— Вы видели это своими глазами? — потребовал ответа Дерек.

— Нет, — растерялся индус и попытался оправдаться, — но она была внутри лавки, так что все ясно…

Дерек отвернулся от него и быстро заговорил по-английски:

— Объясни, почему ты оказалась в лавке, и поживее. Эти парни не расположены к болтовне.

Анне-Лиз смотрела на него в изумлении; затем, заикаясь, рассказала, что хотела продать драгоценности, чтобы купить еду. Воры же ворвались в лавку совершенно неожиданно.

— Это первое место, где ты украла драгоценности? — он впервые обратился к ней на хиндустани, громко, чтобы слышали индийцы, затем сказал по-английски:

— Говори правду. Если они почувствуют ложь, виселица обеспечена.

— Да, — запинаясь, ответила она, — я взяла драгоценности, но женщина была мертва. Я надеялась…

Дерек оборвал ее:

— Значит, ты пойдешь со мной к комиссару, который будет судить тебя. — Он повернулся к окружавшим их людям: — Эта женщина под моей дипломатической защитой. У меня дело к комиссару в Канпуре. Он рассудит.

Довольные, что освободились от этого запутанного дела, мечтавшие поскорее попасть домой после длинной беспокойной ночи, торговцы после краткого обсуждения согласились. Анне-Лиз была близка к обмороку от истощения, голода и страха. Наконец индийцы передали ее Дереку.

— Забирайте ее и отведите к комиссару, только оставьте драгоценности, принесшие нам столько волнений.

Дерек поторговался с ними несколько минут, надеясь тем самым скрыть слишком сильное желание поскорее увезти Анне-Лиз; но эти минуты показались ей вечностью. Наконец они согласились на половину драгоценностей. Дерек связал руки Анне-Лиз, сел на лошадь, а ее на веревке повел за собой. Стараясь побыстрее выбраться из Алигара и не привлечь ничьего внимания, Дерек быстро ехал через город, так что Анне-Лиз еле-еле поспевала за ним, спотыкаясь от усталости. Через десять минут она упала на колени и закричала:

— Стой, пожалей меня! Зачем ты тащишь меня, как вьючное животное?

Дерек осадил лошадь, но она дернула, и Анне-Лиз шлепнулась прямо лицом в грязь. Несчастная, она извивалась в пыли и рыдала; слезы маленьким грязным ручейком стекали по ее лицу.

— Поднимайся, женщина, — приказал он грубо на хиндустани, незаметно придерживая лошадь. Он спешился, подошел к Анне-Лиз и поднял ее на ноги.

— Ты должна подчиниться, пока мы не выйдем из города, — прошептал он ей на ухо.

— Я не могу идти дальше, — беспомощно ответила она, — я шла от поезда… голодная… всю ночь… — Она обреченно снова опустилась на землю. — Конран мертв, Дерек. Мертв… — Слезы потекли свободно. Анне-Лиз свернулась клубочком, закрыв лицо руками, и рыдания сотрясли ее тело.

Оглянувшись, Дерек заметил несколько бездельников, наблюдавших за ними. Хотя ему очень хотелось помочь Анне-Лиз, он боялся своей жалостью вызвать подозрения у индусов.

— Возьми себя в руки, — прошептал он. — Если ты сейчас сдашься, то убьешь нас обоих. Дели в огне, в Алигаре нет больше комиссара. Мы должны попасть в Канпур, иначе мы погибли.

Измученный мозг Анне-Лиз с трудом воспринимал его слова, но она поднялась с земли. Дерек уже садился на лошадь. Веревка вновь натянулась, и, чувствуя, что может упасть в любой момент, Анне-Лиз поплелась вдоль улицы.

Город казался бесконечным ночным кошмаром. И солнце еще только выползало из-за горизонта, когда они миновали южные ворота. Оно осветило стены, пробиваясь сквозь волны дыма, висевшие, как сумрачный туман, над крышами.

В полумиле от города Анне-Лиз опять повалилась на дорогу. Дерек поднял ее — она осталась неподвижной. Ее нежная головка свесилась ему на плечо. Бесчувственная, она была похожа на изможденного ребенка.

С восходом солнца дорогу вновь наполняли толпы беженцев. Дерек взял Анне-Лиз на руки и отнес подальше от дороги. Губы, которые он так часто целовал, потрескались без воды, босые ноги, маленькие и нежные когда-то, теперь были изранены и кровоточили. Длинные ресницы скрывали ее прекрасные глаза. Он лег рядом с ней в высокую траву, она пришла в себя и прижалась своим слабым телом к нему. Дерек пробыл в седле больше тридцати часов, но что все это значило по сравнению с тем, что она снова с ним! Через несколько минут страстное желание проснулось в нем, но Анне-Лиз была так измучена, и он не стал ее будить.

