Как бы ей сейчас пригодилась спокойная манера обращения с людьми, которая была у отца, а еще больше — его стойкая вера в Господа! Она часто сомневалась, что Господня воля проявляется на земле; отец же — никогда. Она пыталась вызвать образ отца — сейчас, в этом мрачном месте, ей очень нужна была его вера. Как это ни странно, из всех сестер в госпитале Мариан Лонгстрит была самой мужественной, ее лицо отражало энергичную бесстрастность перед лицом несчастья, как это бывало с Уильямом Девоном.

Через несколько часов Мариан позвала Анне-Лиз:

— Меняемся. Пошли. Надо найти Дерека и Роберта. Мы должны отпраздновать нашу встречу сегодня.

Они нашли мужчин наверху, среди снайперов. Из окон верхнего этажа было видно предзакатное небо, оно начинало розоветь — солнце садилось. Дым застилал все пространство между резиденцией и городом. Но над минаретами и куполами соборов небо в сумерках переливалось перламутром. Дерек выглядел усталым. Ясно, что он предвидел еще много таких дней, проведенных в резиденции. Англичане напоминали муравьев, забравшихся в упавший торт.

— Запомните все, — говорил Роберт, с улыбкой косясь на сари Анне-Лиз, — мы должны устроить грандиозный пир в Дели, когда закончится все это безобразие.

— Пир мы устроим сегодня вечером, — сообщила ему Мариан. — У меня кое-что припрятано как раз для такого случая.

Роберт обнял Анне-Лиз за плечи, и она была искренне рада видеть его.

— Мы завязли здесь, как вы знаете, — рассказывал Роберт, когда они шли на внутреннюю веранду, где собирались устроить пикник. — Вы и старик Хэйвлокк не бросите нас, но запасов здесь хватит лишь на несколько месяцев, Дерек.

— Благодарение Богу и за это, — ответил Дерек. — Защитники Мирута были уничтожены все, до единого человека.

— И женщины тоже, — добавила Мариан. — Не забывайте, что мы слабый пол, и бесполезны в бою, поэтому должны быть огорожены во время драки. Честно говоря, я бы лучше совершенствовала свою меткость, чем вычищала нечистоты. Вы не согласны, Анне-Лиз?

Удивленная такой фамильярностью, Анне-Лиз все же сдержанно улыбнулась:

— Я не стрелок и никогда им не буду… Мариан. Я оставляю это вам и братьям Клавель.

— Что за скромная деревенская девчушка! — парировала Мариан. — Странно, что вы, с такой начинкой, зашли так далеко, — она ласково улыбнулась Дереку, — чтобы путешествовать с Дереком. — Затем повернулась к Анне-Лиз: — Я пригласила на обед профессора Сандервиля, если вы не против. Он прекрасно проводит время, наблюдая за бабочками во внутреннем садике. Возможно, он снизойдет к нам, если будет на то его монаршья милость.

— Профессор Сандервиль здесь? — Лицо Анне-Лиз вспыхнуло. — Как мне хочется видеть его!

— Договорились, — сказала Мариан. — Роберт, почему бы тебе не сбегать поискать его. Мы будем на веранде.

Когда Роберт отправился во внутренний сад резиденции, где несмотря на ужасную бойню вокруг, по-прежнему цвели розы и зеленела лужайка, исполнять поручение Мариан, она повернулась к Дереку:

— Я хочу, чтобы сегодняшний вечер напомнил нам старые времена, когда каждому доставались и сладость, и злоязычие.

Он взглянул на нее:

— Говори за себя. Жаль, что твой Родни не может быть с нами. Разве можно, когда он при смерти, устраивать вечеринки?

— Родни скоро поднимется и будет с нами, — ответила она. — Он сделан из более твердого материала, чем это кажется. Анне-Лиз, — позвала она, небрежно глядя на свою соперницу, — как долго вы были замужем?

Анне-Лиз слегка покраснела:

— Меньше двух дней.

Мариан понимающе кивнула:

— Ну, теперь Дерек может не бояться, что его виноград обратится в уксус.

— Прекрати, Мариан, — вступился Дерек. — В тебе самой столько уксуса, что можно замариновать всю Шотландию.

— Я уверена, это будет Ирландия, милый мальчик. Рейли с «О»! — Она прикоснулась к руке Анне-Лиз, — не принимайте меня всерьез. Мне просто хочется быть злой. В действительности я ягненок, и любой может приготовить из меня котлеты. — Она усмехнулась и неожиданно переменила тему. — Бедный Родни, так жаль, что он пропустит наш праздник. Он долго еще будет получать одну жидкую овсянку. Мне бы хотелось угостить его трюфелями.

