садитесь… Константин Павлович. И не обращайте внимания на мою форму.

Английский шпион присел — вёл он себя небрежно и раскованно.

— Вы забыли представиться, — напомнил Рейли.

— Виктор Павлович Юрковский, помощник наркома по делам национальностей.

— О-о!

— Это ещё не всё. В прихожей я видел телефон — позвоните в Кремль Берзиню. Эдуард Петрович подтвердит, что я — это я и что мы — все трое! — на одной стороне. Если хотите, можете пригласить этого латыша, тут недалеко…

«Константин Павлович» покусал губу, соображая, а после встал и вышел в прихожую. Разговор был приглушён, до Авинова доносились лишь отдельные имена: «Юрковский… Сталин…» И вот клацнула трубка. Рейли вернулся на кухню и сел, вытягивая ноги.

— Допустим, я вам верю, — сказал он. — Что дальше?

Кирилл спокойно кивнул.

— Сюда я шёл за Марией Владимировной Фриде, — неспешно проговорил он. — Мне стало известно, что за её братом следит ЧК, надо было предупредить…

— Предупредили? — перебил его Рейли.

— Предупредил. А, услышав про Константина Павловича, решил задержаться.

— Почему?

Авинов усмехнулся.

— У вас много личин, мистер Рейли, — сказал он, — но эту маску я знаю.

Его визави сухо рассмеялся. Переменив позу, он задумался.

— Вы хотите предложить мне помощь? — прямо спросил Рейли.

— Помощь окажете вы, — грубовато ответил Кирилл, — а командовать парадом буду я.