Анне-Лиз проснулась, и бутылка с водой, поднесенная к ее губам, быстро опустела. Дерек нежно поцеловал ее в щеку, потом закрыл ей лицо сари, чтобы она выглядела как одно из брошенных на окраине дороги тел. «Теперь нужно накормить ее и найти какую-нибудь повозку, чтобы добраться до Канпура, идти она не сможет», — решил Дерек и отправился на поиски.

Часа через два он нашел ферму, которая показалась ему не настолько разрушенной, чтобы там не было хоть каких-то припасов. Он отдал оставшиеся браслеты Анне-Лиз за козье молоко и тощего, но широкого в кости белого мула. Но одежду для Анне-Лиз он купить не смог, так как на ферме не было женщин. Это обстоятельство беспокоило его: ее изорванное и окровавленное красное сари и его роскошная униформа плохо сочетались и могли привлечь внимание, а это никак не входило в его планы. Сам же Дерек не мог переодеться в крестьянскую одежду, поскольку не был похож на фермера, у него даже бороды не было, как это положено у сикхов. Кроме того, форма слуги Бахадур-шаха могла ему еще пригодиться.

Вернувшись к тому месту, где он оставил Анне-Лиз, Дерек с ужасом обнаружил, что ее там нет. Пустая бутылка из-под воды лежала рядом со свернутым одеялом. Оглядевшись, он увидел, по траве тянется след, как будто кто-то тащил Анне-Лиз волоком. Сердце Дерека бешено колотилось, он выхватил пистолет и бросился по следу в траве, и тот привел его к ручейку, окруженному бамбуком. У самой воды он увидел Анне-Лиз, пытавшуюся напиться. Выше по течению Дерек заметил мертвую распухшую овцу, застрявшую среди камней. Он подбежал к Анне-Лиз и оттащил се от ручья. Заплакав, она слабо отбивалась:

— Мне нужна вода, Дерек… я должна напиться…

— Не этой водой, она испорчена, посмотри. — Слегка приподняв ее, он показал ей на несчастное мертвое животное. Она взглянула и быстро зажала рукой рот, почувствовав позывы к тошноте. Дерек привлек по-детски невесомую Анне-Лиз к груди и прошептал:

— Потерпи еще немного. Я знаю, ты пережила ужасное время, но я здесь. Настало время мне позаботиться о тебе. — Он поцеловал ее в лоб. — Полежи пока. Я скоро приду.

Вернувшись, он дал ей остатки подсоленной воды из фляги, потом козьего молока, вливая его понемногу в пересохшие губы из глиняного сосуда. Она пила с жадностью, пытаясь обхватить кувшин двумя руками.

— Долго ты ничего не ела? — спросил он, гладя ее волосы.

— Три дня. Я думала, что никогда не доберусь до Алигара, — она поймала его руку. — Ты был на месте аварии?

— И видел Конрана. Я сожалею, — сказал он и добавил более спокойно: — Мне жаль его, он мне нравился, мы могли бы с ним подружиться. Ты вышла замуж за хорошего человека.

— Да, — прошептала она, — он был хорошим человеком. Он умер, защищая меня.

— Я думал, что ты тоже погибла, — сказал Дерек мягко. — Когда я не мог найти тебя… — его голос стал сиплым, он привлек Анне-Лиз к себе, — я думал, что потерял тебя навсегда, когда ты вышла за него. Но я не знал, что значит потерять, пока не нашел Конрана в этом разбитом поезде. Я люблю тебя больше жизни. Никогда не покидай меня снова.

Она посмотрела на него грустно, ее пальцы коснулись его щеки:

— Я никогда не смогу быть твоей, Дерек, я поняла это, когда вышла за Конрана. Наши дороги давно разошлись. Смерть Конрана ничего не меняет. И вы никогда не смогли бы стать друзьями. И даже не из-за меня — слишком велика социальная пропасть между вами. Я не смогу жить в твоем мире, Дерек, так же, как не смог бы и Конран.

Дерек поцеловал ее волосы:

— Бедность Конрана не имеет сейчас никакого значения. Я люблю тебя. В эти последние несколько дней я понял, что жизнь без тебя будет пустой.