…посмотреть на этого человека. Он был таким высоким, таким темноволосым и таким симпатичным, какими и должны быть все высокие, темноволосые и симпатичные незнакомцы. Спокойно и строго, неприступной скалой над волнами, высился он среди потрясенных, раскрывших глаза и рты девиц.

Его пальто из темно-синего кашемира, облегая его широкие плечи, устремлялось с этой немалой высоты вниз, едва ли не до самого пола. Между раздвинутыми полами пальто показывался левый борт костюма, который всем своим видом указывал, что мог быть сшит только на заказ, тем самым доказывая, как несказанно богат его владелец, ни в чем себе не отказывающий и привыкший приказывать. По своей неброской элегантности этот темный добротный костюм не имел себе равных с тех пор, как Бог предупредил Ноя, что возможны осадки. Из ожерелья ослепительно белого воротничка и галстука в мелкую полосочку вырастала колонна загорелой шеи с мощно очерченными валиками сухожилий по бокам. Шея подпирала квадратную нижнюю челюсть, твердая волевая линия которой с абсолютной определенностью говорила: «прямодушный, но крутой». У него были широкие сильные скулы, словно не до конца раскрытые двери, словно половинки врат рая, между которыми проступали неземные красоты его лица. Рот, широкий, улыбчивый, с губами не тонкими, не поджатыми, но и не оттопыренными, неяркого красного оттенка. Тонкий нос с горбинкой, одновременно аристократичный, но и не умеющий аристократически-презрительно морщиться. Выше были брови, такие же черные, густые и лохматые, как и его волосы, небрежно взъерошенные. А под бровями — озера безмятежности, темно-зеленые оазисы спокойствия. Его глаза. Такие глубокие. Глубокие и очень-очень ясные.

В ту секунду он стоял там, а Миранда по-кавалерийски лихо вращала над головой «защитой для трусиков», и на мгновение ей показалось, что его должны звать мистер «Мальборо», «диетическая кола», «американская смесь», но сейчас, по сравнению с этой мечтой, ставшей явью, даже мужчина «Милк трей» выглядел бы сосунком «Милки бар».

Она ощутила это. Удар, толчок, тихий взрыв, всю канонаду любви. Да, кровь прилила ей к вискам и зашумела в ушах, по телу прошла истома, ключицы заныли, словно не в силах больше выносить эту тяжесть в груди. Да, ее дыхание стало прерывистым и учащенным, да, в ту секунду Миранда обнаружила у себя все симптомы любви с первого взгляда. Она осознала, насколько беспомощна, и поняла, что должна безотлагательно защитить себя, если не хочет окончить дни свои в слезах, горюя о себе и своей неудавшейся жизни.

План А: игнорируй его. Смотри в другую сторону.

Но она не могла вспомнить, когда так близко видела красивого мужчину, а этот был именно красавцем, причем неотразимым. Вспомнить она не могла потому, что, как правило, не смотрела на красивых мужчин, ведь и они, как правило, не смотрели на нее. Но он стоял здесь, красавец-мужчина, и смотрел прямо на нее, и его глаза сияли улыбкой и как бы втягивали ее в себя, так что дух захватывало.

Миранда ощутила головокружение, легкую дрожь, сердечный трепет и постаралась найти запасной план.

План Б: каждый играет в своей лиге. Подобное тянется к подобному, ты встречаешься с людьми, которых заслуживаешь, с людьми, подобными тебе. За исключением тех случаев, когда фигурируют немереные деньги и вдруг оказывается, что люди чрезвычайно красивые имеют что-то общее с людьми до крайности безобразными. Но Миранда была убеждена, что в ее случае, когда красота и деньги в таком дефиците, все возможные кандидаты принадлежат либо к ее собственной лиге, либо к одной из высших. А это видение, этот ангел, этот идеал мужчины вне всяких сомнений принадлежал к абсолютно высшей лиге. Это ясно.

Но в ту долгую секунду даже презрение к себе не смогло дать Миранде сил для самозащиты. А он не уходил, он все стоял, искренне и приветливо смотрел на нее и, что хуже всего, выглядел так, будто она действительно чем-то его привлекала. Такого просто не бывает. Ничто из прошлого Миранды не могло подготовить ее к этому моменту.