Анне-Лиз широко раскрыла глаза:

— У вас есть трюфели?

— И копченая ветчина, — ответила Мариан, довольная собой. — Если бы я не родилась леди, то, черт возьми, из меня бы получился превосходный пират.

Они расположились, разложив подушки с кресел и диванов на пыльный пол веранды. Отсюда хорошо был виден сад. В сумерках трава казалась серой, а розы — бумажными от жары, но дул легкий ветерок. Анне-Лиз села справа от Дерека, Мариан — слева. Хотя Анне-Лиз очень хотелось спать, но она осталась, решив, что компания Мариан пойдет ей на пользу — житейские заботы Мариан делали жизнь похожей на мирную. Оставив свои колкости, которыми она встретила Анне-Лиз утром, Мариан была теперь менее разговорчивой. Вообще, осада, казалось, изменила ее. Она была и более спокойной: любительница острых ощущений, она получила их здесь, видимо, предостаточно. Дерек тоже заметил эту перемену в ней, поскольку смотрел на Мариан пытливо, но менее заинтересованно, чем любовник, скорее, как старый знакомый.

— Сколько же продовольствия ты припрятала, Мариан? — спросил он резко, глядя на яства, разложенные на скатерти. — Это прямо выставка!

— Угощайтесь, милорд, там, откуда это взято, осталось еще больше. В течение месяцев мы все ели отбросы. Сипаи могут это выдерживать сколько угодно, что же касается нас, — она обреченно пожала плечами, — нам нужна хорошая пища, иначе мы станем старыми и некрасивыми.

«Если сипаи прорвутся, твоя красота вряд ли тебе пригодится», — подумала Анне-Лиз. Придя в Лакнау, они как будто достигли островка в море ужаса. В любой момент штормовая волна может накрыть их.

Неожиданно появился Роберт, но без профессора Сандервиля, которого она так ждала, зато с Джейн Уитертон.

— Я не смог узнать, где профессор, но, прекратив его поиски, столкнулся с мисс Уитертон, вышедшей из своего обиталища. Анне-Лиз, я уверен, вы знакомы с мисс Уитертон.

Анне-Лиз пожала протянутую Джейн руку:

— Джейн, как я рада видеть вас снова! Надеюсь, ваши родители с вами?

— Они оба умерли, вернее, их убили, в Канпуре, когда началось восстание, — сообщила Джейн спокойно, как будто уже смирилась с утратой.

— Очень грустно это слышать, — в Анне-Лиз поднялось сострадание к молодой англичанке. Она поднялась и взяла Джейн за руку: — Пожалуйста, садитесь с нами.

— Вы очень добры. — Джейн испуганно взглянула на роскошную еду, разложенную на белой льняной скатерти. Мариан раздобыла даже ножи, вилки и тарелки. — Я думаю, во всей резиденции не наберется столько еды. — Она опустилась на колени, жадно глядя на сыр и ветчину, но воспитанная как настоящая леди удержалась. — Какое великолепие! — сказала она, сглотнув слюну.

Пикник при свете керосиновой лампы был менее оживленным, чем ожидала Анне-Лиз: первые четверть часа все были заняты только едой. Дерек пытался вовлечь Роберта в разговор об охоте на тигров и диких свиней. Наконец Роберт увлекся этой темой, и они начали спорить о различиях между рыжими и серебристыми лисами. Джейн никогда не охотилась на лис, но гонялась на лошади за дикими собаками южнее Канпура. Теперь разговор пошел о Канпуре. Сцена напоминала обеды в Сассексе, но была лишь их призраком.

«Мы все — призраки, — обнаружила вдруг Анне-Лиз. — Мы живем воспоминаниями о навсегда ушедшем времени и пытаемся удержать наш мир около себя, когда его давно унесло ветром». Ее сердце сжалось от боли, когда она увидела, что черты лица Дерека стали резче. Он, казалось, вернулся в клерморский мир: сейчас протрубит рог, и они с Робертом, здоровые и молодые, кинутся в погоню за лисами.

Джейн тоже смотрела на Дерека. Анне-Лиз почувствовала приступ жалости к ней, когда поняла, что вниманием Джейн не завладел ни Дерек, ни Роберт. Ее взгляд не был кокетливым, как раньше; он был отсутствующим. Как и Мариан, она изменилась за время восстания. Даже Роберт не мог ее разговорить — Джейн оставалась подавленной.