Утратив твердую опору вероятного и вступив на зыбкую почву невероятного, попросту невозможного, ее рассудок отчаянно цеплялся за любое объяснение, способное вернуть ее в реальность, указать на какой-то изъян в этом солнечном боге, который взошел над горизонтом ее души, воспламенив утреннюю зарю страсти, и, несомненно, с той же стремительностью исчезнет в гаснущей вечерней заре, ввергнув Миранду в пучину ночной тьмы и отчаяния.

Невозможно влюбиться с первого взгляда. Невозможно и все. Помимо всего прочего, это так старомодно. Все это было хорошо в прежние времена, когда трудно было встретить кого-то, о ком бы ты ничего не слышал, когда были все эти круги общества и сплетни. У него наверняка тысячи девушек. Наверняка он ценит их не больше чем вечернюю газету и точно так же, скомкав, выбрасывает утром. Такие мужчины ничем себя не связывают, даже недолгими романами. Дежурные женщины на каждый день недели, на каждый день года. Ты только посмотри на него, у него их не может не быть. А если все же нет, то это очень странно. Да что там странно, просто очень подозрительно. Да что там подозрительно, если тогда с ним все ясно. Боже, наверное, так оно и есть; вот почему на всех этих девушек он смотрит без всякого интереса. Мерсия сколько раз говорила, что такой заскок бывает как раз у самых лучших, самых красивых мужчин. Но нет, даже этот образ ему не впору. Должно быть, с ним что-то еще хуже, и он совсем ненормальный, питается тиной, коллекционирует волоски из подмышек знаменитостей. Берегись, Миранда, оторви свой взгляд, здесь тебя ждут только разочарование и отчаяние, потому что такие мужчины никогда не западают на девушек вроде тебя. Но он улыбался, и все было тщетно.

Миранда уже скребла по всем сусекам, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы отвратить ее сердце, спасти ее от агонии одиночества, когда он уйдет, что он наверняка сделает, как все эти мужчины. Наверно, у него спина волосатая и ноги вонючие, и весь он липкий от пота. Постой-ка, постой. Он смотрит на демонстрацию гигиенических прокладок, разве это нормально? Должно быть, он все время обделывается, у него хронический понос, геморройные кровотечения или, еще хуже, он покупает прокладки для своей девушки, нежная любовь к ней помогает ему преодолеть смущение. Миранда изобретала для него скрытые и явные дефекты, но он по-прежнему стоял перед ней, прекрасный как бог, смотрел на нее чистым, открытым и искренним взглядом, и ничто, ни единая капля из бочек дерьма, которым Миранда его поливала, к нему не прилипла.

Все это за одну секунду. Шепоток стих, а Миранда стояла, как ледяная статуя с пытающим внутри костром. Она застыла в прежней позе — рука со свисающей прокладкой воздета над головой, изумленный взгляд, рот приоткрыт, — не очень отличаясь от остальных девушек, за исключением, конечно, гигиенической прокладки.

Осознав произведенное им на окружающих впечатление, незнакомец тактично извинился, попросив не обращать на него внимания. И все принялись старательно его игнорировать, словно кремовый торт в диетическом клубе.

— Мне уйти? — засомневался он, показав рукой на дверь и слегка наклонив голову в ту же сторону, но все они услышали только волшебную мелодию его бархатистого голоса, мелодию, которая словно бы эхом повторяла саму себя. Миранда и прочие девушки тихонечко, не отрывая зачарованного взгляда, покачали головой. Потом Миранда как во сне повела свою демонстрацию по накатанным рельсам к победному концу. Она даже не смотрела на Мерсию. Мерсия была от нее за тысячу миль. Кто вообще такая Мерсия?

Свет на Втором этаже мигнул, подсказывая, что пора закрываться. Ближе к концу демонстрации девушки одна за другой начали тихо испаряться — никакой красавчик не мог удержать их до того рокового момента, когда показ товара сменится предложением его купить. Но незнакомец смотрел до конца, и когда Миранда подняла свой гигантский тюк, у прилавка остался он один.